Детонепробиваемая - Эмили Гиффин

Я беру телефон и набираю номер Энни.

Она жизнерадостно щебечет:

– Привет, незнакомка!

Не давая себе времени передумать, я выпаливаю:

– Привет, Энни! Получила твое приглашение и непременно приду. Ничего, если я буду не одна?

Глава 17

Меня слегка мучит совесть за то, что я использую Ричарда, чтобы позлить Бена. Ну, или использую Ричарда, чтобы выглядеть благополучной в глазах Бена. Или что вообще использую Ричарда. Но Джесс уверяет, что в действительности я его вовсе не использую, потому что, когда в дело замешана симпатия, это исключает само понятие «использование». Она спрашивает, привела бы я Ричарда без всякой задней мысли на крещение её гипотетического малыша. Тороплюсь ответить «да», потому что не хочу, чтобы Джесс подробно останавливалась на ребёнке, которого у них с Треем все равно не предвидится. А ещё потому, что совершенно очевидно, куда она клонит.

И, конечно, она улыбается так, словно  доказала сложную теорему, и заявляет:

– Ну вот и ладушки. Не угрызайся, твоя совесть абсолютно чиста.

Я качаю головой и смеюсь, когда Джесс даёт мне пять. Да, очень удобно, если разумная лучшая подруга способна все разложить по полочкам в лучшем виде.

Проходит несколько дней, и я снова в квартире Ричарда. Мы готовим ужин. Вернее, я смотрю, как он готовит, и получаю незначительные и простые указания, вроде «помой латук» или «порежь лук». Мытье латука под силу даже мне. Не спеша раскладываю листочки на бумажных полотенцах и промокаю воду, затем кладу зелень в большую деревянную миску для салата. Но когда я начинаю резать лук не поперек, а вдоль, Ричард хохочет и говорит:

– Ну серьёзно, Парр, как можно не уметь резать лук?

– Я умею, – слегка раздосадовано бормочу я. — Училась этому кучу времени, но теперь не могу вспомнить. То же самое с помидорами.

Ричард осторожно отбирает у меня нож:

– Позволь мне.

Разыгрываю из себя беспомощную, хотя притворяться особо не приходится, и наблюдаю, как мастерски он режет лук – быстро и без усилий.

– Нормально ли, что сие зрелище меня до чертиков возбуждает? – спрашиваю я. У меня тяга к людям с неожиданными талантами, но ранее мне и в голову не приходило счесть Ричарда виртуозным кулинаром.

Он смеётся, а я восхищаюсь морщинками, расходящимися от его глаз. Похоже, перед моим приездом Ричард принял душ, потому что волосы на его затылке всё ещё влажные, а запах одеколона чуть сильнее обычного. Он бос и одет в тёмные джинсы и накрахмаленную белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Я смотрю, как Ричард тупой стороной ножа сдвигает лук с разделочной доски на сковороду, смазанную оливковым маслом. Сковорода шипит, и повар самодовольно восклицает: «Вуаля!», после чего вытирает полотенцем руки, специальным штопором открывает бутылку вина (еще одно неподвластное мне умение) и наполняет два бокала. Передаёт один мне, и мы чокаемся без тоста. Я против тостов, разве что подберутся и правда стоящие слова. Тосты «за вечер» или «за шефа», или «за нас» как-то портят момент. Или, ещё хуже, создают неловкую паузу сродни вопросу: «А о чём бы нам сейчас поговорить?» Кроме того, если мужчина смотрит даме в глаза в миг соприкосновения бокалов, как только что сделал Ричард, то это зачастую сближает намного успешнее любых слов.

Я улыбаюсь, когда Ричард шагает ко мне, наклоняется и целует. Он на добрую голову выше Бена, что создает некоторые трудности для поцелуя стоя. Большинство девушек предпочитают высоких мужчин, но мне нравится равенство, которое чувствуешь с человеком своего роста. Которое придает медленному танцу особую интимность… помимо всех прочих плюсов. Но при этом я не хочу что-либо менять в Ричарде. Отвечаю на поцелуй и пробую вино. Укрепляюсь во мнении, что первый поцелуй вечера – всегда лучший. Может быть, Ричард думает о том же, потому что мы медлим, а потом он поворачивается к плите и помешивает лук.

– А теперь не отвлекай меня, – предупреждает он. – Это серьёзное дело.

Я разглядываю его спину и изгиб склоненной шеи и решаю, что данный момент – столь же подходящий, как и любой другой, чтобы завести речь о крестинах. Пожалуй, упомяну о них будто случайно, вскользь. Хотя, разговаривая с Ричардом, мне не нужно ходить вокруг да около. В этом и состоит прелесть наших отношений. Или что бы там между нами ни было. Нет нужды в притворстве. И я сразу перехожу к голым фактам:

– У моих хороших друзей ребёнок. Крестины на следующей неделе. Бен там будет. А ты пойдёшь со мной?

