Размышления о жизни и счастье - Юрий Зверев

Когда, общаясь с нами, молодой человек молчит, это угнетает нас. В молчании нам мерещится тайный смысл. Но чаще всего молодые молчат из страха наговорить глупостей. Нередко молчат и от полного непонимания: ведь у них и у нас — разный язык.

Однако молодые внутренне мучаются. Найти свой путь, а, значит, своё счастье нелегко. Они не знают, что мы всегда хотим им помочь. Старикам либо не верят, либо их опасаются. Мы стоим на разных берегах бурной реки, которая называется «жизнью». Хрупкие мостики возникают лишь на короткое время, а часто не возникают совсем. Даже любовь не спасает от противоречий. Читайте классику: И.С.Тургенев, «Отцы и дети».

И вот ещё что хочется себе сказать: глупо ждать благодарности от молодых, но ещё более глупо упрекать их, когда они вынуждены прибегать к нашей помощи.

Чем раньше пожилой человек поймёт все эти истины, тем скорее он обретёт спокойную старость. А не к этому ли все стремятся?

Нечаянная гениальность?

Просмотрел по ТВ «Ромео и Джульетту» в постановке Эфроса, перевод Бориса Пастернака (и каков перевод!).

Граф Рэтленд, которого называют Шекспиром, написал обычную для тех времён площадную кровавую драму, но в силу своей гениальности создал удивительную песнь безумной болезни двух молодых людей, которые из-за бешеной бури гормонов готовы на всё, вплоть до смерти.

У слабых натур любовь обычно разрешается разочарованием, у сильных — иногда и смертью. О любви мечтают все, но никто всерьёз не задумывается об её последствиях.

Однако понимаю и то, что в этой тонкой сфере говорить о последствиях — пошлость. Если человек ни разу в жизни не кидался головой в омут, можно считать его обделённым судьбой. Жизненный опыт становится мудростью, если у человека за плечами много испытаний. Личные драмы — наша лучшая школа.

Одиночество

7 августа 2004 г.

4 часа 30 мин.

В полночь лёг, в четыре проснулся. Сна — ни в одном глазу. Это уже старость, приближение к порогу. Писать такое, конечно, противно: не поймёшь — это самовнушение или констатация факта. Вроде бы писать про смерть рано — ничего особенно не болит, да и несделанных дел не перечесть. Но желание суетиться, то есть эти дела делать, уходит. И острее ощущается одиночество.

«Все в старости одиноки» — говорит жена. Но у меня-то откуда это чувство? Вот она, рядом похрапывает. Вот оно, моё великое счастье, мой друг — моё всё. Она мне — мать, которая жалеет, преданная жена, доброжелательный критик. Она — мой педагог, у которого буду учиться до смерти, неподражаемый, ни с кем не сравнимый пример нравственности. Наконец, она мудрый деликатный человек, готовый придти на помощь не только мне, но и каждому нуждающемуся.

При всех жизненных заботах и тревогах в её душе царит гармония. Недаром наш друг Степан считал её человеком «не от мира сего».

И вот, живя рядом с таким человеком, я имею наглость заикаться об одиночестве…

Но что же делать, если на улице глухая ночь, воет ветер, на душе беспричинная грусть и не спится. Хотелось бы использовать эту бессонницу с пользой, но сил хватает только на эту запись. В полную силу не работается. А хочется утомить себя работой ума и упасть спать.

Наверное, в ночные одинокие часы поэты пишут стихи. Я не поэт, я стихи только читаю. Иногда на такие строчки натыкаешься, что дух захватывает. Кажется, что сам их написал. Вот поэт Юрий Левитанский:

Пред вами жизнь моя, прочтите жизнь мою.Её, как рукопись, на суд вам отдаю,Как достоверный исторический роман,Где есть местами романтический туман,Но неизменно пробивает себе путьРеалистическая соль его и суть.

Прочтите жизнь мою, прочтите жизнь мою.Я вам на суд её смиренно отдаю.Я всё вложил в неё, что знал и что имел.Я так писал её, как мог и как умел.

И стоит вам, хотя б затем её прочесть,Чтоб все грехи мои и промахи учесть.Чтоб всех оплошностей моих не повторять,На повторенье уже время не терять, —Мне так хотелось бы, чтоб повесть ваших днейМоей была бы и правдивей, и верней!

Эти стихи могли бы стать эпиграфом ко всему, что я написал. Вряд ли какой прозаик сможет так ясно и честно выразить своё сокровенное желание. Но каждому хочется оставить на земле частичку себя.

