Собрание пьес. Книга 2 - Федор Сологуб

Она. Тише! Кто-то идет… Это он сам идет сюда.

Они отходят друг от друга и останавливаются в неловких позах, глядя на дом. Из двери дома показывается Он. Смотрит на них, и лицо его становится печальным.

Она (подходя к нему, с волнением). Я должна сказать тебе…

Волнение мешает ей говорить. Он смотрит на Нее с печалью и сожалением. Человек земли стоит в стороне и смотрит мрачно и решительно.

Он. Что с тобою? Ты чем-то взволнована. Что-нибудь случилось?

Она. Не знаю, как сказать. Не знаю… Теперь, когда я стою перед тобою, мне кажется, что я забыла все слова, которыми хотела сказать тебе это.

Он. Что же ты хотела сказать мне, дорогая? Говори, ничего не бойся.

Она. Ты меня так любишь. А я уже почувствовала, что недостойна тебя!

Он. Возлюбленная моя, зачем ты это говоришь? Наш гость может подумать, что ты и вправду так думаешь.

Она. Он это знает.

Он. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя? Ты для меня единая и вечная, воплощение запредельной истины. Вся правда мира покоится в твоей чистой груди и в твоих непорочных глазах. Как же ты можешь быть недостойна меня?

Она. Я не могу больше. Это сильнее меня. Я не знаю, что со мною. О Боже мой!

Человек земли. Позвольте мне говорить за вас.

Она. Нет, нет, не надо. Я сама. Дорогой мой друг, единственный, прости меня, — я люблю его, того человека, пришедшего с земли.

После этих слов — полминуты тягостного молчания.

Она рыдает почти беззвучно, закрыв лицо руками, стоя одинаково далеко от обоих. Он стоит пораженный. На лице Человека земли выражение гордой победы.

Он подходит к Ней, отводит ее руки от лица, смотрит на нее проницательно, словно что-то в ней видя первый раз, и начинает говорить с горестным недоумением.

Он. Так ли я тебя понял? Из своего сердца вынула ты одну любовь, как ожерелье из ларчика, и вложила туда другую? Ты его полюбила?

Она. Да, я люблю его.

Он. Ты? Чистая? Единственная? Моя? Воплощение всемирной истины! Или я перестал понимать? Или основы мира поколебались?

Она. Я ведь только маленькая, слабая женщина, одна из многих. Ты ошибся во мне. Не мне устоять на высотах, на которые вознесся ты.

Он. Тогда кто же из людей устоит? Кто же из них не мал и не слаб?

Человек земли. Вы — мудрый и справедливый. Вы привыкли к размышлениям, истина человеческих отношений открыта перед вами, как развернутая книга. Подумайте, — и вы сами признаете, что ей лучше уйти отсюда, уйти со мною.

Он. Куда же она пойдет? Пути отсюда ведут в бездну.

Человек земли. Она пойдет со мною в город. В город, который люди построили для того, чтобы трудиться, наслаждаться жизнью и неустанно двигать ее вперед.

Он. Вы говорите о грубом материалистическом прогрессе.

Человек земли. Другого на земле и нет. Дух зависит от материи. Или от энергии, если хотите, — но ведь это все равно. Наш век — век быстрых, механических устремлений. Мы не мечтаем о вселенской истине, которая для человека недоступна и непонятна, — мы просто строим дороги. Впрочем, простите, я не хотел спорить с вами об отвлеченных вопросах. Перед нами более сложная и трудная задача, чем вопрос о прогрессе. Дело идет о живой человеческой жизни.

Она. Вот я полюбила его. К нему влечет меня. И все-таки ты прав, — отсюда уже нет путей иных, как в бездну. Недаром мы так долго жили над безднами. Да, я должна остаться с тобою.

Человек земли. Что вы говорите!

Он. Должна? Нет, ты свободна. Ничто не удерживает тебя здесь. Иди с ним, если ты его полюбила. Ты знаешь дорогу, и эти бездны не поглотят тебя. А от того гибельного, что ждет тебя в городе, тебя защитит твой новый друг.

Она. Ты говоришь так холодно. Ты говоришь со мною так, словно о ком-то другом.

Он. Милая, возлюбленная моя, если я говорю, что ты свободна, то я говорю это не потому, что я таю горькие мысли.

Она. Но слова твои так горьки.

Он. Бесконечная нежность к тебе в моем сердце, ты же должна сама решать свою судьбу, как велит тебе твое сердце. Душа человека так свободна, — уж не слишком ли свободна?

