Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

– Нам необыкновенно повезло,  –  весело сказал Вадим.  –  Просто удивительно, как нам сегодня везет.

Незнакомец поглядел на него без улыбки.

– Капитан вы?  –  спросил он.

– Я капитан потенциально,  –  ответил Вадим.  –  А кинетически я суперкарго и старший специалист по тахоргам… Если угодно, зверовед-аматёр…

Вадима понесло, он уже не мог удержаться. Он должен был во что бы то ни стало вызвать на лице незнакомца улыбку, хотя бы вежливую.

– Кроме того, я второй пилот-аматёр,  –  говорил он.  –  Это на тот случай, если у капитана вдруг случится отложение солей или колено горничной…

Незнакомец молча слушал. Антон сказал негромко:

– Очень смешно.

Наступила тишина.

– Как я понял, вы летите на Пандору,  –  сказал незнакомец. Он смотрел на Антона.

– Да, мы идем на Пандору.  –  Антон покосился на портфель.  –  Вы хотите что-нибудь переслать с нами?

– Нет,  –  сказал незнакомец.  –  Пересылать мне нечего. У меня совсем другое… У меня есть к вам предложение. Ведь вы едете развлекаться?

– Да,  –  сказал Антон.

– Если опасную охоту можно считать развлечением,  –  значительно добавил Вадим.

– Это славный отдых,  –  сказал Антон.  –  Турперелет и охота.

– Турперелет…  –  медленно, словно удивляясь, проговорил незнакомец.  –  Туристы… Послушайте, молодые люди, вы совсем не похожи на туристов. Вы молодые, здоровые ребята-открыватели… Зачем это вам  –  обжитые планеты, электрифицированные джунгли, автоматы с газировкой в пустынях? Да что говорить! Почему вам не взять неизвестную планету?

Ребята переглянулись.

– Какую именно планету?  –  спросил Антон.

– Не все ли равно? Любую. На которой человека еще не было…  –  Незнакомец вдруг широко раскрыл глаза.  –  Или таких уже нет?

Он не шутил. Это было совершенно очевидно, и ребята снова переглянулись.

– Почему же?  –  сказал Антон.  –  Таких планет сколько угодно. Но мы всю зиму собирались поохотиться на Пандоре.

– Лично я,  –  подхватил Вадим,  –  уже раздарил знакомым черепа своих неубитых тахоргов.

– И потом  –  что мы будем делать на новой планете?  –  мягко сказал Антон.  –  Мы не научная экспедиция, мы не специалисты. Вот Вадим лингвист, я звездолетчик, пилот… Мы не сумеем даже составить первичного описания… Впрочем, может быть, у вас есть какая-нибудь идея?

Незнакомец сдвинул мохнатые брови.

– Нет у меня никаких идей,  –  резко сказал он.  –  Просто мне нужно на неизвестную планету. И вопрос стоит так: можете вы мне помочь или нет?

Вадим стал застегивать и расстегивать «молнию» на куртке. Тон незнакомца его покоробил: это был не тот тон, к которому Вадим привык. И тем не менее положение было тяжелое. Человеку, который едет развлекаться, трудно спорить с человеком, которому нужно ехать по делу. Аргументов у Вадима не было, и поэтому он совсем было решил придраться к манерам, но тут случилось странное происшествие.

За деревьями залаяла собака. Это был дяди Сашин эрдель Трофим, дряхлый глупый пес с признаками аристократического вырождения и необыкновенно густым голосом. Залаял он скорее всего потому, что на нос ему села оса и он не знал, что с ней делать, но лицо незнакомца вдруг страшно исказилось. Он пригнулся и прыгнул далеко в сторону. Вадим даже не понял, что произошло. Прыгнув, незнакомец выпрямился и нарочито медленными шагами вернулся на место. На лбу у него блестела испарина. Вадим оглянулся на Антона. Лицо Антона было задумчиво-спокойным.

– Ну что ж,  –  сказал он рассудительно.  –  Во второй окрестности много желтых карликов с приличными планетами земного типа. Давайте слетаем. Возьмем хотя бы ЕН 7031. Туда уже собирались лететь, да отложили. Показалось неинтересно. Добровольцы не любят желтых карликов  –  им подавай гиганта, лучше красного… Устроит вас ЕН 7031?

– Да, вполне,  –  сказал незнакомец. Он уже пришел в себя.  –  Если только это действительно необитаемая планета.

– Это не планета,  –  вежливо поправил Антон.  –  Это звезда. Солнце. Но там есть и планеты. По всей видимости, необитаемые. А как вас зовут?

– Меня зовут Саул,  –  сказал незнакомец и впервые улыбнулся.  –  Саул Репнин. Я историк. Двадцатый век. Но я постараюсь быть полезным. Я умею готовить, водить наземные машины, шить, чинить обувь, стрелять…  –  Он помолчал.  –  И кроме того, я знаю, как все это делалось раньше. И еще я знаю несколько языков  –  польский, словацкий, немецкий, немного французский и английский…

– Жалко, что вы не умеете водить звездолет,  –  вздохнул Вадим.

– Да, жалко,  –  сказал Саул.  –  Но это ничего, звездолет умеете водить вы.

– Не вздыхай, Димка,  –  сказал Антон.  –  Пора и тебе посмотреть на странные пейзажи безымянных планет. Танцевать в кафе можно и на Земле. Покажи себя там, где нет девушек, воздыхатель…

– Я вздыхаю от восторга,  –  отозвался Вадим.  –  В конце концов, что такое тахорги? Громоздкие и всем известные животные…

Саул любезно осведомился:

– Надеюсь, я не вырвал согласие силой? Надеюсь, ваше согласие является в достаточной степени добровольным и свободным?

– А как же,  –  сказал Вадим.  –  Ведь что такое свобода? Осознанная необходимость. А все остальное  –  нюансы.

– Пассажир Саул Репнин,  –  сказал Антон.  –  Старт в двенадцать ноль-ноль. Ваша каюта третья, если вы не захотите занять каюту четвертую, пятую, шестую или седьмую. Пойдемте, я вам покажу.

Саул нагнулся за портфелем, и у него из-за пазухи выскользнул и тяжело шлепнулся на траву большой черный предмет. Антон поднял брови. Вадим пригляделся и тоже поднял брови. Это был скорчер  –  тяжелый длинноствольный пистолет-дезинтегратор, стреляющий миллионовольтными разрядами. Такие предметы Вадим видел только в кино. На всей Планете было не больше сотни экземпляров этого страшного оружия, и оно выдавалось только капитанам сверхдальних десантных звездолетов.

– Какой я неуклюжий,  –  пробормотал Саул, подобрал скорчер и сунул его под мышку. Затем он поднял портфель и объявил:  –  Я готов.

Некоторое время Антон смотрел на него, словно собираясь спросить о чем-то. Затем он сказал:

– Пойдемте, Саул. А ты, Вадим, прибери дома и отнеси старику инструмент. Он в багажнике. Я имею в виду, конечно, инструмент.

– Слушаю, шкип,  –  сказал Вадим и пошел в гараж.

Трудно быть оптимистом, размышлял он. Ведь что есть оптимист? Помнится, в каком-то старинном вокабулярии сказано, что оптимист суть человек, полный оптимизма. Там же, статьей выше, сказано, что оптимизм суть бодрое, жизнерадостное мироощущение, при котором человек верит в будущее, в успех. Хорошо быть лингвистом  –  сразу все становится на свои места. Остается только совместить бодрое, а равно и жизнерадостное мироощущение с пребыванием на борту тяжело вооруженного лунатика…