Быть услышанным и понятым. Техника и культура речи - Владимир Ульянов

Книга – это только для нас с вами – источник знаний, способ постижения прекрасного или бесценный справочник. Для издателя – это бизнес, иногда чистоплотный; издательское дело – это всегда, в любые времена, в любой стране, в первую очередь – источник прибыли. И тут нельзя не принять во внимание, что если на обороте титула стоит гриф «Рекомендовано Минобразования», «Учебник» (сколько и каких «учебников» приходится изучать несчастным современным школьникам!) или «Учебное пособие», «Утверждено УМО Минобразования и науки», – это гарантированный сбыт любого, самого значительного тиража. Ведь именно Минобразования устанавливает правила лицензирования образовательной деятельности и выдаёт лицензии на право заниматься таковой, – как частным, так и всемирно признанным государственным учебным заведениям.

Не секрет, что и образовательная деятельность является коммерческой, не только в частных, но и в государственных организациях. Условием выдачи лицензии является наличие в библиотеках учреждения и в его программах изданий с одним из указанных грифов. Следовательно, преподаватели вынуждены требовать от учеников знания таких «источников». Посчитайте, каким может быть тираж подобных произведений, доход издательства, «книгопродавцев» и гонорары авторов. А чего может стоить такая услуга г-на МинобрАза?

Задумаемся и о том, почему в список «нормативных» словарей «великого и могучего», «государственного языка» не попали незабытые, но ныне неплатёжеспособные В. И. Даль, С. И. Ожегов, Д. Э. Розенталь, Д. Н. Ушаков, Р. И. Аванесов, разные прочие Брокгаузы и Ефроны, и другие корифеи языкознания. Национальное достояние любого цивилизованного народа – многотомный академический словарь (в отечественной культуре «Словарь современного русского литературного языка» [25] , создаваемый Российской Академией наук с момента её основания в 1783 году – Г. Р. Державиным, Д. И. Фонвизиным, И. Ф. Богдановичем, Я. Б. Княжниным и другими под руководством её Президента, княгини E. Р. Дашковой при покровительстве немки Императрицы Екатерины II), вероятно, не опорочен прикосновениями составителей приведённого нормоустанавливающего акта.

Внимательные слушатели, зрители, читатели не могли не заметить разительного контраста в публичных откликах на нововведение Минобраза в печатных и электронных средствах массовой информации, на форумах интернет-изданий. Все выражались в спектре – от возмущения до ехидства и гомерического хохота. В отличие от нормальных людей, титулованные великомудрые персоны отнеслись к событию с пониманием, утверждая, что язык изменяется, и список, несомненно, будет дополнен тридцатью или даже пятьюдесятью изданиями. При этом без стеснения в качестве таковых приводили свои произведения.

Действительно, любой язык – не застывшая глыба, а развивающийся живой организм. Письменные свидетельства, созданные до XVIII века, можно читать только в переводе, сделанном специалистами в древнерусской литературе. В самых авторитетных современных источниках найдём не вполне привычные слова. Например, не «закутОк», а «закУток» (проверим родственными словами и успокоимся); «факсИмиле», не «факсимлЕ»; «обрУшение» (в некоторых смыслах и контекстах правильно именно так); «гренкИ», а не привычные многим «грЕнки» (ибо гренОк всё-таки он, а не она, грЕнка, не женского, а мужского рода). Но в этих непривычных словах есть логика, её можно легко понять и проверить. Некоторые утверждают, что В. И. Даль множество слов всем известного (некоторым, только по наслышке) «Толкового словаря живого великорусского языка» просто выдумал. Пусть кто-нибудь проверит, мотаясь, как он в течение сорока лет по самым дальним уголкам России. Пусть сам разберётся, в какой именно, Богом забытой деревне, какое слово как звучало в XIX веке, без малого два столетия назад. Так или иначе, всё, что составитель всем известного словаря приводит в своих трудах, понятно без особых пояснений. Даже, если некоторые слова и придуманы, – они придуманы в соответствии с русской языковой логикой. Быть может, они были таковыми в дальних селениях.

