Замуж — никогда - Винк Таня

— Ну что, Рекс, — Аня присела на корточки, — теперь ты с нами жить будешь.

— Где это он с нами будет жить? — услышала она раздраженный голос отчима и обернулась.

— Как где? — растерялась Аня. — Дома…

— Такой собаке не место в квартире.

Отчим что-то хотел сказать, но Инна, стоящая рядом с мужем, опередила его:

— Пусть пока тут поживет, в сарае. Попросим соседей, чтобы его кормили.

— Я никого просить не буду! Я с ним останусь! — Аня насупилась.

Несколько мгновений мама пристально на нее смотрела, а потом махнула рукой.

— Делай что хочешь, — нервно сказала она, — у тебя каникулы.

— Он весь дом изгадит! — встрял отчим. — А нам продавать его надо!

Аня смерила его холодным взглядом.

— Не изгадит! Этот пес лучше, чем некоторые люди, — бросила она и тут же устыдилась собственной грубости.

— На что это она намекает? — Виктор уставился на жену хмельным взором.

— Да ни на что она не намекает! — вспылила Инна. — Прекратите! — Она рубанула воздух ладонью. — Нашли время! — И она двинулась к выходу.

— Мама, — Аня стояла возле собаки, — я хочу знать, где будет жить Рекс. Хочу услышать это прямо сейчас!

Инна остановилась.

— Прекрати! — прошипела она, осматриваясь — несколько селян обернулись и прислушивались к разговору. — Идем, нас люди ждут!

— Я не пойду, я буду с Рексом.

— Ну и стой тут, пока не околеешь. — Инна махнула рукой и направилась к кладбищенским воротам.

Некоторое время Аня смотрела на спины удаляющихся людей, потом снова присела на корточки и обхватила морду Рекса ладонями:

— Не бойся, я тебя не оставлю. — Девочка поцеловала пса в нос и увидела в его глазах слезы. — Пойдем… Погреемся, поедим.

Соседки помогли убрать после поминок, и тут Аня заявила, что не оставит Рекса. В ту же секунду в Инне ядовитой пеной вскипело негодование, и первое, что ей захотелось сделать, — схватить дочку за руку и вытащить на улицу. «Ишь какая наглая! — вертелось у нее в голове, набирая обороты. — Я тебе сейчас покажу! Мать надо слушаться!» Она уже сделала полшага к Ане. Уже рука потянулась к ее воротнику. Виктор за спиной ободряюще хмыкнул. Но что-то ее остановило.

…До последнего дня своей короткой жизни Инна пыталась понять, что же тогда произошло. Почему за доли секунды внезапное смятение и такая же внезапная щемящая боль заслонили собой не столько злость на дочку, сколько досаду на отца. Да-да, именно досада, ярко вспыхнувшая в тот момент, когда Инна узнала о его смерти, не покидала ее ни днем, ни ночью. Как он мог так с ней поступить? Ушел и… И ничего не сказал… Именно досада доминировала в ее переживаниях, действовала, как успокоительное, похлеще водки — в те дни ей почему-то особенно сильно хотелось выпить, и она пила, мешая водку со слезами. А когда после похорон Инна вошла в отчий дом и споткнулась о стоптанные тапочки, а потом увидела на столе брошенный в спешке бритвенный прибор, чашку с засохшим пакетиком чая, надкушенное печенье на краешке блюдца, рубашку, свисающую со спинки стула, — досада, щедро приправленная обидой и злостью на папу, на рано ушедшую маму, на свою неудавшуюся жизнь, заставила ее до боли стиснуть зубы. И лишь одна мысль билась в ее мозгу: только бы не расплакаться! Прочь отсюда! Прочь! Бегая по дому, собирая продукты, документы, деньги, вещи, Инна время от времени покрикивала на Рекса, чтобы не ходил за ней, но он все равно ходил и наблюдал.

— Анька, забери Рекса! — приказала Инна, чувствуя спиной его взгляд, от которого ее коробило. Женщине казалось, что пес все понимал и вопрошал: «Что ж ты так?»

А потом… Потом этот взгляд остановил ее руку, уже тянущуюся к вороту дочки. Рекс тихо зарычал и оскалился. Но не только рычание остановило Инну — было еще что-то в холодном воздухе дома — теплое, нежное, едва заметное дуновение, коснувшееся ее лица. Да, оно действительно было, это дуновение. Ласковое, живое. Оно будто шептало: «Оставь их». И она оставила…

Уже дома, под ворчание Виктора о том, что дочка ее в грош не ставит, что она идет у соплячки на поводу, женщина выпила рюмку, потом еще и еще, пока хмель насквозь не прошил ее мозг и не остановил мысли. Последней из них была: «Ну почему у меня все так? Почему?» Инна вздохнула, всхлипнула, вытерла выкатившуюся слезу, буркнула: «Пропади все пропадом», нетвердой рукой захотела налить еще — на дне чуть-чуть осталось, — но бутылка выскользнула из рук, стукнулась о тарелку с остатками курицы и замерла на боку между тарелкой и сахарницей.

