Грань креста - Александр Карпенко

Мы проскочили границу сектора. И тут же сзади захрустело, задвигалось, ударило по вискам головной болью перемещение. Мышка ворохнулась в постели и сонно пробурчала:

— Зря не послушали профессора Еггерта…

— Что?

Но Люси уже сопела, отвернувшись.

Глава двадцать девятая

— Тьфу, зараза! Не чай, а писи сиротки Аси! — Войцех выплеснул остатки содержимого кружки прямо в пыль.

— Все, заварка кончилась. Кофе тоже. Придется на местную бурду переходить.

Уже сутки стояли мы в Фишече. Кроме нашей бригады здесь же обретались линейная — две смуглые дамы с непроизносимыми именами (охотно, впрочем, откликавшиеся на Бетти и Сару) — и инфекционная перевозка — фельдшер, с которым мы гоняли сейчас чаи, сидя на порожке его машины. Водители составили автомобили задними люками друг к другу, образовав на берегу обрыва, под которым лежал поселок, трехконечную звезду.

— Что, связи так и нет?

— Нет и не предвидится.

Вопреки уверениям диспетчера, к нам за помощью никто не торопился. Как и к коллегам, получившим распоряжения, полностью аналогичные нашим.

— Может, рассосалось? — предположил Войцех. — Простоим до восстановления связи, да и отзовут.

— Это вряд ли. Что-то здесь назревает, и, судя по всему, серьезное. Иначе бы этих здесь не было. — Я показал рукой в сторону.

Там, на противоположных друг другу холмах, господствовавших над местностью, стояли две машины с шестиконечными крестами на бортах. За все время, что мы торчали здесь, из машин ни разу никто не выходил.

— Стервятники, пся крев! — плюнул Войцех. — Не к добру это, Шура, помяни мое слово.

Я поднялся с подножки и направился к своему вездеходу за сигаретами. По пути меня вновь остановил великолепный вид на долину.

Возвышенность шла широкой дугой, завершавшейся округлой скалой, называемой местными жителями Вратами Реки. Имя весьма точно характеризовало вид этого старого красного камня: он изгибался крутой аркой над низкой пещерой. Река брала свое начало где-то там, в темных глубинах скалы. Ее воды за годы работы пробили в граните пологое ложе, обрывающееся в огромном природном бассейне у подножия. Оттуда река плавной излучиной изгибалась по равнине, неспешно унося свою волну вдаль. Берега ее обильно поросли тростником, где гнездились целые стаи шумливых птиц. Местами вода подмыла рощицы кривоватых раскидистых деревьев, и те, из последних сил цепляясь корнями за прибрежные камни, старались удержаться на суше. С нависших над полотнищами серо-зеленой ряски плакучих ветвей ныряли вниз головой изумрудные зимородки с белыми щечками и тяжелыми клювами.

Из Фишеча были видны еще две деревни — такие же свайные поселки с плетеными хижинами, длинными остроносыми лодками и сушащимися снастями в обрывках темных водорослей. Одна из них располагалась выше по течению, почти у самых Врат Реки, другая — намного ниже, между холмами у выхода из долины, на которых несли свой дозор реанимобили Тринадцатой подстанции.

Люси пригласила меня послушать, что рассказывают Бетти и Сара об эпидемии. Непосредственного участия в работе в ее очаге они пока не принимали, но несколько дней ночевали на базе и присутствовали на пятиминутках, где докладывалось положение дел. Заинтересовался и Войцех. Рассказка получалась такая.

Заболевание непонятного происхождения, тяжелое, с высокой смертностью. Начинается общей слабостью, разбитостью, головной болью. Потом присоединяется сильнейшая ломота в суставах, рвущий кашель, ручьем течет из носа, прогрессивно нарастает температура, достигая ужасающих цифр — с помрачением сознания, бредом. В отдельных поселениях Озерного края заболевало до девяноста процентов жителей. И вот что интересно: заражение касалось только коренного населения. Выходцы из нашего мира, судя по всему, обладали стойким иммунитетом к неизвестной хворобе.

Добрая половина «Скорой помощи» стеклась в озерные сектора. Лекарств от напасти подобрать не удавалось — вся помощь ограничивалась общим дезинтоксикационным лечением да жаропонижающими. То тут, то там среди наших автомобилей мелькали бригады Потерянной подстанции. На них почти не обращали внимания — не до разгадывания дурных примет.

Самое печальное, что обреченность положения и страх перед недугом привели к возникновению массовых психозов. Этим, очевидно, и объяснялось наше присутствие здесь. И хуже того — неизвестно откуда родился слух, что именно пришедшие из нашего мира распространяют заразу. Медиков не трогали, согласно известному принципу «не плюй в колодец», но были зафиксированы набеги на городские окраины и особенно высокая активность в зоне военных действий.

