«На суше и на море» - 66. Фантастика - Александр Колпаков

— Напрасно ты думаешь. Со мной это иначе, но тоже… — Зор не договорил, махнув рукой. Эмо приподнялся на локте.

— Правда, ты не обманываешь?

— А зачем?

— Да, на самом деле. Зачем тебе обманывать? Ты знаешь, я никому ничего не говорил, а тут прорвалось…

— Что же привело тебя сюда?

Эмо сорвал травинку и, покусывая, долго молчал.

— Видишь ли… — задумчиво начал он. — Я всегда искал чего-то нового, неизведанного. Искал полной независимости и острых, сильных впечатлений, чтобы не просто существовать, как все. Чтобы от жизни дух захватывало. Чтобы жизнь летела, как… как световой луч. Понимаешь?

Зор покачал лобастой головой и недоуменно пробормотал:

— Независимость, острые впечатления?… В межзвездном полете?… Да ты спятил! Тут железная дисциплина и рутина, а если что-то и случится, то всего один раз и так, что охнуть не успеешь. Никаких тебе впечатлений, миг — и конец всему.

— Знаю, но тогда мне иначе казалось. Полет, новые миры. Все восхищались, завидовали, чествовали. Потом я увидел и понял, что это на самом деле, да поздно. Вот я и прихожу сюда, лежу без дум, без мыслей, смотрю на облака, и мне как будто легче. А если случается задремать, то и совсем хорошо. Тут я обязательно вижу во сне Фему и своих…

— А я совсем одинок, — перебил Зор.

— А друзья? — вскинул голову Эмо.

— Какие друзья на Феме у звездолетчика? — махнул рукой Зор. — Так, знакомые. Все мое здесь. — Он очертил пальцем круг на траве.

— Я знаю, ты близок с Гелом, но тогда непонятно…

— А, пустое! — перебил Зор и заговорил быстро и бессвязно, не глядя на Эмо. — Мы были первыми… В таос на три светоцикла. Это же беспримерно! Вернулись героями. Я, Зор Темен, который боится холодной воды, и герой? Смешно?! Ничего смешного, просто научился сдерживаться, когда тошнит от страха. И все, наверное, так? Ну, Гел, тот нет, другое дело. И вот герой вернулся на Фему, а что ему Фема? Да простит меня Алое, сколько там шуму, суетни и бестолковщины. А надо делать вид, будто ты рад безумно, и тысячу раз пересказывать одно и то же. Нет, на «Элоне» по крайней мере тихо. Здесь воля Гела и моя, а мы были одна воля… — Он замолчал.

— Почему «были»? — тихо осведомился Эмо.

— Потому что были! Зачем, для чего мы летим? Чтобы на новом месте устраивать все для других. Чтобы им было где горланить и суетиться. Да! А жить когда? Мне жить, мне! Скоро старость, а что я видел? Орбитолеты, тантолеты, астероидолеты, наконец, «Элон» на три цикла и снова «Элон» до конца дней. Сунул голову в дыру, а во имя чего? Как будто на мой век не хватит воздуха?…

— Чего бы ты хотел?

Зор ответил не сразу.

— Совсем пустяки. Спокойное место где-нибудь на берегу озера, лес, луг. Теплую руку подруги и ласковую улыбку…

Они помолчали.

— У меня все это было, — сказал Эмо. — Родительский купол стоит на берегу озера, а сзади лес. Была ласковая улыбка, и не только матери…

— Да, ты многое оставил… Признавайся, очень хочется на Фему? — неожиданно спросил Зор.

— Я отдал бы полжизни! — страстно воскликнул Эмо и безнадежно поник. — Что говорить? Сделанного не исправить никакими силами… — пробормотал он.

— Зачем так мрачно? Мало ли что может случиться. Наш «Элон» — сложнейшее сооружение, всегда возможны различные неисправности. В том числе и очень серьезные.

