Десантура против морпехов - Сергей Зверев

Взглянув на карту, десантники убедились, что почти пришли — река, судя по плану местности, находилась всего в километре. Взяв бинокль, Лавров еще раз изучил местность, ничего подозрительного он не обнаружил. Вокруг было все то же заснеженное пространство, расположенное среди огромных скалистых гор, таивших в себе скрытую опасность. Лавров, который побывал во многих горячих точках, успел как следует оценить горы. Естественно, он не отрицал их красоты и величия. Но когда в горах велись боевые действия, это было самое опасное место, выжить в котором не каждому под силу. Скалы и пещеры всегда являлись идеальными местами для засады, а по горным тропкам нападавшим всегда можно тихо и незаметно приблизиться. К тому же в ущельях слишком хорошая акустика, и каждый шаг тех, за кем ведется охота или хотя бы наблюдение, отдается эхом далеко вокруг. Батяня прекрасно помнил каждый свой горный «поход». Конечно, горы на Камчатке — это не Кавказ или Афганистан, но и они пробуждали целый букет чувств. Майор, задумавшись, автоматически переставлял ноги, и почти не заметил, как они оказались у возвышения, подобного небольшому холму, за которым, судя по карте, протекала река. Десантники вновь остановились. Капитан подошел к Лаврову и протянул карту:

— Вот приблизительно то место, где мы вчера оставили Абакумова с этой дамочкой. Я думаю, они где-то рядом.

Батяня внимательно всматривался в широко развернутую подробную карту полуострова. Он прикинул, какое расстояние они прошли впустую, и когда у него получилось двухзначное число, выражающее длину их пути в километрах, майор громко выругался и в сердцах еще раз послал Анджелу вместе с морпехами и всей американской армией ко всем чертям. Капитан, воспользовавшись передышкой, перевязывал шнуровку на ботинках.

Батяня закончил осмотр карты. Отдав ее Лихачеву, он указал на возвышение:

— Нужно взобраться повыше, с этой точки мы сможем гораздо больше увидеть. Я уверен, что прапорщик где-то неподалеку.

Капитан последовал в направлении, указанном Батяней, и стал подниматься вверх. Майор двинулся за ним. Не успели они пройти ста метров, как неожиданно где-то рядом они услышали мощный хлопок. Звук был слышен совершенно отчетливо и ясно. Опытным десантникам не понадобилось много времени, что бы определить происхождение этого звукового колебания. Это точно был взрыв. Встрепенувшись от неожиданности, Лавров стал глазами искать укрытие — на тот случай, если их атакуют.

Батяня мертвой хваткой вцепился в автомат. «Неужели опоздали»? — стиснув зубы, подумал он. Нельзя было терять ни минуты, и он прокричал капитану:

— Давай, быстро двигай вперед, мы должны успеть! Смотри по сторонам, прикрываем друг друга.

Тот жестом дал понять, что понял, и десантники, держа автоматы наготове, осторожно двинулись вперед. Подъем был достаточно тяжелым из-за того, что в последний день заметно потеплело, снег немного размяк и покрылся блестящей ледяной коркой. Она оказалась очень скользкой и довольно твердой. Подниматься при таких условиях было непростой задачей, но десантники медленно и уверенно, метр за метром, продвигались к цели. Несколько раз капитан падал и чуть было не скатился вниз, но Батяня, шедший позади, поддерживал его. Сам же майор, как более опытный, ухитрялся держаться на ногах. Десантники изо всех сил старались успеть. Взрыв мог означать только одно: Абакумов в опасности. Лавров, уже почти не чувствуя ног, сделал последний рывок, и они с капитаном оказались на возвышении.

Глава 33

Абакумов, прикрывая глаза от снега и улыбаясь Анджеле, пропустил ее вперед к длинной спасательной лестнице, которая была спущена с вертолета. На борту, высунувшись из люка, за ними наблюдал Алешин. Он то и дело оборачивался и что-то кричал в микрофон, видимо давая указания пилоту, который напряженно сидел за штурвалом и удерживал вертолет в одном положении, стараясь, чтобы он был как можно более устойчивым. Капитан уже готовился принимать девушку на борту. Он махал руками, указывая ей, как нужно подниматься.

Прапорщик, стоя с автоматом наперевес, оглядывался вокруг. Он был рад, что их наконец нашли, и теперь раздумывал, как там Батяня и Лихачев. Совершенно неожиданно для него со стороны скал донесся странный и леденящий душу звук. Он моментально обернулся: ракета с огромной скоростью врезалась в борт вертолета. Абакумов, проявив чудеса реакции, успел отпрыгнуть в сторону, схватив девушку. Она ничего не ожидала, и они вместе упали на снег. Прапорщик всем своим телом накрыл американку. Пилот резко попытался уйти от столкновения, но атака была столь ошеломляющей и неожиданной, что тяжелый «Ми-24» просто не успел отреагировать на движение штурвала, и ракета с грохотом врезалась в борт.

