Реликварий - Линкольн Чайлд

– Но почему так глубоко?

Даймонд в первый раз позволил себе ухмыльнуться.

– Геология, – сказал он. – Их тоннели должны были проходить ниже существовавших железнодорожных путей и ранних линий подземки. Но под ними лежали слои навозняка.

– Слои чего? – переспросил Пендергаст.

– Рыхлого алеврита докембрийского периода. Мы называем его навозняком. Через навозняк можно прокладывать водопровод и канализацию, но только не железнодорожные тоннели. Поэтому они были вынуждены уйти вглубь. Ваш Чердак дьявола находится на глубине в тридцать этажей.

– Но с какой целью они это сделали?

– С какой целью, спрашиваете? – Даймонд недоуменно смотрел на Пендергаста. – Неужели не ясно? Эти вонючки не желали быть рядом с простыми людьми и не хотели делить семафоры с обычными поездами. Через тоннели глубокого заложения они могли выехать из города, подняться на поверхность где-нибудь около Кротона и продолжать путь. Никаких задержек, никакого простого народа.

– Но это не объясняет, почему нигде официально не упоминается о существовании этих тоннелей.

– Чтобы их построить, требовалась уйма денег, и не все они поступили из карманов нефтяных баронов. Пришлось полагаться и на милость мэрии. Такого рода строительства не документируются. – Даймонд потер пальцем кончик носа.

– Почему их забросили?

– Оказалось, что тоннели невозможно поддерживать в рабочем состоянии. Поскольку они были пробиты под канализационными и сточными системами, их постоянно заливало. Кроме того, там случались выбросы метана и скапливалась окись углерода. Люди называют её угарным газом.

– Понимаю, – кивнул Пендергаст. – Тяжелый газ стекает вниз.

– Они потратили миллионы на эти чертовы тоннели. Подземные вокзалы просуществовали два года до великого наводнения девяносто восьмого. Насосы тогда не справились, и сооружение наполовину залило фекальными стоками. Поэтому все входы и выходы просто заложили кирпичом, оставив под землей машины и оборудование.

Даймонд замолчал, а кабину снова заполнил рев вентиляционной трубы.

– Существуют ли планы тоннелей? – спросил Пендергаст.

– Планы? – закатил глаза Даймонд. – Я искал их больше двадцати лет. Никаких карт не существует. Все, что мне известно, я почерпнул из разговоров со стариками.

– Вы спускались туда? – задал очередной вопрос Пендергаст.

Даймонд вздрогнул и после довольно продолжительного молчания едва заметно кивнул.

– Не могли бы вы начертить мне схему?

Даймонд ничего не ответил.

– Любая помощь с вашей стороны будет высоко оценена, – встав рядом с инженером, произнес Пендергаст, поглаживая лацкан пиджака. Когда агент ФБР отвел руку от груди, в его пальцах вдруг оказалась стодолларовая банкнота.

Даймонд в задумчивости уставился на бумажку. Затем взял её, сложил в несколько раз и затолкал в карман. После этого, повернувшись к чертежному столу, он умелой рукой начал набрасывать план на листке желтой миллиметровки. Вскоре на бумаге начала вырисовываться сложная система тоннелей.

Ал Даймонд выпрямился.

– Это самое большее, что я могу сделать. Вот то место, через которое я туда проник. Большая часть тоннелей к югу от парка залита бетоном, а те, что к северу, обвалились уже много лет назад. Поэтому прежде всего вам следует добраться до Бутылочного горлышка. Шагайте по вентиляционному тоннелю от того места, где он пересекается с двадцатичетырехдюймовой магистральной водопроводной линией.

– “Бутылочное горлышко”? – переспросил Пендергаст.

Даймонд кивнул, потирая нос грязным пальцем.

– Через основные породы под парком проходит горизонтальный пласт сверхтвердого гранита. Чтобы сэкономить время и динамит, трубоукладчики ещё давно прорубили в граните одну большую дыру, и все необходимое тащили вниз через нее. Тоннели Астора лежат как раз под Горлышком. Насколько мне известно, это единственный доступный к ним с юга путь. Если вы, конечно, не пожелаете воспользоваться гидрокостюмом.

Пендергаст взял схему и, оглядевшись по сторонам, проговорил:

– Благодарю вас, мистер Даймонд. Не испытываете ли вы, случаем, желания спуститься вниз, чтобы более тщательно изучить Чердак дьявола? За соответствующее вознаграждение, естественно.

Даймонд надолго прильнул к своей фляжке. Затем вытер губы и ответил:

– Ни за какие деньги в мире я туда больше не вернусь.

