На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой – на Первую Галактическую - Алексей Ивакин

– Работают как автоматы. Когда перекур объявили – стоят, где стояли, и не шелохнутся. На контакт не выходят.

– И что? Никак не реагируют на свои дома?

– Никак Глаза такие… Зрачки широкие – широкие. И все время норовят в тени спрятаться.

– А у меня парень более-менее нормальный. Только когда спит – орет невыносимо. Все Дину какую-то зовет.

– Что за парень? – заинтересовался отец Евгений.

– Марком зовут. Марк… э-э… не помню фамилию, – потупился командир одной из сводных групп.

– Приведи его утром ко мне. Сам посмотрю.

Посмотреть на Марка сразу не вышло. Потому

как кое-что случилось…

Еще до завтрака у отца Евгения запиликал коммуникатор. Выслушав доклад, он приказал группе немедленно возвращаться. А сам, поразмыслив несколько минут, отправил комбату экстренное сообщение через захваченный у противника и перенастроенный на корпусную волну орбитальный передатчик g-связи. О такомкомандованию надобно немедля докладывать. Вдруг еще где подобное произойдет…

А случилось следующее…

Накануне одна из забравшихся излишне далеко поисковых групп решила не добираться вечером до общего лагеря и заночевать на месте работы. Пищевых рационов и воды у добровольцев оставалось еще на несколько рабочих дней, а теплый климат терраформированного Агрона вполне позволял спать просто под открытым небом, на термоизолирующих кориматах, входящих в стандартное снаряжение.

Приняв такое решение, комгруппы, сержант-доброволец Леон Красс, решил до темноты осмотреть окрестности, надеясь найти источник воды.

Вместо воды он обнаружил ЭТО.

ЭТО представляло собой довольно большой провал в земле. Метрового диаметра дыру, проще говоря, образовавшуюся, судя по зализанным стекающей водой краям, после недавних ливней. Поскольку до вступления в Добровольческий корпус Красс был недоучившимся студентом-спелеологом, он решил проверить, что находится внутри, так как рассмотреть что-либо в свете винтовочного тактического фонаря не удавалось, хоть ты тресни. Пока он возвращался в лагерь за товарищами и снаряжением из борткомплекта флаера, любопытство еще боролось в нем с чувством долга и никем не отмененным приказом комбата ни в коем случае не рисковать попусту. Но по приходу на место ночевки любопытство одержало внушительную победу.

Надежно закрепив полисинтетическую веревку за швартовочные проушины флаера, он перекинул через нее тормозной карабин и начал спуск, свободной рукой сжимая единственный нашедшийся в лагере мощный фотонный фонарь. Следом отправился его лучший товарищ, бывший биолог Сапегин, с которым они сдружились еще в тренировочном лагере в Нодессе. Первый же метр спуска принес совершенно удивительное открытие: под слоем глины обнаружился самый обычный бетон, вернее, люк в бетонном перекрытии. Бетон казался совсем свежим, не потемневшим от времени и ничуть не замшелым, несмотря на контакт с водой.

Заинтригованные товарищи ускорили спуск, и вскоре подошвы их ботинок гулко ударились о кафельный пол, покрытый комьями намытой дождем глины. Кафельный?! С трудом сдерживая нетерпение, Леон поднял фонарь, которым перед тем освещал аккуратно подогнанные друг к другу пластокафельные плитки, убеждаясь, что это отнюдь не природная пещера, и осмотрелся. Товарищи находились в довольно большом, размерами двадцать на десять метров, помещении, уставленном рядами стеллажей. На полках в беспорядке лежали какие-то белые и округлые пластиковые предметы, большей частью расколотые, перемежающиеся с обломками неправильной формы. Всмотревшись и осознав, чтоименно он видит, Красс едва не выронил фонарь, инстинктивно отпрянув назад и натолкнувшись на ничего не понимающего Сапегина.

То, что при первом взгляде показалось ему пластиком, на самом деле оказалось скорлупой. Самой настоящей скорлупой огромных, сантиметров под тридцать высотой, яиц,некогда аккуратно уложенных в вырезы какого-то пористого материала, выстилавшего полки…

Динозавровых яиц. Или «динозаврьих», иди, знай, как оно там правильно…

Рука зашарила в поисках оставленной наверху для снижения веса винтовки, однако на плечо опустилась рука бывшего биолога:

– Тихо, Лев (в шутку товарищ частенько называл Леона именно так, Лев), спокойно! Они ж пустые, сам погляди, – он взял из ослабевшей руки сержанта фонарь и решительно шагнул вперед.

