Девять смертных грехов - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да.
— Что больше всего меня удивляет во всем случившемся, — Мясник растрепал волосы, — так это то, что ты отказался от такого шанса. Не поставил все, чтобы попытаться достать то сокровище, не засел рядом с ним на годы, а просто отпустил. Наверно, этим ты и отличаешься от Моргана.
Я пожал плечами, а голубая лилия в моей душе на мгновение расцвела, прикрывая мир своими лепестками.
— Наша сделка завершена? — я протянул Мяснику руку.
— Завершена, волчонок, — тот крепко ее пожал. — Кстати, когда тебя заберут?
— Отец должен приехать завтра утром.
— Я уеду пораньше… — Мясник задумался, а потом словно из воздуха вытащил бутылку рома. — Наши пути расходятся, какое-то время мы не увидимся, но пока это не случилось. Последний урок: я научу тебя пить как пирата.
Чистота Мясника окутала бутылку, и пробка вылетела наружу, словно это было особое вино франков. Я пригубил из горлышка, было сладко и одновременно горько.
— Неправильно, — Мясник покачал головой. — Это ром, его пьют большими глотками. Представь, что ты плыл несколько месяцев и, наконец, увидел землю. Внутри тебя бунтует затхлая вода, потому что даже очищение уже не может вернуть ей изначальный вкус. Тебя качает, когда отвыкшие от твердой земли ноги бегут к ручью. Ты падаешь на колени, хватаешь воду двумя руками и пьешь. Пьешь-пьешь-пьешь! Кажется, ты можешь выпить море! Представил? Тогда пей ром именно так, пусть твоя душа поет не от алкоголя, а от того, как же сладко жить.
Я попробовал… Еще и еще. Мясник не отставал, внутри царило опустошение, и я действительно попробовал радоваться жизни. Кажется, потом мы сражались. Он показал еще пару приемов, и мы на спор рубили камни и деревья. Это была странная ночь, а потом я уснул, и мне совсем ничего не снилось.
* * *
Мясник уплывал на рассвете. Небольшой корабль с лично преданной ему командой ответил на сигнал и прибыл вовремя. Позади оставался почивший Морган, его остров и этот странный парень. Мясник не соврал ему, когда говорил о тяжести смертей, которые могут обрушить его душу в скверну. Не все осознают эту связь, но красноволосый пират сам однажды прошел по лезвию и знал, о чем говорил. Волчонок справился, его душа оказалась неожиданно крепка, вот только скверна могла и затаиться. Ее нужно было выпустить наружу, и Мясник помог пацану.
Напоил, дал выговориться, выпустить боль и ярость. Волчонок выл и кричал вместе с ним. В нем еще не проснулась кровь зверя их рода, но Мясник чувствовал, что до этого момента осталось совсем немного.
* * *
Для меня утро началось с громового крика отца. Он вернулся, и я с радостью бросился к нему и заключил в объятья. Мясник, как и обещал, уже уехал, от острова Моргана не осталось и следа, и мы могли возвращаться. По дороге заехали в Пескадо. Увы, солдаты, которые остались там вместе с предателем Икером, были убиты. Мы потратили полдня, чтобы очистить деревню. Отец, шеф Хуан и все, в ком было хоть немного чистоты, прошлись по улицам, разгоняя запах смерти и скверны. Заодно убили несколько мелких тварей, которые успели тут завестись.
Потом снова погрузились на корабль и отправились в сторону Валентии, столицы герцогства Альба. Еще две недели в пути. Мы выполнили задание, которое невозможно было выполнить, но все равно, пока отец лично не доложил о нашем успехе, оно продолжало висеть над нами. Чтобы сбежать от тяжелых мыслей, я все свободное время проводил в тренировках. Лепестки голубой лилии теперь отзывались на мой зов без задержки, а странная сила начинала собираться не только в кулаке, а во всей правой руке.
Иногда я сражался на дуэлях с нашими стражниками. Опытные воины из замка Луна учили меня дисциплине, а вот бывшие пираты в лице Малыша и Сильвера — подлым приемам. Не то чтобы я собирался использовать их сам, но вот знать, чего ожидать от других — это важно. Вот кто мог бы ожидать, что улыбчивый парень в новенькой форме баронской стражи вместо меча или чистоты первым делом сыпанет в лицо смесью песка и экскрементов?
