Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Попросить? С чего мне давать тебе что-либо? Ты принесла мне только горе.

Ведьма так рассердилась, что Зигмар даже отшатнулся.

— Ты ненавидишь меня. Но если бы ты знал, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы направлять тебя, сделать сильным и подготовить к грядущему, ты бы упал на колени и дал мне желаемое.

— С чего мне верить тебе? Твои слова несут погибель.

— И все же у тебя теперь есть империя.

— Созданная доблестью воинов, а не с помощью твоих уловок и махинаций.

— Созданная твоей жаждой смерти и славы, — отрезала старуха. — Людские желания в большинстве своем просты и банальны: набитое брюхо, дом, чтобы укрыться от непогоды, женщина, которая родит сыновей. Но ты не таков… Нет, Зигмар Молотодержец — это убийца, чье сердце ликует только тогда, когда смерть совсем близко, когда окровавленный молот крушит черепа врагов. Как у всех воинов, в сердце твоем живет тьма, жаждущая насилия. Именно она толкает людей на кровопролития и разрушения, и твое сердце погубит тебя, если не сумеешь его обуздать. Сдерживай свою тьму состраданием, жалостью и любовью. Только тогда ты станешь истинным императором, который так нужен этой земле, чтобы выжить. Таково мое предупреждение, Дитя Грома.

Хотя слова ведьмы резали подобно ножу, Зигмар не мог не признать их правду. Он чувствовал себя истинно живым только в запале битвы, когда видел, как падают замертво враги, как уносят их прочь с поля боя потоки крови.

— Ты называешь это тьмой, но она помогает мне побеждать, — отозвался Зигмар. — Она нужна мне для того, чтобы защищать мои земли.

— Что ж, оставаться непонятой — мое проклятье, — вздохнула ведьма, — но отпущенное мне в этом мире время на исходе, и это мой последний шанс передать тебе знание о грядущем.

— Тебе ведомо будущее? — спросил Зигмар и изобразил отвращающий зло знак.

— Нет будущего, прошлого тоже нет. Все существует сейчас и вечно. Благословенно человечество, не ведающее безграничности мирового устройства. Существование — сложенная из множества составных частей головоломка, из коих вы видите лишь один кусочек. А я обречена видеть их множество.

— Видишь ли ты их все? — спросил Зигмар, заинтригованный против воли.

— Нет, и я благодарна за эту толику сострадания ко мне. Только боги могут знать все, ибо люди сойдут с ума, если узнают истину о своей участи.

— С предостережением все ясно. Теперь изложи просьбу и исчезни.

— Хорошо, и на сей раз речь пойдет о жизни, а не о смерти.

— О жизни? Чьей?

— Человека по имени Мирза. Вы зовете его Вечным Воителем, и справедливо. Жители горы Фаушлаг наслышаны о древнем пророчестве, говорящем, что город падет, если во время войны не будет такого воина, который поведет армии в бой, — рассмеялась ведьма. — Ложное предсказание лжепророка, стремящегося утолить амбиции своего сынка-идиота, хотя, похоже, доля правды в нем есть. Полагаю, скорее случайно, чем намеренно. Как бы то ни было, ты должен уберечь Вечного Воителя от безвременной кончины.

— Уберечь от безвременной кончины? — поразился Зигмар. — Что за странная просьба? Как может узнать человек, когда приходит время покидать этот мир?

— Некоторые знают, Дитя Грома, — заверила его ведьма. — И ты узнаешь.

И вновь Зигмар изобразил знак рогов.

— Будь ты проклята, женщина! Ни слова о моей смерти! Убирайся, или, клянусь кровью Ульрика, я убью тебя там, где ты сидишь!

— Успокойся, речь идет не о твоей смерти.

— Тогда о чем ты?

— А вот этого, — многозначительно подмигнула ведьма, — я предпочитаю тебе не говорить, ибо именно неопределенность делает жизнь интересной, не так ли?

Ярость заклокотала в сердце Зигмара, и он вскочил с кровати, выставив перед собой кинжал.

— Ты измучила меня своими загадками, женщина! Довольно! Ежели я увижу тебя еще раз, то перережу глотку прежде, чем твой гнусный язык призовет очередное несчастье на мою голову!

— Нечего бояться, Дитя Грома, ибо мы с тобой говорим в последний раз, — с грустью пообещала ведьма. — И все же мы увидимся вновь, и ты вспомнишь мои слова.

— Опять загадки! — возмутился Зигмар.

— Жизнь — сплошная загадка, — отозвалась старуха и встала. — Теперь спи, да не забудь, что я сказала, иначе рухнет все то, что ты создал.