Ричард с усмешкой оборачивается:

– Так ты хочешь заставить бывшего мужа ревновать?

Начинаю мямлить, что всё не так, но он перебивает:

– Без проблем. Я в деле. И не волнуйся. – Ричард салютует деревянной ложкой наподобие меча. – Ты будешь мной гордиться.

– Я не поэтому хочу, чтобы ты туда пошел, – благопристойно возражаю я. – Просто подумала, что тебе было бы приятно познакомиться с моими друзьями.

– Ну да, – ухмыляется Ричард. – Крестины – это заурядный повод познакомить меня с твоими друзьями? В отличие от, например, коктейля или второго завтрака? Или, Боже упаси, ужина в ресторане?

Я чувствую, что краснею. Следовало предвидеть, что Ричард станет меня дразнить. Наверное, я выгляжу по-настоящему смущённой, потому что он «отпускает меня с крючка». Ричард откладывает ложку, поднимает пальцем мой подбородок и снова целует, но на сей раз это скорее поцелуй типа «взбодрись, маленький турист», а не «умираю от желания увидеть тебя без одежды».

Когда мы отстраняемся друг от друга, Ричард снова усмехается.

– Вот так мне нужно будет сделать для твоего бывшего? Может, в церкви нам стоит сесть на скамейке прямо перед ним и начать целоваться взасос?

Моё лицо горит, когда я говорю:

– Церемония состоится не в церкви, а в Центральном парке рядом с садом Шекспира. В любом случае это была плохая идея. Забудь.

Хотя на самом деле я не хочу, чтобы он забыл. А хочу, чтобы Ричард пошёл со мной. Да, частично из-за Бена. Но ещё больше потому, что мне будет приятно его присутствие там. Точно так, как я призналась Джесс. Думаю сказать ему об этом, но не могу подобрать формулировку, чтобы не показаться слишком серьёзной.

– Эй, Парр, – говорит Ричард с усмешкой нарушителя спокойствия, – я не собираюсь ничего забывать. Такое событие я ни за что не пропущу.

        * * * * *

В утро крестин я просыпаюсь под шум проливного дождя – такие обычно начинаются в середине дня. Первая мысль: мои волосы ужасно выглядят при малейшем намёке на сырость. Вторая: будет проблемно найти такси, а непогода – единственная причина, по которой я иногда ненавижу метро. Третья мысль: план Энни о крестинах в Центральном парке очевидно отменяется, а запасной вариант на случай ненастья подразумевает проведение церемонии в её гостиной. В её крошечной гостиной. Внезапно то, что я пригласила Ричарда, начинает казаться очень плохой затеей. Одно дело прийти с другом в открытое общественное место, а совсем другое – в маленькую квартирку на Манхэттене.

Но, так или иначе, слишком поздно менять планы. Я принимаю душ, сушу волосы и надеваю наряд, который приготовила для меня Джесс: чёрное винтажное платье с запахом от Дианы фон Фюрстенберг (платья относятся к тем немногим вещам, которыми мы с Джесс можем делиться). Подруга также купила мне новую пару туфель, так сказать, заблаговременный подарок на день рождения – пару босоножек от Маноло с каблуками цвета хаки и ремешками из зелёной и чёрной материи. Становлюсь перед зеркалом, тщательно наношу макияж и брызгаюсь духами.

Если не брать во внимание, что я чуть опоздала с желанием выделиться, мне нравится достигнутый результат. Я хорошо выгляжу, однако не настолько, чтобы казаться одержимой намерением всех впечатлить. В конце концов, не вижу необходимости производить впечатление на Бена – мужчину, который созерцал меня в самом неприглядном состоянии. Но и не хочется предстать перед ним в худшем виде, чем он меня помнит. Зову Джесс в комнату, чтобы заручиться её финальным одобрением.

– Отлично смотришься, – сияя, говорит она. – Консервативно и скромно, но со вкусом. Если Такер придёт, она наверняка будет безумно завидовать. Возможно, даже запишется в твой фан-клуб.

Смеюсь и спрашиваю:

– Что насчёт аксессуаров?

– Как раз думала о них. Считаю, тебе надо придерживаться принципа простоты. Ты же не хочешь выглядеть как двадцатилетняя жертва моды. Надень кольцо с опалом и жемчуг. И хватит.

Киваю и интересуюсь:

– Какую сумочку взять?

– Я дам тебе мой клатч от Диора. Он идеален. И не забудь большие черепаховые солнечные очки.

– Но там же дождь!

– Он прекратится. Будь готова.

Делаю глубокий вдох, выдыхаю и говорю:

– Джесс, спасибо. Босоножки просто супер. Я люблю тебя.