Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - В Травинский

Палочки и камешки были здесь единственными игрушками.

В другой комнате две старухи разговаривали, сидя на полу. Седой старик, вырезая что-то на куске дерева, напевал:

Я ослабел от голода и жажды.Великий дух, даруй мне жизнь!Пусть я споткнусь о сладкий плод,Пусть найду гнездо птицы.Великий дух, покрой синее небо водой,Покажи, что мне можно съесть.

За три недели Алексей научился понимать два основных наречия, бытовавших в Углублении.

Первое было языком жителей, простым, но не примитивным. Однажды старик, которого Алексей спросил, сколько лет его жене, ответил: “Она не старше своих рухнувших надежд, но и не моложе несбывшихся желаний”. И это при том-то, что жители находились на уровне каменного века, если сравнивать с Землей!..

Для обозначения цвета у маленьких людей было только два слова: “черный” и “красный”. Остальное выражалось сравнениями: “как песок”, “как камень”. Странным образом — в языке не было настоящего времени. Было прошедшее и даже что-то похожее на предпрошедшее. Но самым развитым и употребительным оказалось будущее. В ответ на вопрос, например, любит ли он ту или другую пищу, житель отвечал: “Мои дети будут любить ее”. Ответ также мог быть: “Я буду любить ее”. В обоих случаях это означало, что пища нравится. День не делился на часы и минуты, а лишь на понятия “до” и “после” работы. При этом слово “после” имело еще и второй, более общий, но пока непонятный Алексею смысл. “После”, — произносил кто-нибудь, и разговаривающие умолкали. Алексей уже выяснил, что при общении с “верхними” употребление слова “после” было запрещено и в некоторых случаях каралось даже смертной казнью.

Очень трудной была еще одна особенность языка, заключавшаяся в том, что определенные предметы и явления назывались по-разному в зависимости от времени суток и от других обстоятельств. Например, нож имел четыре названия: дневное, ночное, затем название, предполагающее, что житель с ножом находится под землей, и еще одно, обозначавшее, что нож вынесен на поверхность.

Но, кроме всего прочего, был еще и второй язык — тот, на котором говорили “верхние” и которым в Углублении пользовались тоже довольно часто.

Все эти сложности были образованы странным, искаженным укладом жизни здесь. Планету населяли два вида разумных существ, создавших две цивилизации: одну — техническую цивилизацию “верхних”, иначе их называли айтсами, и вторую — примитивную цивилизацию жителей, по внешнему облику весьма напоминавших людей Земли.

Сначала Алексей думал, что планета поделена между двумя видами так, что поверхность ее принадлежит айтсам, а подземелья — жителям. Но постепенно он убедился, что ошибается. Все было сложно. Жизнь развертывалась тут в четырех основных сферах. Условно космонавт определил их для себя, как Углубление, Город, Подгород и Пространство.

В Углубление входили огромные залы и коридоры, где жили маленькие люди. В силу причин, пока еще неясных Алексею, айтсы упорно стремились под землю. Тысячи жителей, согнанных сюда, и гигантские механизмы врубались в глубь планеты, а специальные конвейеры, работа которых была слышна повсюду, каждый день выносили наверх несметные центнеры породы. У космонавта сложилось впечатление, что в будущем “верхние” вообще намерены спрятаться под землю. Но от кого спрятаться, он не знал.

Город был местом, где пока что обитали айтсы. От остальных территорий он был огражден высокой стеной.

Подгород населяли жители. То была область наиболее широкого общения между двумя видами разумных существ. Подгороду была свойственна тенденция каким-то способом постоянно увеличиваться. Жителей там становилось слишком много, и айтсы лишали их права на жизнь, сокращая Подгород. Самый механизм этой операции был Алексею непонятен. Речь шла о каких-то знаках, которые должен был иметь на груди каждый маленький житель, оказавшийся на поверхности земли.

Словом “Пространство” обозначалась пустыня. Выход туда жителям строжайше запрещался. Здесь и крылась причина испуга, овладевшего маленькими жителями, когда их встретил в первый раз Алексей. (Он смутно догадывался, что большим ростом отдаленно напоминает “верхних”.)

Пустыня покрывала всю сушу планеты — единственный материк, омываемый океаном. Разумная жизнь и была сосредоточена только в Городе, Подгороде и Углублении, соединенных дорогой на опорах. Узнав об этом, Алексей понял, что ему еще очень повезло.

Алексей слушал песню старика. Судя по таким песням и легендам, можно было предположить, что предки жителей еще в неотдаленные времена постоянно жили в Пространстве, добывая пищу охотой и собирательством. Но эпоху, в которую свершилось их окончательное порабощение айтсами, Алексей определить не мог. “Давно” — вот и все, что он получал в ответ на свои вопросы…

Рядом со стариком на полу сидел коренастый широкогрудый житель, по имени Нуагаун, и пересчитывал металлические жетоны. С ними Алексею тоже было не все ясно. Металлические бляхи в некоторых случаях выдавались жителям за работу в подземных залах и на конвейере. Определенная комбинация жетонов равнялась одному из знаков на груди и тоже обеспечивала их владельцу так называемое “право на жизнь”. Но здесь-то, в Углублении, это право не требовалось.

Тем не менее Нуагаун часами перебирал свои жетоны, едва слышно шепча при этом и производя в уме вычисления. Последние дни его сильно мучала какая-то болезнь. Сейчас он время от времени переставал шептать, закусывал губу и прислушивался к чему-то внутри себя. Потом боль оставляла его, он опять брался за металлические бляхи.

Однажды Алексей предложил ему свою помощь в расчетах. Но житель не смог объяснить ему, что, собственно, требовалось и к какому результату он должен был прийти.

Космонавт прислушался к разговору старух.

Речь шла о том, что один из жителей перешел к айтсам. Тут тоже была загадка. Что значит — перешел? И вообще, что за существа айтсы? Они были тоже двуногими, гигантского роста, — Алексей помнил того, который направил на него обжигающую струю в зале. Их цивилизация была весьма развитой. Во всяком случае, в техническом отношении. Грохот титанического механизма в глубине подземелья постоянно напоминал об этом. Но чтоб создать такие машины, “верхние” должны были быть культурными. Обладать широкими научными знаниями, иметь кадры ученых, техников, просто квалифицированных рабочих. Ведь техника не может родиться сама по себе. Она возникает на базе общей высокой культуры и на базе развитой общественной жизни. Чтобы сделать электромотор, необходимо знать об электричестве. А чтобы знать о нем, нужно сначала изучать окружающий мир, природу, интересоваться устройством и законами сущего. Но такой интерес невозможен без вполне определенной конечной цели — без интереса к человеку, без гуманизма. А гуманизм, в свою очередь, получает свое высшее выражение в поэзии, музыке, живописи, которые одновременно им порождаются и его же движут вперед.