Алешина, который находился у края открытого люка, накрыло взрывной волной, и он, будто детская игрушка, вылетел за борт. Раздался мощный взрыв, и вертолет разлетелся на куски. Прапорщика и Кларк отбросило на несколько метров. Десантник почувствовал всем своим телом неимоверный жар. Он, громко матерясь, почти закопался в снег. Девушка завизжала, но от столь мощного взрыва у десантника звенело в ушах, и он ничего не слышал. Он лишь глядел на девушку, которая кричала ему что-то прямо над ухом, но не разбирал ни одного ее слова. Все поплыло у него перед глазами и казалось каким-то неестественным. Абакумов увидел огромные обломки вертолета, разлетавшиеся в разные стороны. Они были в огне. Все это было похоже на какой-то ужасный фейерверк. Обломки падали в непосредственной близости от прапорщика. И здесь он увидел, что обломок хвостовой части летел прямо на них. Десантник подумал, что их сейчас просто раздавит, и зажмурил глаза, готовясь к самому худшему. Но все же судьба распорядилась иначе: огромный искореженный кусок металла пролетел мимо, упав в нескольких метрах позади.

Прапорщик, к которому постепенно возвращался слух, услышал крики пилота, тот, по всей видимости, был еще в сознании. Он осторожно приподнял голову и увидел, что пилот лежит под грудой горящих обломков. Абакумов попытался вскочить на ноги, но тело его не слушалось, голова кружилась, будто после солидной порции спиртного. Кларк с ужасом смотрела на все происходящее. Она уже перестала кричать и теперь была будто парализована. Прапорщик дернулся и от сильной боли потерял сознание, уронив голову.

Сколько времени Абакумов лежал неподвижно, он не мог определить. Когда вокруг все стихло, придя в себя, он решился встать. Покрытый слоем черной гари десантник был похож на шахтера, проведшего в шахте не одни сутки. Повсюду множеством костров догорали обломки. Густой черный дым валил столбом. Он резал глаза и мешал дышать. Несколько тяжелых кусков металла пробили лед, и на поверхности показалась вода. К счастью, в остальных местах лед оставался довольно крепким. Прапорщик хотел было отыскать капитана, у него была надежда, что тот еще жив. Но сделав несколько шагов, десантник почувствовал резкую боль. Нога будто горела, а куртка вся была в крови — видимо, несколько обломков все-таки зацепили его. С огромным трудом Абакумов помог подняться Анджеле. С ней вроде ничего не случилось. Она растерянно смотрела на весь этот хаос. Наверное, так многие представляют себе апокалипсис: огонь, падающий с небес, и черный густой дым, застилающий все вокруг. Не хватало только громкого, разносящегося с эхом дьявольского смеха…

Прапорщик, который все же не потерял самообладания, попытался трезво оценить ситуацию и предпринять необходимые меры. Он поковылял к кабине пилота, которая валялась в нескольких метрах. Назвать это кабиной можно было лишь условно, скорее это напоминало груду металла, охваченную пламенем. Десантник устремился туда в надежде отыскать товарищей. Но не успел он сделать и пары шагов, как прогремели несколько выстрелов. Пуля пролетела рядом с десантником и, угодив в остатки вертолета, срикошетила в сторону. Абакумов тут же сообразил, что их пытаются добить. Превозмогая боль, он в три прыжка оказался за обугленным бортом вертолета и лег на землю.

Что было сил он закричал девушке, чтобы та следовала его примеру. Долго упрашивать Анджелу не пришлось: она упала в снег и ползком направилась к прапорщику. Выстрелы продолжали сотрясать воздух, пули со свистом проносились буквально над головой. Совсем медленно, стараясь не высовываться из своего хоть и ненадежного, но все же укрытия, десантник аккуратно достал бинокль и принялся внимательно изучать близлежащие скалы, пытаясь определить, откуда ведется огонь. Кларк вытащила свой нож. Прапорщик, который всецело ей доверял, не обратил на это никакого внимания. Девушка как-то напряглась — она-то прекрасно понимала, кто на них напал. Глядя на Абакумова, который, повернувшись к ней спиной, пытался отстреливаться, поливая из автомата небольшой скалистый выступ, она словно оцепенела. Руки Анджелы дрожали, она прекрасно осознавала, что может сейчас убить русского и свои ее подберут, но что-то внутри у нее сжималось и мешало совершить этот поступок. Она вспомнила все то, что для нее сделали русские, и поняла, что не в силах вот так, по-подлому, сзади, убить прапорщика, который ей доверял и даже немного симпатизировал. Девушка опустила руку с ножом и спряталась. «Будь что будет», — решила Кларк.