Пендергаст понимающе наклонил голову.

– Да, и ещё кое-что, – добавил Даймонд. – Не называйте эти места Чердаком дьявола. Так о них говорят лишь кроты. Вы же направляетесь в Тоннели Астора. Идея их строительства возникла у миссис Астор. Как говорят, именно она заставила своего мужа построить первую станцию под их особняком на Пятой авеню. Оттуда все и пошло.

– Как же возникло название “Чердак дьявола”? – спросил Пендергаст.

– Не знаю, – грустно улыбнулся Даймонд. – Но кое-какие соображения на этот счет у меня есть. Представьте себе тоннели на глубине тридцатиэтажного дома. На стенах огромные мозаичные картины. Представьте себе залы ожидания, украшенные зеркалами и витражами, обставленные роскошной мебелью. Представьте себе гидравлические лифты, паркетные полы и тяжелые драпировки. И представьте, наконец, как все это может выглядеть, простояв сто лет, после потопа из дерьма. – Он уселся и, глядя на Пендергаста, закончил: – Не знаю, как вам, а мне все это представляется чердаком самого Ада.

29

Вестсайдская сортировочная, расположенная на самом западном краю Манхэттена, пребывала в запустении. Эти семьдесят пять акров – самый большой после Центрального парка незастроенный участок земли на острове – оставались практически неизвестными для миллионов живущих или работающих поблизости от него ньюйоркцев. Станция, бывшая в начале века сердцем процветающей коммерции, теперь находилась в полном упадке. Ржавые рельсы тонули в лопухах, заброшенные и испещренные граффити пакгаузы разваливались и ветшали.

Два десятилетия эта земля была объектом судебных исков, политических манипуляций, несбыточных планов и местом бесчисленных банкротств. Арендаторы постепенно бросали склады, и их место занимали бездомные. В одном из углов железнодорожного двора стояло несколько неуклюжих грязных сооружений из листов фанеры и жести. Рядом виднелись вызывающие жалость огородики, поросшие одичавшим горохом и листьями кабачков.

Марго стояла между двумя заброшенными железнодорожными строениями на месте сгоревшего склада. Пожар случился четыре месяца назад, и огонь, судя по всему, полыхал что надо. От склада остались лишь искореженные двутавровые балки да невысокие стены из шлакобетона. Цементный пол под ногами был по щиколотку усыпан обгорелыми обломками и обугленным гравием. В одном из углов виднелось то, что осталось от нескольких металлических столов. На почерневших столешницах стояли искореженные приборы и оплавленная химическая посуда. Марго осмотрелась, прикрыв глаза ладонью от низкого предзакатного солнца. В громоздких металлических шкафах находились какие-то электрические машины. Шкафы расплавились, и их содержимое – масса проводов и распределительные коробки – вывалилось наружу. Все вокруг было пропитано ядовитым запахом жженого пластика и гудрона.

– Ну и что вы думаете? – спросил появившийся рядом с ней д’Агоста.

– Вы уверены, что это место было последним жильем Грега? – покачав головой, в свою очередь, спросила она.

– Это подтвердила транспортная компания. Время пожара приблизительно совпадает со временем его смерти. Сомнительно, чтобы он отсюда куда-нибудь переезжал. Но при расчетах с “Кон Эдисон” и “Нью-Йорк-телефон” он пользовался вымышленным именем, так что быть уверенными до конца мы не можем.

– Вымышленное имя? – Марго продолжала осматривать сгоревший склад. – Интересно, его убили до пожара или после?

– Меня это интересует даже больше, чем вас, – проговорил д’Агоста.

– Похоже, у него здесь была какая-то лаборатория.

– Это даже я понял, – кивнул д’Агоста. – Ведь Кавакита был ученым. Вроде вас, наверное?

– Не совсем. Грег увлекался генетикой и биоэволюцией. Я же специализируюсь в области антропологической фармакологии.

– Не важно. Суть в том, что это за лаборатория.

– Трудно сказать. Прежде всего хотелось бы больше узнать о стоящих в углу машинах. Еще я хочу сделать схему размещения расплавленного стекла на столах. Это позволит нам уяснить, какие процессы там проходили.

– Итак? – Лейтенант вопросительно посмотрел, глядя на нее.

– Что “итак”? – уточнила Марго.

– Вы этим займетесь?

– Но почему я? В управлении полиции наверняка есть специалисты и…

– Управление полиции это не интересует, – прервал её д’Агоста. – На убийство Кавакиты там плевать хотели. Оно их занимает меньше, чем нарушения правил уличного движения.