Сталинградское побоище. «За Волгой для нас земли нет!» - Михаил Барятинский

К концу дня 17 января войска Донского фронта вышли на рубеж Большая Россошка – хутор Гончара – Воропоново, где вновь встретили упорное сопротивление противника на заранее подготовленном оборонительном рубеже. Однако это была уже агония врага, так как плотное кольцо советских войск неумолимо сжималось вокруг 6-й армии. Протяженность линии фронта окружения сократилась со 170 до 110 км, а территория, занимаемая противником, уменьшилась с 1400 до 600 км2. Особенно ощутимой для 6-й армии была потеря аэродрома в районе Питомника, через который в основном осуществлялось снабжение окруженных войск. «Теперь, – пишет Цейтцлер, – померк даже наигранный оптимизм Гитлера. По его приказу в сводках верховного командования впервые появились намеки на серьезность создавшейся… обстановки». Но он все еще отказывался предоставить Паулюсу свободу действий, и последний, проявляя верность фюреру, продолжал призывать обреченных на гибель подчиненных оказывать стойкое сопротивление, запугивая их «ужасами» капитуляции.

При поддержке танков советская пехота ведет бой на южных окраинах Сталинграда. Январь 1943 года

Советское командование вторично предложило окруженной группировке капитулировать, но и на этот раз предложение было отвергнуто. Если враг не сдается – его уничтожают. И советские войска приступили к подготовке завершающего штурма вражеских позиций.

Навстречу спешащим к передовой красноармейцам конвоиры ведут первых пленных. Донской фронт. Январь 1943 года

Расчет 82-мм миномета ведет огонь по противнику в окрестностях Сталинграда. Январь 1943 года

22 января советские войска возобновили наступление на всем фронте окружения. За четыре дня ожесточенных боев они продвинулись еще на 10–15 км. 21-я армия перерезала железную дорогу восточнее Гумрака, 64-я и 57-я – заняли южную часть Сталинграда, а 65-я армия овладела Александровкой и Городищем. Противник лишился последних аэродромов, прием транспортных и боевых самолетов прекратился.

Командующий 6-й армией 24 января докладывал верховному главнокомандованию Вермахта и командующему группой армий «Дон»: «Докладываю обстановку на основе донесений корпусов и личного доклада тех командиров, с которыми я мог связаться: войска не имеют боеприпасов и продовольствия; связь поддерживается только с частями шести дивизий. На южном, северном и западном фронтах отмечены явления разложения дисциплины. Единое управление войсками невозможно. На восточном участке изменения незначительные. 18 тыс. раненым не оказывается даже самая элементарная помощь из-за отсутствия перевязочных средств и медикаментов. 44, 76, 100, 305 и 384 пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». В ответ ОКХ сообщило примерно следующее: «Капитуляция исключена. Армии выполнять свою историческую задачу, чтобы своим стойким сопротивлением до последней возможности облегчить создание нового фронта в районе Ростова и севернее и отвод кавказской группы армий».

К исходу 25 января площадь района окружения не превышала 100 км2. Немецкие войска были зажаты на небольшой территории, протяженность которой с севера на юг составляла 20, а с запада на восток – 3,5 км. Рано утром 26 января атаковавшие без артподготовки 54-я и 52-я гвардейские стрелковые дивизии и 121-я танковая бригада 21-й армии в районе поселка Красный Октябрь и на Мамаевом кургане соединились с 13-й гвардейской и 284-й стрелковыми дивизиями 62-й армии, наступавшими из города. Войска 6-й немецкой армии были расчленены на южную группу – в центральной части города (остатки девяти дивизий) и северную – в районе заводов «Баррикады» и СТЗ (остатки двенадцати дивизий). С утра 27 января начались бои по ликвидации противника.

Танки Т-34 с десантом направляются к передовой. Донской фронт, январь 1943 года

Лейтенант С.Т. Ветров ставит задачу экипажам бронеавтомобилей. Донской фронт, 64-я армия, январь 1943 года

Разбитые транспортные самолеты Ju 52 на аэродроме Гумрак. Январь 1943 года

С 27 по 31 января войска 64, 57 и 21-й армий наносили удары по южной группе противника, а войска 62, 65 и 66-й армий вели бои по ликвидации северной группы. В ночь на 31 января подразделения 38-й мотострелковой бригады и 329-го инженерного батальона блокировали в центре города здание центрального универмага, в подвале которого размещался штаб 6-й армии.

