Колыбель - Михаил Попов

14

Разумеется, его величество решил противопоставить потоку неприятностей алкогольный барьер и проснулся утром в немного расплющенном состоянии. и тут же решил догнаться.

— У меня запой! — громко объявил он. Но у своей постели нашел, помимо вчерашней бутылки, в которой еще оставалось немного на дне, еще одну — и узнал он ее сразу. Это была та самая, с которой он провалился давеча в пьяный жертвенник. По всему организму прошла судорога неприятного узнавания.

— Афраний!

Тот явился почти мгновенно и сразу же объяснил: бутылка найдена сегодня на рассвете на берегу океана.

— Как она могла там оказаться? — он отлично помнил эту этикетку с рваным рисунком, что был покорежен его ногтем.

— Батюшка царь, — негромко вступил в разговор прибежавший снизу Бунша, — у нас тут дела всякие накопились, порешать бы.

Его величество бросил на него уничтожающий взгляд: молчи, идиот! Какие там дела! Перед нами таинственная вещь. Бутылка, утраченная в ночной пахучей пещере, как–то оказывается на воле, на берегу! Сама, что ли, она туда добралась?! Тогда кто–то, значит, вынес? Кто?!

Петроний, собака, подбросил? Куражится?

Не без труда придворные, уже в большом количестве толпившиеся в верховной спальне, обратили внимание государя на себя и на то, что творится внизу.

— Что это?! — спросил он, выпучив глаза.

— Сегодня под утро, в твоем гареме, — пояснил Бунша.

— Все в одном месте, — пояснил Черчилль, ничего не пояснив.

У главного костровища сидело, лежало и валялось на земле десятка два совершенно незнакомых мужиков. Более чем незнакомых — чужих! Все были голые, изможденные на вид и какие–то невменяемые. То есть они были в том состоянии примерно, в каком нашелся в Парашиной хижине де Голль.

Его величество резво спустился вниз. Рассмотрел вблизи свалку новичков.

— Откуда они? — задал он вопрос, не рассчитывая получить ответ.

— Все вместе. Разом. В одном месте, — сказал Бунша.

Его величество кивнул ему, мажордом пытался довести до сведения государя все важное в этом деле.

— Ты хочешь сказать, что до налета на мой гарем они где–то тусовались все вместе?

Бунша пожал плечами — мол, что я могу знать, но, похоже, что–то в этом роде.

— Они одного возраста, — сказал де Голль, сам, кстати, изрядно помолодевший за последние месяцы, да так ничего и не сообщивший, откуда он приполз в хижину Параши.

Царь царей прекрасно понимал, что докапываться до причин этого явления нет никакого смысла — все равно не докопаешься, надо как–то адаптировать партию гостей к убудской реальности и, подумав, может быть, использовать.

— Накормить. Поселить. Присматривать.

Часть придворных засуетилась. Остальные остались стоять, говоря своим видом: это еще не все.

— Это не все?

— Они построили корабль! — сказали они почти хором.

— Кто построил корабль? — переспросил его величество.

Конечно, имелись в виду не эти полутрупы. Председатель построил свой ковчег? Столько дней ожидания, стройка превратилась в миф, а будущий лайнер казался не более возможным, чем коммунизм из доклада генсека. И вот! Вдруг! Разом!

— Когда? — не очень вразумительно спросил царь царей.

— Только что, — был ему столь же вразумительный ответ, даже непонятно, от кого именно.

— И что теперь? — это была наполовину мысль вслух.

— Спускают на воду, — вступил в разговор самый информированный — Афраний.

Внутри у его величества возник внезапный холод, а лицо загорелось. Он понял, что совершенно не готов к такому стремительному развитию событий. И к тому, что большая лодка будет готова, и к тому, что будет готова так внезапно.

Несколько секунд паники. И дополнительная паника из–за того, что эти бараны видят его в таком состоянии.

Надо что–то делать.

Что угодно!

— Пошли посмотрим.

Делегацию рухнувших с неизвестного дуба уже увели к дальним хижинам. Как их использовать — бросил взгляд вдогонку им его величество. Нет, голова не могла работать в двух направлениях сразу.

Сначала — корабль Председателя.

Афраний знал свое дело. Он провел царя царей и пару маршалов, взятых для охраны и присягнувших, что охранять будут как следует, по потайному своему маршруту под сенью крон и по камышовым тропам ближе к устью Глиняного ручья. Сам ручей был форсирован по архипелагу камней, торчавших в удобном беспорядке через расплывшееся русло.

