Фантастические рассказы и повести - Сергей Герасимов

Становилось темно, а я ещё не подмел улицу. Придется работать часов до двух ночи. Ничего, завтра высплюсь. Я приказал роботам-пуговицам застегнуться, роботу-шнурку завязаться потуже и роботу-желудку приказал перестать чувствовать голод. Потом пошел к лифту. И тут я увидел отломленное запястье дылды. Я присел, чтобы поговорить с ним.

- Привет, - сказал я, - ты меня помнишь?

Ладонь перевернулась и устойчиво стала на пальцы.

- Ты долго можешь жить без хозяина?

От неё с хрустом отслаивались чешуйки, она явно разрушалась.

- Без хозяина? - переспросила рука, - о чем ты говоришь? Я один и у меня нет хозяев. Это вы люди, живете отдельно, а мы, роботы - мы есть одно, и нам имя робот-планета. Здесь все робот, от ближнего космоса до магматических течений, все, кроме вас - вы плесень на моей коже. Я уже свел плесень с полюсов и экваториальных зон, я уже почистил океаны и острова, я сделал ядовитыми берега рек и озер. Я убил тундру, тайгу, леса Амазонки и азиатские горы. Но здесь, в умеренном климате, вы пока живете. Когда вас, плесени, становится слишком много, моя кожа начинает чесаться и я включаю робот-войну или заставляю пальцы судьбы дрожать сильнее. Робот-война - мое лекарство от плесени.

Я пнул её ногой и от неё отвалились два пальца. Я продолжал её бить, пока не превратил черепки. Мне нравилось её ломать. Я же человек и у меня есть инстинкты.

- Плесень, говоришь! Говоришь, плесень! - орал я, настроив робот-голос на громкий крик.

От неё осталась груда раскрошенного вещества, пахнущего куриным пометом. Я настроил голос на нормальный режим и спросил:

- Ну как тебе понравились мои инстинкты, падаль?

Я не ожидал, что оно ответит.

- А во мне тоже есть инстинкты, - сказало оно издевательским тоном, и мне тоже нужно что-нибудь ломать. И я люблю отдохнуть, развлекаясь. Как ты думаешь, зачем я заманил вас сюда? А почему отказалась открыться дверь лифта? Ты очень ошибаешься, если думаешь, что можешь уйти. Вы - мои люди-дылды. И сейчас настанет ваша очередь падать с крыши. Раз-два-три. Начинаем игру. Маленький дылда, обернись!

Я обернулся и увидел кобольдов, усеявших, как черные точки, склоны ближних постаментов. Еще мгновение - и черная волна ринулась в нашу сторону. Они пока оставались далеко, но двигались как гоночные машины. Хохотники тоже увидели их, попятились к краю крыши и прыгнули. Упасть с крыши гораздо приятнее, чем очутиться в челюстях кобольда. Я схватился за парапет и перепрыгнул за него. Ногами я довольно устойчиво стоял на карнизе. Дно пропасти уже опустилось во тьму, сквозь которую просвечивали городские огоньки, затуманеные шапкой смога. Город казался чудесной выпуклой структурой, как шаровое звездное скопление на стереофото. Прямо подо мною растилалась вертикальная пустыня без границ. Ветер дул снизу. Роботы-облака выстроились вдоль горизонта в запланированном порядке завтрашнего дождя. Невдалеке летели два хохотника, а за ними, прямо по стене, неслись кобольды. Кобольды шли с большим ускорением, а потому толкались лапами, ускоряясь вниз. Я так и не увидел, схватили ли они хохотников; я снова влез на крышу и побежал к обезьянке. Кобольдов почти не осталось, все охотились, на крыше невдалеке прохлаждались последние два. Обезьянка все ещё искрила и цеплялась за камни. "Спаси меня!" - закричал я ей, но кобольды обернулись на голос.