Яркий луч скользил от одного яйца к другому, подтверждая его слова: толстенная растрескавшаяся скорлупа, местами покрытая засохшей слизью и какими-то темными пленками, была пуста.

– Ума не приложу, зачем этимпонадобилось устраивать хранилище именно здесь, но факт остается фактом. Ух, ты!

– Что там? – нерешительно спросил Красс, на всякий случай нашаривая клапан гранатного подсумка, поскольку другого оружия у него при себе не было, даже ножа.

– Одно целое, прикинь! – в голосе бывшего биолога явственно ощущались нотки восторга.

Прежде чем товарищ успел что-либо сказать, Сапегин сделал последний шаг и опустился на корточки перед нижним ярусом стеллажа, где среди осколков скорлупы торчало абсолютно целое яйцо. Единственное на все хранилище. Но – целое…

Денис Сапегин все-таки так и не стал настоящим военным. Точнее, он стал неплохим бойцом, но так и не научился размышлять, как настоящий военный. По уму надо было немедленно подняться на поверхность и забросать хранилище гранатами, выжигая здесь все до голого камня. Но умная мысля, как говорится, приходит опосля.

Поэтому Денис и сделал шаг вперед и коснулся одного из яиц. Которое будто только и ждало этого прикосновения. И, дождавшись, немедленно треснуло.

Сапегин осторожно отступил, с интересом наблюдая за происходящим. А происходило вот что: с верхушки яйца слетела скорлупа, и наружу вылез, оскальзываясь и хватаясь крохотными передними лапками за неровно сколотый край, маленький ящер. Вылез и немедленно запищал.

– И не надо так орать, – улыбнувшись, едва слышно, чтобы не спугнуть рептильего младенчика, сказал Сапегин. Но тот услышал человеческую речь. Крошечный ящер немедленно распахнул пасть и зашипел в ответ, безошибочно повернув на звук голову.

– Жрать, небось, хочешь? – сам того не зная, зачем он это делает, биолог вытащил из разгрузки пищевой рацион и, не взглянув на этикетку, распечатал его. Рацион оказался консервированной тушенкой с овощами. Зачерпнув двумя пальцами сытной массы, он протянул ее ящерке. Та сначала зашипела, но вдруг торопливо начала облизывать крохотные ноздри раздвоенным языком.

– Жри, давай, скотинка неразумная! Тебе говорю!

Ящерка сделала один осторожный шажок, потом второй… Вытянула тонкую шейку и принюхалась. Долго выжидала, наконец, лизнула… И вцепилась в еду.

– Ну и что мне с тобой делать-то? Убить жалко, а тут оставить – все одно в этом подвале через день без еды сдохнешь. Вот, если б ты…

Он не успел договорить, как ящерка вдруг вспрыгнула к нему на ладонь. Свернулась в клубок и немигающим взглядом вперилась в лицо биолога. Раззявила пасть и негромко зашипела, видимо, показывая, что сыта.

– Красивая ты какая, ящерица… Или красивый? Ты у нас кто вообще? Мальчик или девочка? И как понять? Вечно у вас, у рептилий, все не как у людей.

Вместо ответа новорожденный ящеренок прикрыл глаза, собираясь спать.

– Ты сдурел? – подал голос молчавший до сих пор Красс. – Это же ящер!

– Так убей, – поднявшись на ноги, товарищ протянул к нему ладонь. – Возьми да сверни головенку-то. Вот только, думается мне, что это не ящер, а ребенок… Ладно, пошли наверх, нет тут больше ничего. Там разберемся.

И Денис спокойно переправил ящерку за пазуху, умостив ее за нагрудным сегментом бронекостюма.

Люди шарахнулись в стороны, когда им показали задремавшее от человеческого тепла существо. На товарища смотрели с откровенным непониманием, а то и злостью.

Сапегин виновато пожал плечами:

– Ну, не смог я иначе, мужики. Оно ж маленькое, как его убьешь? Нас ведь чему учили? Врага уничтожать, остальных – защищать. А разве ж это враг?

Спорить никто не стал, но хранилище все же решили забросать штурмовыми и термитными гранатами, что немедленно и сделали с какой-то даже мстительной решимостью. И, похоже, несколько перестарались: после последнего взрыва земля под ногами вдруг тяжело вздрогнула и, едва люди успели отбежать на безопасное расстояние, опустилась на несколько метров, навсегда похоронив жуткое место.

Утром связались с базовым лагерем, доложив обо всем отцу Евгению. И вылетели «домой», выжимая из флаера все возможное.

Отец Евгений прочитал виновникам ЧП долгую нотацию и попросил показать найденыша. С интересом осмотрев и подержав на руках ящерку, он вздохнул и, перекрестившись, изрек: