Лепила. Книга третья (СИ) - Любич Алекс

Орки заревели со всех сторон, выражая свои эмоции, кто-то хлопал ладонью по столу, кто-то стучал кулаком в грудь, так или иначе, получалось очень громко. Но вот кружки, кубки и бокалы опустели, и начался обычный ужин. В отличие от земных аналогов, на Изначальной у орков и индейцев не принято напиваться. В разговорах за столами постоянно упоминали погибших Норха и Горта, вспоминая различные веселые эпизоды с их участием. Печалью здесь и не пахло. Какое-то время я тихо офигевал от этого, потом догадался спросить Хармина, и тот объяснил, что традиция у них такая, поминать покойных только на позитиве. Ведь покойным уже все равно, они в другом мире, тризна же справляется не для них, а для живых. Не принято у орков горевать о павших в бою.

Так или иначе, настроение у меня по-прежнему оставалось препаршивейшим. Как ни крути, они погибли из-за меня. Не сунься я на тот континент, они бы жили. Хотя я бы по-любому туда полез, так что не аргумент это, утешил я себя. Но кто мешал мне взять пулемет и засыпать пулями обе дальние башни форта? Стены бы вряд ли пробило, зато двери и рамы точно, да и рикошеты достали бы всех. Или не достали бы? Тогда долбанули бы артефактными стрелами, а пулемет работал бы на подавление. Можно ведь было так? Можно. Только вспомни, что прилетело тебе не от засевших в башне, а от ворот. И услышь они пулеметную стрельбу, вломили бы куда сильнее и расчетливей. В общем, стратег доморощенный, единственный вариант их уберечь — это вообще не лезть через Аш, и такого варианта не было. Голос разума убеждал меня, но слушать его не хотелось, вместо этого я налегал на орочий самогон, откровенно пренебрегая закусками.

— Брат, я понимаю, что творится у тебя на душе, но постарайся не напиваться, — вдруг раздался над ухом бас Хармина. Я аж вздрогнул, рука, было потянувшаяся к бутылке, вернулась назад. Тут Хармин поднялся на ноги и, взяв у кого-то ту самую урну с тем, что осталось от погибших братьев, поднял ее над головой и сказал:

— Бледнолицые друзья передали Майку прах наших братьев, похороны состоятся завтра на рассвете на берегу!

Орки нестройно загалдели, в этом оре разобрать что-либо было невозможно. Но вот все дружно подняли бокалы, опрокинули их в себя, и тут мое сознание поплыло. Похоже, все-таки многовато выпил.

Ночь выдалась ясная и холодная, покрытая инеем заледенелая трава ломалась под ногами. Самолечение дало свои плоды, и меня уже не шатало, хотя некоторая слабость в организме все еще ощущалась. Прямо передо мной шел Хармин с семейным штандартом в руках, никакие другие названия для этой заковыристой фигни из резного дерева никак не придумывались. Я осторожно ступал за ним, держа в руках глиняную урну, дальше следовали сопровождавшие меня на Черный Исток братья, за которыми шла остальная семья, на сей раз женщины в церемонии участвовали. Процессия перевалила через холм и спустилась к берегу реки, где уже ждал шаман Шандар с двумя учениками.

Ученик шамана принял у меня урну и бережно поставил ее в выложенный из травы и некрупных камней круг. Шандар взмахнул бубном и посохом и закрутился в танце, ученики ему вторили. Небо на востоке только начало наливаться светом наступающего дня, это было красиво, но никакого освещения не давало, танцующих шаманов освещал только небольшой костерок, горевший в стороне. Вдруг с посоха Шандара сорвалось плетение, и по выложенному кругу разом вспыхнули пучки травы, видимо, пропитанный маслом или смолой. Танец стал все сложнее, теперь все трое творили волшбу, Шандар создавал основную конструкцию, ученики доделывали детали. Как я ни пытался понять, что они делают, смысл плетения ускользал от меня. Тем временем плетение превратилось в уходящий в небо конус, основанием которого был тот огненный круг, в центре которого стояла урна. Внезапно по всей поверхности конуса с оглушительный треском заструились молнии, и плетение разом исчезло. Заметно утомившийся Шандар поднял урну и передал обратно мне, после чего мы с Хармином зашли в воду реки, при этом я зачерпнул воды правым сапогом. Брат вынул пробку из урны и громко произнес:

— Прощайте братья. Счастливой охоты!

После этого он взял у меня урну и высыпал пепел в струящуюся мимо воду и зашвырнул урну следом. С берега донеслись прощальные слова, говоримые всеми присутствующими. Мы вылезли из воды, и процессия в том же порядке двинулась обратно. Я так же шел вторым, стараясь не обращать внимания на ледяную воду, плещущуюся в сапоге.