В очаге вспыхнуло пламя, и Зигмар повалился на ложе, выпустив из рук кинжал. Навалилась дикая усталость, и мягкие объятия глубокого сна поглотили его.

На рассвете Зигмар проснулся под теплым медвежьим покрывалом свежий и отдохнувший. Ведьмы и след простыл, собаки успокоились, чего нельзя было сказать об их хозяине. Слова старухи веригами давили на шею, и всю оставшуюся неделю торжеств он то и дело ловил себя на том, что шарит взглядом по темным углам, опасаясь внезапного появления ведьмы.

В течение следующих шести дней воины пировали, поглощая горы угощений и озера пива. Графы из отдаленных уголков империи привезли вина и жгучий спирт из-за южных гор, и женщины каждого племени готовили лучшие блюда своих народов. Бочками несли унберогенское пиво — чудный эль со вкусом болотного мирта, со складов тащили ящики с азоборнским вином. Черузенскую говядину подавали на блюдах вместе с меноготской свининой, и каждый мог отведать новые экзотические кушанья разных племен. Воистину не забыть такого пира тем, кто собрался на празднество в Рейкдорфе. Щедрое угощение предназначалось не только для воинов. Зигмар приказал открыть амбары и раздавать хлеб каждой семье в городе и за его пределами.

Эофорт жаловался на дороговизну сих даров, но император оставался непоколебим, и имя его прославляли повсюду.

Обычай требовал провести день коронации в качестве надменного и властного повелителя, но остаток недели император решил побыть просто Зигмаром. Наутро второго дня к нему пришли Вольфгарт с Пендрагом, и он уже точно знал, что собирается сказать знаменосец.

— Я не могу, Зигмар, — начал Пендраг. — Правитель целого города? Это большая честь, но на это место найдутся более достойные претенденты.

Вольфгарт покачал головой и сказал:

— Он такой всю ночь, Зигмар. Убеди его.

— Взгляни, что ты сделал для Рейкдорфа, — сказал император, обняв старого друга за плечи. — Теперь здесь у нас каменные стены, новые школы, кузницы и рынки. Ты превратил этот город в сокровище моей короны, и то же самое ты сделаешь с Мидденхеймом, я знаю.

— Но Мирза… Это же его город, — стоял на своем Пендраг, хотя Зигмар понимал, что его друга уже переполняют идеи, как следует укрепить поселение и сделать его более удобным для жителей. — Честь управления Мидденхеймом должна принадлежать ему. Он почувствует себя ущемленным.

Зигмар вздрогнул, припоминая слова ведьмы, когда Вольфгарт сказал:

— Полагаю, Мирза будет счастлив избавиться от такой обузы. Что он нам вчера говорил? «Я воин, а не правитель!» Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о чувствах Мирзы, мой друг.

— Для человека, который пил всю ночь напролет, Вольфгарт рассуждает на удивление здраво, — улыбнулся Зигмар. — Но не отдаляй Мирзу, ибо он знает город и его жителей. Он будет тебе верным союзником.

— Не уверен…

— Положись на меня, друг мой. Ты станешь великим графом Мидденхейма! А теперь идите и выпейте! — приказал Зигмар.

— Первое разумное предложение за сегодняшнее утро. — Вольфгарт взял Пендрага под руку и увел прочь.

Следующие дни прошли в общении с подданными и в беседах с графами о том, как сохранить мир. Обновили клятвы меча, наметили планы по укреплению северных и восточных границ, спланировали экспедиции по изучению дальнего юга.

Многие призывали пойти войной на ютонов, и графы были «за». Король Марий в безопасности сидел себе в своем прибрежном городе Ютонсрик, а ведь выжил он только благодаря великой победе, которую одержали другие племена. Все сходились на том, что за предводителем ютонов числится долг, его следует заставить повиноваться или уничтожить.

Королева азобронов Фрейя всю неделю следовала за Зигмаром по пятам, и ему приходилось выслушивать бесконечные истории о ее сыновьях-близнецах по имени Фридлейфр и Зигульф, которые, если верить рассказам матери, были богами среди людей. Фрейя не скрывала своей страсти к нему и была разочарована, когда Зигмар мягко отклонил ее предложения предаться бурным плотским утехам.

Кругар, владыка талеутенов, и Алойзис, правитель черузенов, попытались поднять вопрос об их общей границе и обвиняли друг друга в разорении соседских земель. Зигмар отложил решение вопроса до весны; нынче настало время единства, а не ссор. Спорщиков не удовлетворило решение императора, но обоим пришлось смириться и, поклонившись, ретироваться.