Тропа тайкера - Павел Искра

— И ты согласился?

— Конечно. С одной стороны, у меня не было выхода, с другой — я просто не верил во все эти бредни. В другой стране? Да ради Бога, только не под трибунал…

— А твои подчиненные…

— Судя по всему, наставник их набрал по ротам и по зонам, скорее всего, тех, кому все уже обрыдло на том свете. Или кто попал в критическую ситуацию вроде меня.

— И тебе удалось наладить должный порядок?

— Поначалу да. Я, конечно, не оперативник, и производственных тонкостей не знаю, но кое-чем все же владею. С режимниками, правда, пришлось повозиться… Но, с другой стороны, стало даже легче. У блатных разом были оборваны все связи с волей, и воровской закон быстро забуксовал. Кого-то на долгое время кинули в БУР, кто-то перешел на нашу сторону. Мужики работали, как и раньше, а козлы просто скакали от радости, что пришло их время. Но беспредела я старался не допускать, да и коллектив подобрался вполне удачный. Были, правда, отдельные недостатки, — махнул рукой старлей и замолчал. Выпил водки, покрутил стакан в пальцах и поставил его на стол.

— Ладно, — собравшись с мыслями, он продолжил, — Жил у меня в семнадцатом отряде осужденный по фамилии Петушок, статья I17-IV, 12 лет усиленного режима. Нет, это прямо анекдот какой-то. Такая фамилия плюс такая статья — это же нарочно не придумаешь. Это был первый петушок зоны. И тут, ровно месяц назад у барака того отряда появилось Красное Здание…

— Когда? — невольно воскликнул Данг.

— Да-да. Я ничего не докладывал руководству. Просто тянул время, не зная зачем. Я уж не помню, зачем этот петушок сиганул прямо в закрашенное мелом окно первого этажа Здания, разбив при этом стекло. Может, „капусту“[21] ему уже натерли, трахаться уж очень больно стало. Бугор отряда послал за ним вдогонку шестерок — сначала даже никто и не сообразил, откуда это Здание взялось. Только через минуту они оттуда вылетели, как пробки, и совершенно безумные. Катались по локам, и даже кричать не могли, только пена из перекошенных ртов асфальт заливает. Бугор и сообразил, что тут что-то не так. Ведь буквально вчера вечером тут было голое место. А тут отрядный пришел, увидел дом — и только рот раскрыл. Вызвали меня.

Санек снова засмолил сигарету и вопросительно взглянул на Данга, — Ты можешь понять мои чувства? Я ведь тогда ни о каком Красном Здании даже не слышал, только потом уже заинтересовался историей Града, чего-то понял. А тогда… Я просто смотрел на него и совершенно не знал, что делать. Открыл, помню, дверь — оттуда такой жутью повеяло… Нет, не смог я туда войти. И никто больше не смог. Шестерок пришлось отправить в санчасть, потом сактировали по болезни, и в дурдом. А мы так и стояли в ожидании неизвестно чего. А потом оттуда вышел Петушок… Впрочем, нет, кто-то похожий на него, да и то… Это в первый момент показалось, что это он. Но когда он обвел всех ледяным взглядом своих воистину дьявольских глаз…

„Очень интересно, — отметил Данг, — Здесь народ тертый, взглядом вряд ли кого особо смутишь.“ — Это что, и вправду был монстр?

Когда как. Если к нему по-хорошему, то вполне умный и образованный человек, приятный собеседник. Да и деловых качеств ему не занимать поставил производство так, что и министерство не смогло придраться. И зэков всех в кулаке держал, опять же, как ни странно, в мягком таком кулаке. Но любую волю вязал мгновенно.

И что же тебя не устроило?

— Как что? Да не хозяин я уже здесь, пешка какая-то. Он тут царь и бог. Не могу я работать так, когда вокруг вырастают какие-то здания, которые полностью меняют людей. Когда какой-то зэк диктует мне свои условия, и я абсолютно ничего не могу сделать против него. Нет, уж лучше на болота, а потом улицы подметать, там все коротко и ясно.

„Спекся, — всё уже понял Данг про старлея, — Испугался. Его можно понять, мало кто может жить, полностью теряя привычные ориентиры жизни.“

— Словом, ты и подал этот идиотский рапорт в МВД с целью уволиться из органов?

— Да. Но не только. Там есть одно слово правды, — старлей поднял на Данга глаза, — Назаров действительно потребовал к себе самого толкового офицера

— Назаров — это…

— Да. Тот самый вышедший из здания. Он и сейчас там живет.

— А что там насчет заложников?

— Да какие там заложники… Любит к нему захаживать Забурдаев, самый толстый захребетник из прапоров. И еще два старых жулика, из бывших воров, спокойные такие уже…

— Хорошо. Прикажи дневальному, чтобы проводил меня к Зданию.

— Как? — недоуменно уставился на Данга старлей, — Ты разве прямо сейчас не пошлешь рапорт Чачуа?

— Нет. Я еще не знаю, с чем ты здесь столкнулся.

— Ну ты и полкан… — сокрушенно покачал головой Санек, — Мне бы хоть одного такого полкана в ту Московскую комиссию, я, может, никуда и не сбегал бы с того света…

Данг шел по жилзоне в направлении к бараку семнадцатого отряда, расположенного в самом конце, у четвертого участка основного ограждения. Он казался совершенно неуместным здесь, с модной прической и в своих изящных, мягких полусапожках и джинсовом костюме среди этих давящих душу, торчащих с обеих сторон ржавых труб — заборов локальных зон. Вот его сопровождающий, уже полностью потерявший свою былую борзоту дневальный, моментально вписывался в весь этот пейзаж. Но парень заметно нервничал. Было видно, что ему совершенно не хочется идти в семнадцатый и сопровождать туда этого странного офицера, что больше воли он желает вновь оказаться в привычной ему российской зоне.

Пока шли, Данг отметил про себя, что к концу их разговора со старлеем он уже неплохо стал разбираться во всей зэковской фене — по крайней мере, в тех словах, что употреблял Санек. Веревка — это что-то типа „я тебе чай, ты мне деньги или макли“, курок — потаённое место для чего-нибудь, трюм ШИЗО, не совсем понятно, чем от него отличается БУР… — „Черт! — новая мысль молнией поразила Данга, — какие еще макли? Санек ничего не говорил про макли. Откуда я про них знаю? Про эти выкидные ножички, расчески, зеркала, браслеты и прочую зоновскую мишуру. Наверное, опять из детективов вычитал, да мимо памяти прошло“.

Данг уже видел, что через несколько локальных зон возвышается здание из красного кирпича, с каменным крыльцом и медной ручкой на массивной двери, с кирпичной же трубой на крыше и закрашенными чем-то белым окнами первого этажа. Одно из них было разбито, туда, скорее всего, и влетел Петушок. Уже подойдя к калитке семнадцатого, Данг понял, что она открыта, и не стоит дневальный у забора, и вообще весь отряд почти опустел. Это было понятным. Не совсем ясной для данной ситуации была почти идиллическая картина: сидят у крыльца Красного Здания прямо на деревянной скамеечке два старика — Божьих одуванчика, и мирно беседуют между собой. Они смалили „козьи ножки“ и время от времени потягивали из одной кружки какую-то смолистую на вид жидкость. Судя по тому, как они осторожно брали в руки эту кружку, жидкость была все еще очень горячей.