Г-н «МинобрАз» вряд ли утруждал себя столь детальным изучением предмета, просто утвердил то, что, как кажется, чаще звучит: то ли на улицах, то ли по «телеку», то ли в коридорах министерств, комитетов и ведомств, просто узаконив то, что в приличных семьях (не только в интеллигентных) всегда было принято считать вершиной безграмотности и невоспитанности. Следуя логике таких ревнителей «государственного языка», надо признать нормой довольно часто звучащее повсюду, в эфире, в сериалах, в некоторых кинофильмах и спектаклях междометие «Блин!» (отнюдь не в гастрономическом контексте). Сноска не рекомендована лицам, не достигшим совершеннолетия [26] .

Об итогах реформы русского языка 1918 года, фактически подготовленной Орфографической комиссией Императорской Российской академии наук (она работала над реформой в течение восьми лет), вспомнили несколько позднее. В новейшие времена в 1963–1964 годах – после публикации в газете «Известия» статьи на тему о низком уровне грамотности в стране – заговорили об упрощении русской орфографии. В мае 1963 года была создана Комиссия по усовершенствованию русской орфографии. «Настойчивое требование советской общественности», – как говорилось в постановлении, заключалось в требовании «внести усовершенствования и упрощения в систему правописания». Тогда впервые и возникли жаркие дискуссии на грани скандала в связи с радикальными предложениями комиссии: например, писать «ноч», «мыш», «заец», «платьеце», «огурци», «серца», «зоньтеки» и «афтамабили» и т. д. (приближенно к устной речи). Тогда вновь предлагалось «писать, как слышишь» – то есть «бульён», «парашут», «плащь», «файе» и так далее, и прочие филологические усовершенствования. Обсуждения прекратились сами собой в связи со снятием Хрущёва. Но такие изменения как-то могут быть оправданы идеей сближения письменной речи и устной.

Во времена царствования в эфире Президента М. С. Горбачёва, потом Б. Н. Ельцина многое из произносимых тогда аббра-кадабр можно было «узаконить». Михаил Горбачёв, например, так и не осилил правильное произнесение слова «Азебаржан» (Азербайджан), также упорно говорил «диАлог», «углУбить» с ударением на втором слоге, «отсортировать» – на третьем. Однако это не стало поводом для изменения всех словарей и переименования одной из республик СССР. К счастью, тогда тот Миноб-рАз не поспел. Странно, что до сих пор блатной жаргон не стал «государственным языком Российской Федерации», хоть самые высокопосаженные чиновники не первый год в своих публичных выступлениях вполне уверенно «ботают по фене». Так изъясняются и некоторые журналисты. Многие выражения уже стали обще-употребимыми. Не случайно, – ведь значительная часть наших сограждан прошла школу тех или иных лагерей. Впрочем, в перечне ещё есть свободное место, то ли для тридцати, то ли для пятидесяти следующих словарей. Будем с интересом наблюдать за тем, как создаются постулаты «государственного» языка!

Коллеги из Агентства журналистских расследований сразу заметили, что:…«внезапный “отзыв” Министерством образования неправильного ударения в слове «дОговор» (договОр), а также поспешное обещание, что список «разрешённых» словарей скоро увеличится аж до пятидесяти единиц, вызвали в интернет-сообществе уже не возмущение, а безудержное веселье. Вдоволь поглумившись над профессионализмом министерских УМО, некоторые блогеры даже выразили мысль, что вся эта история была придумана кремлёвскими имиджмейкерами для развития «традиционного сценария», только теперь в филологии: мол, премьер или Президент, иной «добрый царь» «замочит в сортире» виновных и спасёт русский язык. «Чтобы не кошмарили отечественную словесность!» – добавит другой.

Поживем – увидим!..

Будем ждать следующего, очередного приказа какого-нибудь «МинобрАза», утверждающего ещё и некие правила поведения в общественных местах. Отчего бы не считать нормальным то, что происходит повсеместно: лакать на ходу напитки из «горлА» бутылки или пакета, смачно чавкать и хлюпать за едой в каком-либо кафе, шмыгать носом, пожалуй, даже сосредоточенно ковырять в носу и поедать полученную добычу.

Выводы

1. Общепринятое, нормативное произношение опирается на языковую логику (то есть на психологию речи) и на физиологическую природу звукоизв лечения.

2. В русской нормативной речи ударение и произношение далеко не всегда установлены жёстко. Применение нормы часто зависит от речевых традиций, смысла произносимого, от конкретного мелодического и ритмического контекста.

3. Культура речи требует знания лексикографических источников. Их выбор определяется профессиональными задачами и условиями производственной деятельности.