Трофеи Красной Армии – немецкие бронеавтомобили Sd.Kfz.222 (справа) и Sd.Kfz.232(8-Rad). Окраина Сталинграда, январь 1943 года

Последние часы перед сдачей в плен описал в своих воспоминаниях адъютант штаба 6-й армии полковник Вильгельм Адам: «После того как начальник штаба ушел, появился генерал-майор Роске. Он коротко доложил Паулюсу:

– Дивизии больше не в состоянии оказывать сопротивление. Русские танки приближаются к универмагу. Это конец.

– Благодарю вас, Роске, за все. Передайте мою благодарность своим офицерам и солдатам. Шмидт уже просил Людвига начать переговоры с Красной Армией.

Я бросил в огонь еще остававшиеся бумаги, а также десяток Рыцарских и Немецких крестов. Расстаться с печатью я еще не решился и спрятал ее вместе со штемпельной подушечкой в портфель. Час или более я просидел затем напротив командующего армией в нашем тесном помещении. Между нами мерцала свеча. Царило молчание. Каждый был занят своими мыслями. Наконец я заговорил.

– Господин генерал-полковник, теперь вам следует поспать, иначе вы не выдержите следующего дня. Он будет стоить вам остатков ваших нервов.

Было уже за полночь, когда Паулюс растянулся на своем матраце. Я заглянул на минуту к Роске. «Что нового?» – спросил я, входя. Роске был занят уничтожением последних ненужных вещей. Он попросил меня сесть, предложил сигарету и закурил сам.

Командир 138-й стрелковой дивизии И.И. Людников (справа), начальник штаба В.И. Шуба и командиры подразделений С.Я. Тычинский и Н.И. Титов изучают карту в блиндаже на заводе «Красный Октябрь». Сталинград, январь 1943 года

– Совсем близко, в переулке, – сказал Роске, – стоит красный танк. Его орудие нацелено на наши развалины. Я сообщил об этом Шмидту. Он сказал, что надо во что бы то ни стало помешать тому, чтобы танк открыл огонь, так как для всех нас это означало бы верную гибель.

Поэтому переводчик с белым флагом должен пойти к командиру танка и начать переговоры о капитуляции. «Я сам, – сказал он, – позабочусь об этом».

31 января 1943 года, 7 часов утра. Медленно наступил тусклый рассвет. Паулюс еще спал. Прошло довольно много времени, пока я выбрался из лабиринта мучивших меня мыслей и кошмарных сновидений. Все же я хоть немного поспал. Только я хотел тихо встать, как в дверь постучали. Паулюс проснулся. Вошел начальник штаба. Он подал генерал-полковнику лист бумаги и сказал:

– Поздравляю вас с производством в фельдмаршалы. Это последняя радиограмма, она пришла рано утром.

– Должно быть, это – приглашение к самоубийству. Но я не доставлю им этого удовольствия, – сказал Паулюс, прочитав бумагу.

Шмидт продолжал:

– Одновременно я должен доложить, что русские пришли. – Сказав это, Шмидт сделал шаг назад и открыл дверь. Вошел советский генерал (начальник штаба 64-й армии генерал-майор И.А. Ласкин – Прим. авт.) с переводчиком и объявил нас военнопленными. Я положил перед ним на стол наши пистолеты.

– Подготовьтесь к отъезду, – заявил советский генерал. – Я заберу вас отсюда около 9 часов. Вы поедете на своей машине.

Затем генерал и переводчик покинули помещение.

Танк Т-34 одной из частей Донского фронта на улице Сталинграда. Февраль 1943 года

Хорошо, что у меня еще была печать. Я выполнил свою последнюю служебную обязанность – вписал в солдатскую книжку Паулюса производство в генерал-фельдмаршалы, скрепил это печатью, которую тут же бросил в горящую печь. Потом я пошел к Роске; мне хотелось знать о событиях, происшедших ночью. Он сообщил мне следующее:

– Несколько часов назад я уже рассказал вам, что Шмидт приказал переводчику пойти с белым флагом к командиру советского танка. После того как вы ушли, я вместе с переводчиком отправился наверх. Перед въездом во двор стоял советский танк, тем временем он придвинулся еще ближе. Входной люк был открыт, и из него выглядывал молодой офицер. Наш переводчик помахал белым флагом и подошел к танку. Я слышал, что он заговорил с русским. После он поведал мне, что сказал советскому офицеру следующее: «Прекратите огонь! У меня есть для вас чрезвычайно важное дело. Повышение и орден вам обеспечены. Вы можете пойти со мной и взять в плен командующего и весь штаб 6-й армии».