Избранные творения - Григорий Нисский

Итак, поелику сила Божества есть нечто бесконечное и неизмеримое, а человеческое естество скоротечно и ничтожно, то как скоро Дух снизошел на Деву и Сила Вышнего осенила Ее; скиния, водруженная таким способом, не привлекла к себе ничего из человеческой тленности, так что в сем составе, хотя и был человек, но в то же время был и Дух, и благодать, и сила; особенность нашей природы осиявалась (в нем) преизбытком Божественной силы. И поелику существуют два предела человеческой жизни: один, с которого начинаем, и другой, когда перестаем жить; то необходимо было Врачующему всю нашу жизнь обнять нас с этих двух пределов, чтобы, воспринявши наше начало и конец, с той и другой стороны вознести горе долу лежащего. Итак, что мы видим при конце земного бытия, то же рассуждаем и о начале его. Ибо как там по домостроительству (спасения) Он попустил расторжение тела от души, причем неделимое Божество, раз соединившись с нашим естеством, не разлучилось ни от души, ни от тела, но будучи с душою в раю, чрез разбойника открыло вход в него людям, телом же находясь в сердце земли, уничтожило имущего державу смерти (почему и самое тело называется Господом вследствие присутствия в нем Божества); так и о душе рассуждает, что сила Вышнего, чрез наитие Святаго Духа примешавшись ко всему нашему естеству, стала существовать и в душе нашей, как прилично ей быть в душе, и соединилась с телом, чтобы спасение наше было всецелым во всех отношениях; причем как и в начале человеческой жизни, так и в конце ее Божество сохраняет богоприличное и высокое бессмертие. Ибо ни начало Его жизни не подобно началу нашей, ни конец его — нашему концу, но как там, так и здесь Он проявил Божескую власть, так как начало его не было осквернено страстью, ни конец не окончился нетлением. Итак, если мы провозглашаем и свидетельствуем, что Христос — Божия сила и Божия премудрость, всегда неизменен, всегда нетленен, хотя и пребывал в тленном теле, неоскверняемый Сам, но очищая оскверненное, что же несправедливого в том, и за что нас ненавидят? И что значит это устроение против нас новых жертвенников? Разве мы проповедуем иного Иисуса или другого указываем? Разве мы изъясняем другие писания? Разве кто из нас осмелился назвать Святую Деву Богородицу человекородицею, как слышим, дерзко называют ее некоторые из них? Разве мы баснословим о трех воскресениях? Или возвещаем тысячелетнее объядение? Или говорим о восстановлении снова иудейского заклания в жертву животных? Разве мы обращаем надежды людей к дольнему Иерусалиму, измышляя восстановление его из вещества более прекрасного, чем камни? Есть ли что–нибудь такое за нами, за что, по мнению некоторых, следует бежать от нас и воздвигать против нас другой жертвенник, как будто мы оскверняем святыню? Чувствуя раздражение и скорбь в сердце от таких (несправедливостей), я тотчас по возвращении в свой главный областной город положил написать к любви вашей, чтоб освободить от горечи свою душу. Вы же пребывайте в том, к чему будет руководствовать вас Дух Святый, ходя вслед Бога, не прилагаясь плоти и крови, не подавая некоторым повода хвалиться (вами), чтобы они не хвалились в вас и славолюбие их не возрастало от вашей жизни. Вспомните о святых отцах, которым вы поручены блаженным отцом вашим и которых мы удостоились по благодати Божией быть преемниками. Не преступайте пределов, которые положили отцы наши, не пренебрегайте языком более простого проповедания и не отдавайте предпочтения различным последующим учениям, но согласуйтесь с древним правилом веры, и Бог мира да будет с вами, здравыми душою и телом. Господь да сохранит вас в нетлении, о чем и молимся.

4. К Евсевию

Когда в зимнюю пору начинает увеличиваться продолжительность дня, с постепенным возвышением солнца на небосклоне, тогда мы празднуем Богоявление истинного света, воссиявшего человеческой жизни во плоти; ныне же, когда светило уже достигло в (своем) течении средины неба, так что и день, и ночь в отношении один к другой имеют Равную меру продолжительности, восхождение человеческого естества от смерти к жизни делается для нас предметом того великого и вселенского праздника, который совершает в это время весь род человеческий, принявший таинство Воскресения. 2. Какой же будет предмет моего послания? Так как есть обычай в эти всенародные священномесячия выражать всеми способами присущее душам нашим расположение, а многие ознаменовывают свое веселье приношением от себя даров, сочли и мы, что нам не пристало пройти мимо тебя, не одарив нашими дарами, но [что мы должны] приветствовать твою высокую и великомудрую душу бедным приношением от нашей скудости. 3. Приношение же наше предлагаем тебе в этом письме, а это письмо такого рода, что в нем нет ни одного слова, изукрашенного благозвучными и искусно сложенными выражениями, за что послание могло бы считаться подарком у словесников, но да будет тебе даром таинственное золото, обернутое, как бы неким платом, верою христианской. Я же постараюсь посредством этого письма, сколько возможно, раскрыть и обнаружить сокровенный его блеск.