ПАРКЕТНЫЙ ВОР

1

Вор провел кончиками пальцев по неровной поверхности. Фигура, скорее всего из слоистого стекла, изображала двухголовую собаку. Собака напоминала большого дога, слишком худого и печального, почти больного, чтобы казаться свирепым. И во всем - в наклоне голов, в полуоткрытой левой пасти, в настороженых ушах правой головы, ощущалась сила чувства, неизвестного вору. От близости фигуры на сердце становилось пусто и просторно, как ночью в мраморном зале. Вор постоял ещё минуту, гадая, сколько может стоить такая штука.

- Но держать бы я тебя не стал, - сказал он и погладил шею собаки. - А знаешь почему? Знаешь. По глазам вижу. Богато вы с ним живете.

Он щелкнул фигуру по носу и прислушался к звонкому отклику. Хрусталь, похоже.

Пройдя причудливый, дважды изломившийся коридорчик, вор наткнулся на дверь; она подалась от легкого толчка. Вор похолодел; дверь вела в ванную комнату и краны были открыты. С легким журчанием струйка воды вбивалась в гладкую поверхность, неподвижная и гладкая, как водяной гвоздь. Ванна уже наполнена до краев и это... И это значит...

- Это значит, что я дома, - он услышал голос сзади и попробовал по голосу определить, где стоит говоривший и что держит в руках. Слишком спокоен, сейчас дергаться бессмысленно, подумал вор. Все-таки черный ход, будь он проклят. Так спокойно может говорить человек с ружьем наперевес.

- Вы буквально угадали мои мысли, - ответил вор, не оборачиваясь. Как вы это делаете? Один из ваших трюков?

- Ты хотел денег? - спросил хозяин.

- Мейстер, - сказал вор. - Это фамилия. Но я не смог найти вашего имени. Его нет ни на одной афише. Как можно быть просто Мейстером?

Вор обернулся и облокотился на раковину. Лучше было бы сесть на край ванны, если бы та была пуста. Сесть, ногу за ногу, и попросить сигарету. Мейстер оказался безоружен и одет в домашний халат. Под халатом волосатая грудь с зачатками седины. Вор передумал нападать.

- Это не фамилия и не имя.

- Ваш цирковой псевдоним?

- Иди в комнату.

- Да, я хотел денег, - заговорил вор. - Зря вы объявились. Я ведь обслуживаю искусно, вы б не разочаровались. Я обслужу даже там, где не сможет никто. Клиент ещё месяцы не знает, что я его посетил. Я никого не убиваю, не беру заложников и ни от кого не бегаю.

- Это трудно?

- Это увлекает, как всякое мастерство. Ваша ванна уже течет.

- Подожди, я сначала тебя убью, - сказал хозяин.

- Верно, но банально. Лучше дайте мне немного денег, и расстанемся друзьями. Вы раскажете о сегодняшнем вечере своим друзьям, а я своим. Потом...

Коридорный коврик потемнел, напитавшись водой. Еще секунда и струйка потекла в комнату.

- Уйди! - приказал хозяин; струйка свернула и исчезла.

- Это просто фокус? - спросил вор. - Или какое-то особенное поле? Я преклоняюсь пред вашим талантом. Для меня большая честь грабить величайшего фокусника нашей эпохи.

- Я уже давно не выступаю, - возразил Мейстер.

- А слава ваша живет. Те два подонка, что навели меня, говорили о вас с восторгом. Они бегали на ваши выступления, будучи детьми.

- И что они запомнили?

- Ваши гонорары. За один вечер вы зарабатывали столько, сколько они за семь жизней.

- Сейчас будут деньги, - сказал Мейстер, - ты возьмешь их, если сможешь.

2

Мейстер удалился. Вор остался в комнате один. Впрочем, не совсем один, была ещё и двухголовая собака из стекла. Совершенно неподвижное прозрачное существо. И раньше она сидела левее, на коврике. Ерунда, сказал вор себе, но иллюзия не исчезала. Этого не может быть. Он представил стеклянную собаку ожившей и по коже пробежали мурашки. Возьмешь деньги, если сможешь. Ничего хорошего это не предвещает. Мейстер вернулся.