— Вот ты о чем… — разочарованно протянул Эмо. — Нет, это нереально. Основные механизмы задублированы, да и степень надежности всего оборудования предельно велика.

— Плохо ты знаешь корабль, — усмехнулся Зор покровительственно. — Не все задублировано и не все поддается исправлению в таосе.

— Например?

— Ну… скажем, разгонная спираль.

Эмо на мгновение призадумался.

— Пожалуй, верно, — негромко обронил он. — Только я тебе одно скажу, если что-то произойдет со спиралью, то вообще ничего не будет…

— Эмо Люрс! — прервал голос автомата. — Эмо Люрс, прибыть в рубку.

Эмо вскочил.

— Договорим потом. Приходи сюда чаще.

— Ладно! Надеюсь все сказанное останется…

— Здесь! — докончил Эмо, уходя.

Сдав дежурство Иоле, Гел поспешил к бассейну. Прохладная вода приободрила, но ненадолго, усталость вернулась и налила тело сонной истомой. Он поднялся к себе в кабину и с наслаждением растянулся на мягком ложе. Сон пришел сразу…

— Гел, дорогой мой! Я ошибся. Да-да, ошибся! Какое счастье! — ликовал Тиол. — Природа восстановила равновесие, нарушенное людьми. Впереди миллионы беспечальных циклов. Возвращайся скорее. Я жду тебя. Аой! Аой! — ликующе кричал Тиол.

Гел проснулся в тумане радости, прислушался и вскочил с отчаянно забившимся сердцем: грозно ревел сигнал Большой тревоги.

Он вихрем ворвался в рубку. Иола металась у главного пульта, а Гея сосредоточилась над панелью мезонных связей. Главный пульт лихорадило красно-синими вспышками, трескотней и щелчками автоматов.

— Что случилось?

Иола, не поворачиваясь, коротко бросила:

— Автоматика остановила и заблокировала двигатели.

— Почему?

— Пытаюсь выяснить.

— А у тебя?

— Пока ничего, — односложно ответила Гея, не поднимая головы.

Гел сел за контрольный пояс, но сигналы не проходили: автоматика полностью отсекла весь люм-комплекс корабля. Следящее устройство подало сигнал: «Авария люм-генераторов». Авария, но какая? И почему сразу всех трех? Он принялся мысленно перебирать одну версию за другой. За спиной послышались торопливые шаги и перешептывание: в рубке собрался весь экипаж.

Все еще во власти раздумий Гел взялся за панель с клавиатурой аварийной связи, но индикаторы упрямо отвечали красным или синим: никакие сигналы не проходили через заколдованный круг, отрезавший люм-комплекс. Тогда Гел включил блок регистрирующих ячеек охранных систем. Вспыхнул желтый огонек, и бесстрастный голос автомата доложил: «Двигатели заблокированы автоматикой однократного действия». Лицо командира вытянулось: молниеносная автоматика однократного действия срабатывала в исключительных случаях, когда поврежденный участок угрожал всему кораблю. Что же могло произойти?

— Ном! — тихо окликнула Гея. — Повреждена разгонная спираль люм-генераторов. Нарушена внутренняя облицовка.

Девушка молча указала на мозаику крохотных мезоэкранов. Желтые искорки плавно очертили кривую разгонной спирали. Внутри второго витка тлел зловещий красный огонек. Случилось худшее из того, что могло произойти.

Разгонная спираль делалась навечно. Внешние повреждения полностью исключались: она помещалась в глубине корабля под защитой наружной и противолучевой брони. Внутренние же поломки превращали мощные двигатели в бесполезный балласт или вели к мгновенной гибели во вспышке аннигиляции. Два напряженных цикла потратили ученые и инженеры, обуздывая аннигиляцию, затаившуюся в спирали. Специально для нее пришлось создавать структурно перестроенные материалы и сверхточные доводочные автоматы. Секрет безопасности заключался в идеальной отделке внутренней полости разгонной спирали люм-генераторов.