Мы вернулись в стойбище, где все как-то дружно разошлись по своим делам, Хармин потащил меня к себе в юрту. Только здесь я снял сапог и вылил из него так и плескавшуюся воду. В голове была пустота и полное нежелание о чем-либо мыслить. Несколько минут я тупил, сидя на подушках в одном сапоге. Из ступора меня вывел Хармин, сунув под нос кружку с горячим травяным чаем. Я машинально хлебнул и, поперхнувшись, пролил на пузо почти полпинты кипятка. Заорав от боли, я вскочил на ноги, пытаясь содрать с себя обжигающую мокрую рубаху. Содрал, почти нигде не порвав, отлетевшие пуговицы и треснувшая в двух местах ткань не в счет, разглядел пострадавший живот и понял, что трагедия куда менее масштабна, чем я думал. Легкое покраснение на коже тут же было убрано восстанавливающим плетением, Хармин же при этом стоял в стороне и покатывался с хохота. Вот ведь гнусный тип в братья достался! Главное, этого родственничка я таки сам выбирал!

— Ну что, пришел в себя? — участливо спросил братец.

— Ага, — выдавил я из себя.

— Тогда одевайся нормально, холодно здесь.

Действительно, в юрте было достаточно прохладно, так что одевался в сменную одежду я быстро, не забывая при этом стучать зубами. Удивительно, но происшествие с чаем отлично привело мозги в порядок. Да, братьев жаль. Да, возможно, в их смерти виноват я. Но хватит горевать, жизнь продолжается. Уже третий день, как я вместо дела занимаюсь самоедством, пора с этим кончать, тем более, что остальная семья на эту тему совершенно не парится, ну или вида не подает. Итак, что было забыло и положено в долгий ящик за эти дни? Клиника, разумеется. До сих пор не связаться с ней, это надо умудриться. И про любимую женщину забыл совсем, идиот, а ведь именно ради ее спасения весь этот анабасис и затевался. Пора брать себя в руки.

— Здорово, командир! — на звонок ответил Кар. — Докладываю: за время твоего отсутствия дисциплину не хулиганили и безобразия не нарушали!

— Привет, Кар, — ответил я. — Чертовски рад тебя слышать. Извини, я тут завертелся, не сразу смог позвонить.

— Да в курсе уже, что вы двоих потеряли, да еще трое были тяжело ранены.

— Откуда знаешь? — удивился я.

— Как откуда? По телефону, разумеется. Сначала Оста позвонил, потом Арпадио, — ответил Кар.

Мда, что-то туплю. Логично, что о нашем эффектном появлении тут же доложили всем, кому надо и кому не надо.

— Без меня нормально справлялись? — уточнил я, зная заранее ответ.

— Нормально. За это время тут почти ничего не случалось. Из серьезного только случай аппендицита был у одной дамы из Хара. Диагностировали этим твоим аппаратом УЗИ, потом разрезали, да и убрали проблему.

— Делали под общим или под местным наркозом?

— Начали под местным, — по голосу Кара стало понятно, что он не слишком хочет об этом распространяться, — а потом корнцанг случайно раскрылся, и тампон выпал. Никак найти не могли, чтобы пациентка не волновалась, врубили общий наркоз. Тампон сразу нашелся, что характерно.

— Ну и отлично! — резюмировал я. — Ждите меня к вечеру, там и поговорим.

— Будем ждать, — ответил Кар и отключился.

В клинике все в порядке, это хорошо. Теперь более важный и нужный разговор.

Как же это здорово, когда понимаешь, что тебя любят и ждут! Поначалу на меня вывалили целый ушат упреков, как на зло, справедливых, что забыл, что не звоню и вообще пренебрегаю, а она, несчастная, совсем извелась. Главное, у Орани в племени связного амулета нет, некому было сообщить, что мы уже вернулись, мне же звонить она опасалась, ведь не дело это — лезть под руку, когда мужчина воюет. Но вот первая волна страстей подутихла, разговор перешел в конструктивное русло. Мне поведали об успехах на почве коневодства, о сложностях и предстоящих проблемах, я внимательно выслушал и дал несколько организационных советов, потом мы протрепались обо все и ни о чем еще не меньше часа, в конце же разговора Орани категорично заявила, что слишком давно меня не видела (вот у некоторых сплошные приключения, а мы здесь в глуши прозябаем), потому срочно свернет все дела и двинется в клинику. Вот и хорошо, там и встретимся.