Больше, чем любовь - Татьяна Осипцова

Саша пожал плечами и в свою очередь спросил:

– А ты, ты любила меня?

– Женщина отдает себя – я не только о сексе, – тому, кто ее любит. И чем сильнее любовь мужчины…

– Наташ, ты нужна мне, как опора, как друг… Мы столько пережили вместе…

– Мы устали. Обрати внимание, как спокойно мы говорим о таких вещах… Мы устали от трудностей и друг от друга, – Наташа вздохнула. – Я пошла спать, и прошу тебя, не тревожь меня расспросами в ближайшие дни, мне предстоит много работы. Так или иначе, все скоро прояснится.

– Ты ждешь, что он позовет? Самой пойти гордость не позволяет?

– Гордость? Может, я бы на коленях к нему поползла, только ему это не нужно. Борис принимает решения сам. Так что мне остается только ждать. Спокойной ночи.

Лежа в постели, Наташа мысленно перебирала то, о чем только что говорила с мужем. Она сама иначе на все посмотрела: на себя, на Борю, на Сашу, который тоже открылся с неожиданной стороны. После болезни от его эгоизма не осталось и следа. Он стал мягче, терпимее и, похоже, искренне желает ей счастья, пусть даже с другим.

А Боря… Все его девки кажутся такой ерундой по сравнению с поддержкой, заботой, которой он окружал ее почти десять лет…

Пахомов позвонил лишь через неделю.

– Ну, как дела, Наташенька? Все сделала, как я велел?

– В общем, да. И что теперь?

– Если деньги в валюте и товарах, лучше просто замереть и ждать.

– То есть сидеть, сложа руки?

– Шейте потихоньку про запас. Можешь продавать, только за наличные. Никакой сдачи на реализацию, и все лишние деньги – в валюту.

– Это у вас, миллионеров, деньги лишние, – пробормотала она.

Борис сделал вид, что не расслышал.

– Через несколько дней у меня, возможно, возникнет такая же пауза, а сейчас, прости, дел невпроворот. Димке привет передай, хотелось бы его повидать.

– Он в Таллине с капеллой, на экскурсии.

– Поцелуй его за меня, когда вернется. Счастливо.

Слушая частые гудки, Наташа вздохнула.

А Борис на другом конце провода улыбался. Кажется, уже второй раз разговор проходит в нужном тоне. Заметив по приезде, что Наташа стала более уверенной в себе, независимой и самодостаточной, он решил изменить тактику на пушкинское «чем меньше женщину мы любим…» Хотя бы для виду… Он не даст ей забыть о себе и в то же время заставит думать, ждать. Станет звонить позже, чем обещал, ничего не объясняя. Будет вести себя просто как друг, несмотря на то, что хочется иного.

Вспомнились безумные, полные нежности и страсти ночи в Дагомысе, даже аромат роз почудился…

Он тряхнул головой, отгоняя видение, и тут сообразил, что третий месяц монахом живет. Вот заработался!

Борис опять взялся за телефон и, сверяясь с записной книжкой, набрал номер сауны на Таллиннской.

– Гоша? Привет. Пахомов говорит, помнишь еще такого?… Да, уже вернулся… Все расскажу при встрече. Сегодня вечерком для нас с Андреем номерок свободный найдется?… Нет, твоих не надо. Своих девочек возьмем, чтобы наверняка 90-60-90, и не страшилы… Ах, у тебя тоже красотки? Тогда на добавку… Я не шучу. Как говорил товарищ Маяковский: «Тушу вперед стремя, я с удовольствием справлюсь с двоими, а разозлюсь – и с тремя». Что? Слова списать?… Обойдешься, у тебя там библиотека рядом. «Облако в штанах», запомни. Значит, в десять. Выпивка и закусь – наши.

Отправив домой своих девочек и отпустив Гошину «добавку», Борис с Андреем еще раз попарились и теперь сидели за столом, уставленным пивом и креветками. Расслабленные, они лениво перекидывались фразами.

– Как тебе «добавка», Борь?

– Чуть поперек горла не встала. Сдурел Гоша!.. У них хоть паспорта есть?

– Ему ведь их не через отдел кадров оформлять! – хохотнул Андрюха. – А молодые нынче такие ранние…

– То-то и оно, а я им в отцы гожусь, да и ты с небольшим натягом.

– Сколько-то Гоша с нас за них снимет?.. Приподнимается он на проституции.

– Сам, что ли, хочешь этим заняться? Я не вписываюсь. Тебе указывать не буду, но игорный бизнес, девочки – считай, автоматом и наркотики.

– Ну, с этим у нас относительно тихо. Так, чернота на рынках шныряет понемногу.

– Лиха беда начало. Три года назад и этого не было. А наркотики – страшная вещь, я в Амстердаме навидался. Представляешь, марихуану продают в любом кабаке, совершенно открыто, другую наркоту тоже можно легально купить. Вот такая, черт ее побери, демократия….

– Ты не говорил про Голландию.

– Смотался на машине с одной итальянкой.

– Кстати, как ты там с бабами устраивался, на шлюх денег не хватало?

– И так обходился. Но насмотрелся там этого добра. Кстати, в том же Амстердаме, в «квартале красных фонарей». Слыхал про такой?

– А то! Ну и как там, расскажи…

– Любопытно. Узенькие улицы, а на первых этажах сплошь проститутки. Или в окнах или прямо в дверях. Некоторые комнатки чуть шире стеклянной двери.

– И бабы голые?

– Практически да. Товар лицом. Когда клиент зайдет, они задергивают красную штору.

– И много там проституток?

– Тысячи. И одиночки, и в борделях.

– Ты хоть попробовал?

– Да ну, противно… И, представляешь, ни разу не встал, – рассмеялся Боря.

Андрей недоверчиво хмыкнул.

– Не знал, что ты такой чистоплюй. С теми девочками, что нашем кабаке ошивались, не отказывался… Теперь они от сутенеров работают. Тут на днях один из них обратился ко мне с вопросом, сколько он должен за то, что на моей территории капусту стрижет.

– Ну, а ты что ответил?

– Пока ничего.

– Я бы на твоем месте денег не брал, лучше натурой, девочками. А то влезешь в дерьмо с бандитами, – Боря вздохнул. – Так все быстро меняется, скоро и у нас свои Аль Капоне появятся.

– Уже.

– Ну, это пока семечки. Они еще не поделили территорию и сферы влияния, как в Италии, например. Пожалуй, нам тоже крыша понадобится. Только не хотелось бы с уголовниками связываться, я этих узколобых не перевариваю.

– Можно со спортсменами или с «афганцами».

– Лучше со спортсменами. Этих я сам найду. Обращусь-ка я к дяде Шиве…

– Кто такой, почему не знаю?

– Мой бывший тренер по карате – его так прозвали, потому что за руками было не уследить. Мелькали так, будто у него их три пары.

Глава 12

Не откладывая дела в долгий ящик, на следующий день утром Пахомов позвонил тренеру домой, и ближе к вечеру они сидели в маленьком закутке возле физкультурного зала обычной школы, где Шива тренировал подростков. Перед мужиками стоял низенький столик, на нем две пиалы с зеленым чаем.