4. Итак, нам нужно обратиться опять к началу [письма]. Что значит, что именно в то время, когда ночь достигла самого высшего предела и уже перестает увеличиваться в своей продолжительности, является нам во плоти объемлющий все и над всем владычествующий Своею силою, всем <сущим> не объемлемый, но все содержащий и вселившийся в теснейшем [жилище], так что великая сила содействует благой воле, и равным образом, куда только ни склоняется воля, там3 обнаруживает себя и сила. При этом ни в творении сила не оказывается слабее хотения, ни в намерении снизойти до уничиженного естества нашего, по благодеянию к людям, не оказывается бессильной для этой цели, но, являясь и в этом состоянии, не оставляет и вселенную без управления. 5. Но так как, без сомнения, есть какая–нибудь причина [в приурочении праздников] к тому и другому времени, то почему в то время Христос является во плоти, а в равноденствие — вновь восстановляет к жизни человека, некогда чрез грех разрешившегося в землю (ср. Быт. 3:19)? Изложив [причину этого] в слове, сколько возможно короче, представлю я тебе в качестве дара само Писание.

6. Конечно, ты своей проницательностью уже прозрел тайну, заключающуюся в том, что постепенное увеличение ночи прекращается с приращением света и тьма начинает уменьшаться с постепенным увеличением дневной продолжительности? И для многих других также, быть может, ясно, что тьма имеет нечто сродное с грехом, почему зло и называется этим именем в Писании (ср. Ин. 3:19; Рим. 13:12). 7. Поэтому время, в которое начинается таинство нашего [спасения], может служить некоторым объяснением домостроительства о душах наших. Ибо, при безмерном уже распространении зла, нужно было, чтобы и для нас начался день добродетельной жизни, при помощи Того, Кто вложил в души наши такой свет, так чтобы светлая жизнь, увеличиваясь преуспеянием в добре, расширялась бы как можно пространнее, а жизнь во зле, чрез постепенное уменьшение, сокращалась до самых малых размеров. Ибо увеличение добра есть уменьшение зла. 8. Равноденствие же, бывающее в праздник Воскресения, дает понять собою, что зло, с равными силами вступившее в борьбу с добром, уже не будет противостоять ему как равное равному, но светлая жизнь будет преодолевать, с прекращением мрака идолопоклонства, с увеличением дня. 9. Почему и луна, совершив свое потайное течение в продолжение четырнадцати дней, обращается лицом к солнечным лучам, полностью принимая на себя все обилие блеска и ни в одной части [ночи] не оставляя места для мрака. Ибо, приняв на себя [свет] заходящего солнца, сама она заходит не ранее, чем ее собственный [свет] смешается с истинными лучами солнца, так что свет сохраняется всегда, нигде не прерываясь ниспадением мрака на протяжении дневного и ночного течения.

10. Вот это тебе, о Любезная Глава, слабой моей руки словесное приношение, и да будет вся твоя жизнь праздником и великим днем, полностью очищенным от ночного мрака.

5. Послание не доверяющим православной <его вере>, по просьбе [христиан] Севастии [написанное]

1. Известили нас некоторые из единодушных с нами братьев о злоречии против нас, распространяемом людьми, «ненавидящими мира» (Пс. 119:7), «оклеветающими тай искренних своих» (Пс. 100:5) и не боящимися страшного и великого судилища Того, Кто возвестил, что потребуется отчет даже в праздных словах при будущем суде нашей жизни (ср. Мф. 12:36). Они говорят, что вины наши, о которых разглашает молва, состоят в следующем: что мы мыслим вопреки [отцам], изложившим в Никее правую и «здравую веру» (ср. 2 Тим. 4:3; Тит 1:13), и что мы без рассуждения и испытания приняли в общение вселенской Церкви людей, имевших некогда собрания в Анкире, [называемых] по имени Маркелла. 2. Поэтому, чтобы ложь не восторжествовала над истиной, мы в других писаниях представили достаточное оправдание в возводимых на нас обвинениях и утверждали, [призывая в свидетели] Господа, что не отступали от веры святых отцов и не сделали ничего без рассуждения и испытания относительно принятых в церковное общение из сборища Маркеллова. Но все сделали мы в согласии с православными <братьями> и сослужителями нашими на Востоке, которые поручили нам заняться делом этих людей и одобрили сделанное нами. 3. Поскольку в то время, как мы письменно издали оную апологию, некоторые из единомысленных нам братьев опять потребовали, чтобы мы отдельно и собственными словами представили изложение веры, которое вполне убедило бы, что мы во всем следуем богодухновенным Писаниям и преданию отцов, то мы признали нужным кратко рассудить и об этом.