В первое же утро Аня выпустила Рекса во двор, включила чайник, в холодильник заглянула — там еды полно. И вдруг слышит — калитка стукнула. В окно выглянула — никого. Вышла на крыльцо — нет Рекса. Его следы ведут к калитке, он еще малышом научился открывать ее лапой. Аня выбежала на улицу — пусто, только вдали кто-то дорожку от снега расчищает. Пожала плечами и в дом вернулась. Только села чай пить, как приходит соседка, дальняя родственница, мол, пора Андреичу завтрак нести. Аня положила в два пакета приготовленную с вечера еду, и они пошли на кладбище. По дороге к ним присоединились еще несколько человек. И только подошли к воротам кладбища, как Аня увидела Рекса. Он на дедовой могиле лежал.

Аня рассказала об этом маме по телефону, и Инна горько заплакала. Навзрыд. И трубку бросила.

Рекс пролежал на могиле восемь суток. Аня пыталась подсунуть под него одеяло, но он снова сползал на землю. Он ничего не ел и не пил. Селяне не удивлялись — они уже привыкли к преданности Рексов. Благо было тепло, почти как ранней весной.

На девятые сутки пес пришел домой. Худой, трясущийся. Поел, упал на подстилку и поднялся только на следующее утро. Больше он на кладбище не ходил. Перед возвращением домой Аня обустроила Рексу теплый угол: отволокла в сарай летнюю будку, обложила ее соломой и одеялами и попросила соседку кормить пса и присматривать за ним. Приезжала девочка раз в два-три дня, привозила готовую кашу, кости. Иногда мама присоединялась к Ане, и, что странно, в доме деда она была совсем другой, ее будто подменяли. Голос становился мягче, она улыбалась по-другому, лучезарно, что ли… Спина выпрямлялась, напряженные плечи расслаблялись.

— А давай поселимся здесь навсегда! — сказала однажды мама (и Аня заметила в ее глазах то, чего уже давно не видела, — мечту).

Сказала и принялась ходить по дому.

— …Тут можно жить… Еще как можно! — крикнула Инна из большой комнаты. — Надо будет окна поставить металлопластиковые, обои новые поклеить, ванну на душевую кабину заменить, это гигиеничнее…

И еще, как стемнеет, мама убегала на полчаса, не больше. Бросит: «Я скоро…» — и шмыг за дверь. Ее ничто не останавливало — ни вьюга, ни ливень, ни ветер. Аня не спрашивала, куда мама ходит, она и так знала, да и все село знало: Инна бегала к дому мальчика, с которым когда-то дружила…

Ровно через шесть месяцев, летом, Инна продала дом. Продала довольно удачно и разрешила Ане забрать Рекса в квартиру — она к нему уже прикипела душой. Виктор поддакнул, мол, теперь можно не бояться грабителей, и судьба Рекса была решена. Что-то из мебели тоже продали. Оставшиеся дрова достались новым хозяевам. Холодильник, телевизор, стиральную машину, книги и все, что могло пригодиться, Инна и Виктор забрали. Книги и любимое кресло дедушки Аня забрала в их с Женькой комнату — правда, большинство книг пришлось сложить в коробку из-под стиральной машины и оставить на балконе.

— Книжный шкаф купим, но не сейчас, — сказала мама.

Внезапно скончалась баба Вера. Вова, брат Виктора, прямо на поминках объявил, что Витя может губу на начальственную квартиру не раскатывать, потому как квартира со всем добром уже давно на него оформлена. Витя такого вынести не мог, обматерил братца, и они уехали в Харьков.

И тут началось что-то странное — с невероятной скоростью у них в доме стали появляться новые вещи: платья, обувь, костюмы, сумки, посуда, люстры, гардины. Отчим купил себе увесистое золотое кольцо, цепь на шею, немного тоньше той, на которую сажают собак, и золотые часы. Инна в новом приступе «золотой лихорадки» ему не уступала и купила серьги — большие, узорчатые, дутые, с зелеными камнями. Мочки ее ушей сильно растянулись. «Завтра едем смотреть машину» — пронеслось по квартире, и вскоре возле их подъезда появился «форд». Покупку обмывали почти неделю, а потом Инна и Виктор, взяв Женьку, укатили к морю, оставив Ане деньги на продукты. Поехать вместе с ними ей не предложили — она же должна присматривать за Рексом. Да она б и не поехала.