Она. Я ничего не знаю, ничего не знаю. Пойду ли, останусь ли, что же я знаю? Вы, двое сильных, зачем вы меня, слабую, заставляете решать ваш спор?

Он. Спор не между нами — спор в твоем сердце. И этот спор уже решен. Ты полюбила другого, твоя любовь ко мне умерла, ты пойдешь с этим другим.

Она. Я останусь здесь, если ты этого захочешь.

Он. Чтобы плакать украдкой!

Она. Скажи: «Останься», — и я останусь.

Он. Кого же из нас ты любишь?

Она. Его.

Он. Иди к нему, если ты его любишь,

Она. А если бы и ты пошел с нами на землю? Как ты здесь останешься? Так невыразимо больно расстаться с тобою!

Он. Зачем же мне идти с вами?

Она. Подумай, как было бы хорошо, если бы ты жил с нами, друг мудрый и добрый! Мы бы заботились о тебе. Нашлись бы последователи, и ты бы учил их.

Он. Нет, я не пойду с вами. Здесь я бесстрастно наблюдаю течение звезд. А там? Наблюдать шум толпы, следить за тем, как растет и крепнет любовь ваша друг к другу?

Она. Милый, милый! Быть может, и с счастьем своим я рассталась навеки! (Обнимает Его и плачет на его груди.)

Он. Как вы, женщины, счастливы. Вам дан сладостный дар слез.

Человек земли. Пора. Мы должны идти теперь же, иначе будет темно в горах.

Она (Ему). Прости. Прости, милый. Никогда не забуду тебя. Никогда не вырву из моего сердца образа твоего…

Он. Не надо плакать. Должно быть, есть высокая справедливость в том, что с нами совершается. Благодарю тебя за все, что ты мне дала. Ведь того, что было, никто от нас не отнимет. Пусть этим озарится отныне печальная моя жизнь.

Она. Теперь я вижу, какой ты большой и прекрасный и как я слаба и мала. Но сила сильнее моей воли увлекает меня, сильнее жизни, сильнее смерти. Прощай.

Человек земли. Мне прискорбно, что я причинил вам горе. Но что же делать? Сердце свободно, и человек должен жить так, как ему приказывает его свободная душа.

Он. Ошибаетесь, — свобода здесь, со мною, а не там, не с вами. Но не будем спорить, это бесполезно. Еще долго будет человек, жаждущий истины, обнимать ее лживый призрак. Милая, единственная и последняя моя любовь, да благословит тебя небо. Тяжелый венец высокого призвания, который ты с себя сбрасываешь, да заменит тебе Господь легким венцом счастливой и радостной жизни.

Обнимает Ее и целует. Она плачет.

(Человеку земли). А вам я благодарен.

Человек земли. За что же? Я — причина таких страданий. Я разрушил счастие ваше.

Он. Вы рассеяли призрак, вы привели с собою правду, которой я не знал. Я возносился слишком высоко, — вы доказали мне, что я еще не победитель, что земля не созрела и сроки не исполнились.

Человек земли. Побеждает живая жизнь. Простите.

Она и Человек земли уходят. Он долго смотрит вслед за ними. Собака ласкается к нему, Слуга стоит в стороне и смотрит на него с жалостью и любовью.

Он. Как радостно было ее лицо, когда она уходила с этим человеком! Как легко идет она с ним! Заботливо показывает ему дорогу, — как будто для того только она и узнавала изгибы высоких путей, чтобы так легко уйти с этих высот.

Слуга. Женщина ушла от тебя, господин, — только женщина.

Он. Вся моя жизнь ушла с нею.

Слуга. Ты сам остался, великий и мудрый, и с тобою остались мы, верные, слуга и собака. Не грусти, так бывает в жизни. Сердце женщины изменчиво и непостоянно.

Он. Во что же я верил, как в истину жизни и любви? Достаточно было прийти другому, и любовь моя открыла иной свой лик!

Слуга. Работай над тем же, над чем ты работал и прежде, а мы так же верно будем служить тебе и оберегать тебя.

Он. Прекрасное, далекое небо, неизмеримое пространство одушевленных единою волею миров, ты, вечный символ единой воли, движущей миры, ты простираешь надо мною свой величавый, умиротворяющий покров. Ты мне поможешь, ты укрепишь меня. Снова буду работать, снова искать вечной истины, искать пути к познанию истины. Дай мне силы, дай мне силы быть одному!

Собака ласкается к нему. Слуга мрачен. Слышна жалобная песня вечерней свирели.

Действие третье

Внизу, на земле, в роскошном доме Человека земли.