— Песок в глаза — это полезно, — учил меня Малыш. — Но только попасть им в опытного воина почти нереально. А вот дерьмо даже просто на одежде будет вонять. Знаешь, как это бесит чистюль-аристократов? Каждый второй отвлечется, чтобы почиститься, а ты ждешь этого момента, чтобы ударить самому. Ну или сбежать. Я обычно сбегал.
Малыш улыбался, довольный тем, что приносит пользу. Даже шеф Хуан хоть и слушал его с сомнением, но все равно ведь слушал. А впереди тем временем показались башни Валентии. Мы были почти на месте. Я забрался на мачту, чтобы лучше видеть город герцога. Тысячи кораблей, трущихся бок о бок, бесконечные улочки портового района, толпы бедняков, рабов и крестьян, снующих по своим делам. Над ними, словно другой мир, возвышались белые стены верхнего города, где жили аристократы и сам герцог Альба. Огромный храм чистого бога блестел широченным золотым куполом, реяли желто-красные флаги королевской семьи — и все под бесконечно-голубым небом.
Без единого облачка, как признание чистоты семьи Альба.
С гулким стуком корабль ударился о край причала, с криками и гамом команда спрыгнула вниз, спеша завязать узлы канатов. Стражники и бывшие пираты тоже чувствовали, что путешествие почти подошло к концу, и радовались, что скоро вернутся домой. А вот я неожиданно напрягся. Из города пахнуло чем-то темным, почти как от бывшего охранника Гастона. Мой взгляд скользнул по ближайшей улице и неожиданно зацепился за группу воинов, идущих в нашу сторону.
Кто там? Стражник со знаком десятника на плече, тощий и худой, словно гуль, мужик в плаще судебного помощника и незнакомый аристократ, держащийся позади.
— Барон Васко де Луна, именем герцога Альба ваш сын, Мануэль де Луна, обвиняется в оскорблении словом члена королевской семьи. Вам приказывается сложить оружие и ждать, пока не будет принято решение о вашей судьбе.
Помощник судьи замолчал, десятник стражи, нахмурившись, сделал шаг вперед, а склонивший голову набок аристократ лениво положил руку на меч.
Глава 12
Судья
Представители герцога ждали ответа, мы с отцом переглянулись. Не знаю, о чем думал он, а у меня в голове крутились слова Мясника про то, что смерти ложатся на душу того, кто отдал приказ… И тогда получалось, что Альба должен был уже знать о нашем успехе. Ему плевать? Сразу и на пиратов, и на свое слово? Или… Меня пронзило нехорошее предчувствие: а вдруг герцог в итоге убил уже столько людей, что даже его кровь этого не выдержала и превратилась в скверну?
— Я отказываюсь, — ответил я, и отец кивнул.
— Это ваше право как идальго, — помощник судьи совершенно не удивился. — Тогда…
— Я должен встретиться с герцогом, — оборвал отец.
— Герцог занят, — на лице помощника судьи появилась скучающая улыбка.
— Не тебе, падаль, решать за герцога. Я — барон королевства, я плачу кровью за этот титул и могу отвечать напрямую перед господином. Даже наместник Окситании признал за моим родом это право, так неужели мой собственный герцог откажет такому же благородному ишпани? — голос отца гремел над портом, и сразу несколько идальго, спускающихся с соседних кораблей, остановились.
Я никогда раньше не видел эти лица. Крупный чернобородый мужчина, молодой парнишка с рыжей щетиной, каждый с парой оруженосцев, развернулись и двинулись к нам.
— Вы можете подать официальный запрос в канцелярию, и вам ответят в установленные законом сроки… — начал было судейский. Его лицо окаменело, губы сжались, но отступать он не собирался.
— Я, граф Бернардино Рока де Тогорес, — чернобородый положил руку на меч, — тоже хочу узнать, с каких пор герцог Альба бегает от своих баронов?
— Да как ты смеешь так говорить о господине? — десятник, до этого молча стоявший в стороне, потянул меч из ножен, но неожиданно замер на полпути.
— Не стоит обнажать сталь перед сыном герцога Медины! Или мой добрый дядя