— Стройка была там, — сказал начальник тайной службы, показывая налево. И повел маленький отряд направо.

Там у него через какую–нибудь сотню шагов отыскалось прекрасное наблюдательное место. В гуще листвы коренастого лесного дерева, в развилке меж двумя стволами, была устроена площадка из связок камыша. Там вполне могли поместиться двое. Маршалы остались внизу, чтобы зорко поглядывать по сторонам.

— Смотрите туда, царь батюшка.

Его величество и сам уже все разглядел. Слева мрачно молчала плотная и страшно охраняемая роща, куда не мог проникнуть никто, даже Афраний — в него дважды ночью попадали из лука, но раны были пустяковыми. Ночью — значит, стреляли на звук, и можно себе представить, сколько там сидит злых лучников. Там, в роще, все их машины и заготовки для производства оружия.

— Уралмаш и Ижмаш, — прошептал государь.

— Что? — с неожиданным испугом в голосе спросил Афраний.

— Не бойся, я не по–вашему говорю. Если повезет, один из них тебе подарю.

— А нам? — спросили снизу.

— Вы не подслушивайте, а за ворогом следите подкрадывающимся.

— Вот, — прошептал Афраний, протягивая вперед тонкую руку.

Действительно, из правой оконечности строительной рощи показалась толпа колхозников, они напоминали ватагу бурлаков, шли, наклонившись вперед, таща за собой длинные канаты.

— Они тащат корабль по песку?

— Настелили подносы, смазанные растопленным коровьим жиром, — вздохнул Афраний.

— Дикари. Сколько же пришлось убить коров? — почти искренне возмутился царь царей.

Большая лодка покидала лесную верфь в очень замедленном темпе, надсмотрщики что–то скандировали и размахивали плетками, тягловые убудцы ритмично и синхронно сгибались, подвигая с каждым усилием произведение корабельного искусства на полметра.

Его величество прикинул, сколько времени понадобится при таких темпах, чтобы спустить судно на воду, — в любом случае выходило, что все решится сегодня.

Что решится?

И как вести себя вавилонскому царю?

Вмешаться в процесс отплытия? Затормозить его, вне сомнения, удастся, но ненадолго. Колхозники отобьются, и махина поползет дальше.

А если сжечь? Притащить в глиняных горшках углей и забросать? Чепуха. Лодка не соломенная, не займется. Да и не дадут ей разгореться.

Присмотревшись, его величество заметил — одно дерево движется сквозь строй окраинных деревьев корабельной рощи. Что это такое? Скоро выяснилось — это мачта корабля. Уже установлена. И, надо полагать, парус тоже имеется. Этот чисто технический факт сильно впечатлил царя царей, и мысли его забегали лихорадочней.

Так что же, блин, делать?!

И что можно сделать со стадом частично вразумленных баранов, что являются его придворными и маршалами? Они обещали подчиняться, но чего стоят их обещания!

Стадо баранов во главе со львом сильнее, чем стадо львов… Зачем пришла в голову эта мысль? Не зря пришла. Председатель отплывет наверняка уже сегодня. Слишком он торопится, чтобы не оставлять корабль на берегу на целую ночь. Отплывет, но не уплывет. Сколько его не будет?

Час?

Два?

А много ли нам надо?

Вавилонцы разболтанней колхозников, но во главе у них будет один из двух местных львов, а более дисциплинированные колхозные бараны на некоторое время окажутся в разброде без вожака.

В любом случае другого варианта одолеть соседа, кроме как в эти два часа, пока он будет бороться с цепкими убудскими волнами, не будет.

Его величество довольно ловко спустился с дерева и решительно направился в свою столицу. Афранию велел остаться на дозорном месте, маршалы трусили следом.

Мысль его величества не выходила из лихорадочного ритма: перемещаем всех вооруженных мужиков к берегу Глиняного ручья! И как только лодка отплывет на более–менее заметное расстояние — приказ в атаку!

Все вроде логично, но в глубине своей логики его величество чувствовал слабину. Не был он уверен, что его парни кинутся громить сопредельное государство и брать под стражу оставшихся там лидеров.

А вдруг товарищ Ефремов увезет их с собой? Нет, чепуха, никто из них с ним не поедет. Они здешние, и это смысл их жизни.

Придется, что ли, самому вязать Никиту, Туполя и прочих? Он бы да, да они дадутся ли?