Заболевшие, покуда в силах стоять на ногах, десятками перлись туда, предпочитая умереть в бою, прихватив с собой на тот свет пару-тройку виновных в их беде «нелюдей». Несомненно, значительная часть сложивших буйны головы благополучно выздоровела бы, но… Разумные аргументы в таких случаях бессмысленны.

— Кстати, вы обратили внимание, что весь Фишеч населен только местными?

До сих пор мне как-то не приходилось задумываться о таких вещах. Больные есть больные, я не пытался делить их на местных и пришлых. Но, присмотревшись, можно было заметить в лицах здешних жителей какую-то инакость, непохожесть. Разрез ли глаз, рисунок ли скул чуть другой. А в общем люди как люди. Мы лечим всех, без различия пола, веры и цвета кожи.

В раздумье я поглядел вниз, на селение. Там происходило непонятное. Все жители, собравшись на площади в ярких одеждах, ритмично взмахивали руками и, глядя вверх по течению, дружно выкрикивали что-то. Насколько можно было разобрать, они обращались к некоему высшему существу с просьбой о защите и покровительстве.

— Кому они молятся?

— Хозяйке вод, — ответила мне смотрящая туда же, на толпу, начальница, она, по их мнению, обитает в той пещере, где берет начало река. Примитивный, в общем-то, культ.

Какая-то из смуглянок (я их все время путал) отправилась прогуляться в сторону Врат Реки. Войцех взялся подавать глупые советы водителям, втроем увлеченно копавшимся в замасленных кишках его автомобиля. А я вернулся к прерванному занятию — хлебать мочевидный чай — заваренные по третьему разу спитые остатки. Толпа на площади унялась, начала разбредаться по домам. Пока в Фишече еще никто не заболел. Будет ли дальше оберегать своих подданных Хозяйка вод?

От людей на улицах отделилась маленькая фигурка, побежала в нашу сторону. Когда человек поднялся приблизительно до середины склона, мы узнали в нем поселкового старосту.

— Связь! — звал он. — Телефон заработал!

— Сходи, Шура, узнай, чего от нас хотят, — повелела Люси.

Я спустился вниз и проследовал за старостой в общественное здание огромное, возведенное из тростника строение, одно из немногих, стоявших на берегу. Большая часть домов поселка забегала в реку, опираясь на высокие сваи. Между постройками перебрасывались плетеные мостки для ходьбы.

Окна в здании местной мэрии отсутствовали. Свет просачивался мелкими лучиками сквозь дырочки в стенах из легких циновок, создавая причудливую игру теней. Телефон был прикреплен к столбу, подпирающему высокую крышу.

Слышимость была омерзительной. Голос старшего врача с трудом продирался сквозь шорохи и помехи на линии:

— …Нападения слишком участились… заявление военной администрации… подвергнет показательной бомбардировке десять приграничных… если население немедленно… входит Фишеч и две близлежащих… ультиматума уже истек… ф-ф-р… Как поняли?

— Что мы должны делать?

— Буль-буль-буль…

— Что, не расслышал?

— Шур-фур-фурр…

— Что?!

— Убирайтесь все оттуда как можно скорее!

— Понял, уезжаем немедленно.

Я поспешно отправился к машинам.

— Бросаем все к чертовой матери и срочно уматываем!

— Что случилось?

— Точно не понял, но похоже, нас сейчас бомбить будут.

Все зашевелились, разбегаясь по своим местам.

— Господи! Сара!

— Где она?

Крошечный силуэт виднелся у самых Врат Реки. Я помчался туда изо всех сил.

Отделявшее нас от Сары расстояние я преодолел со скоростью, достойной олимпийского чемпиона. Подлетев к женщине, схватил ее за руку и, не вдаваясь в объяснения, поволок к автомобилям. Но было уже поздно.

Откуда-то сбоку вывернулся, разрывая небо треском пропеллеров, боевой вертолет. Заложил, снижаясь, широкую дугу Его разворот завершился в двух шагах от нас. Я швырнул Сару наземь, сам навалился сверху, прижимая ее к камням, чтоб с перепугу не побежала, став мишенью для бортовых орудий.

Люк в брюхе вертолета распахнулся, и оттуда, крутясь, рухнули в воду две желтые бочки. Сам аппарат тут же отвалил в сторону и завис поодаль, наблюдая за результатом. Бочки раскрылись, затянув поверхность маслянистой желтой пленкой, немедленно вспыхнувшей бездымным ярким пламенем. Увидев огонь, пилот повел машину прочь — к другим целям, возможно.