В этом, возможно, есть некоторая нескромная претензия на бессмертие. Но ведь в музыке, в искреннем стихотворении, в хорошо сыгранной роли, в рождении и воспитании ребёнка, — оно присутствует в каждом творческом акте. И тут оно более оправдано, чем в вымаливании бессмертия у Бога. Реальная жизнь мне кажется важнее религиозной химеры. Важнее дня будущего.

Чуть-чуть посинело небо над домами. Кое-где зажигаются окна. Голова моя слегка отяжелела. Половина седьмого. Доброе утро, город. И я, пенсионер, стардёжь и зануда, наконец, пойду спать. «Всё смешалось в доме Облонских»…

Песочница

Дети, играя в песочнице, разговаривают очень серьёзно. Они уже имеют какой-то опыт, имеют твёрдое мнение об игрушках. Они пока не догадываются, как широк мир, как необъятны знания..

И я на старости лет стал чувствовать себя ребёнком в песочнице.

Деформация личности

Есть люди, которые горды тем, кем они «были»: начальником, знающим специалистом, умелым врачом, хорошим учителем. Человек целиком отдавал себя работе, а семья всегда была на втором плане. Теперь он пенсионер и вдруг обнаружил, что никто его не уважает. Ни родные, ни соседи. Почему? Обидно. «Я же был таким нужным, таким уважаемым, я принёс государству столько пользы, я же заслужил…».

Не понимает человек, что весь «был», а окружающим важно, что он «есть». Оказалось, что на старость он ничего не накопил: ни доброты, ни уважение к близким, ни даже денег. А если деньги всё же есть, то, радости они не приносят.

И человек замыкается. Чем больше он ощущает людское невнимание, тем более ценит своё прошлое. За душой, кроме прошлого, ничего. Человек становится капризным, заносчивым, с претензиями ко всем и ко всему.

Что с ним? Профессиональная деформация личности. Так и живёт — вечно на всё дуется, как мышь на крупу. С тем и помрёт.

О патриотизме

Есть патриотизм, от которого до ксенофобии — один шаг. Оголтелые патриоты — чаще всего — лютые эгоисты, не привязанные к конкретному человеку, не способные создать счастливую семью. Подспудно они ощущают свою ущербность и потому пытаются восполнить её демонстрацией любви к Родине (обязательно с прописной буквы!). «Разве можно ругать Родину? Ведь она — наша Мать. А если бы так с вашей матерью?»

Переход на личность матери — их характернейший демагогический приём. Любить родину таким образом легко, ведь эта любовь не требует поступков, за неё не надо ничем платить.

Вот уж поистине: «патриотизм — последнее пристанище негодяев».

Им не приходит в голову, что человек, любящий свой дом и семью, не задумываясь, уже любит родину. Вот цитата из классика: человек «любит Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, не ту, которую взывают к нам из-за моря „очужеземившиеся русские“, но ту, в которой приятно и тепло, и мы теперь действительно у себя дома, под своею родною крышей, а не на чужбине». Точнее и актуальнее, чем сказал Гоголь, не скажешь.

16 декабря 2007 г.

О семейных ссорах

В польском фильме «Мастер» показали человека, который участвовал в «зачистках» в Афганистане. Оказалось, что из своих пушек его отряд превратил в кровавое месиво несколько спрятавшихся в доме детей. После войны солдат уже не мог жить, как прежде: ушёл в себя, стал «смурным», озлобился на весь белый свет.

Мы обсуждали фильм с женой.

— После любой войны, — сказал я, — человек не может остаться нормальным.

— В том числе и после семейной, — ответила она.

Мне прежде не приходило в голову, что семейные ссоры, которые кипят вокруг — те же войны. Они меняют психику людей, разрушают их здоровье, а, главное, здоровье детей. Женщине нельзя ради детей мучиться с пьяницей или скандалистом. Я — за развод.

18 января 2008 г.

Есть ли семейное частье?

Есть ли гарантия семейного счастья? На этот странный вопрос я отвечаю положительно. Да, есть! Я вывел его формулу. Вот она:

«Семейное счастье нерушимо, когда каждый ощущает в супруге большее духовное и нравственное богатство, чем в себе».

Когда складывается семья, на счастье надеется каждый. Но ни пылкая любовь, ни богатство, ни дети подчас не спасают семью. Для счастья душа должна питаться из чистого источника супруга, и этот источник должен ощущаться бесконечно глубоким.