Тайные грехи - Стефани Блэйк

– Шампанского, – сказал Эрп бармену. – Поздравьте леди, ей повезло в игре!

Он наклонился и поцеловал Мару в губы. Его усы коснулись ее верхней губы, и от этого прикосновения она затрепетала.

– Никогда не целовалась с усатым мужчиной, – улыбнулась Мара.

«Я никогда никого не целовала, кроме Гордона!»

– И вам понравилось? – спросил Эрп.

Она пожала плечами и потрогала пальцем верхнюю губу.

– Усы царапаются…

– В таком случае я готов их сбрить.

– Не стоит идти на такие жертвы. Во всяком случае, меня вы больше целовать не будете.

С минуту он молча смотрел на нее. Потом улыбка тронула уголки его губ и наконец осветила все лицо.

– Хотите держать пари, счастливица? Я ведь уже сказал вам, что сегодня у меня ночь везения.

Она бросила на него вызывающий взгляд.

– Везет в картах – не везет в любви.

– Может быть, мы обсудим этот спорный вопрос по пути в ваш отель? – Он подал знак бармену. – Уолт, поставь шампанское в ведерко со льдом, договорились?

Прежде чем уехать, они подошли к Мэрион попрощаться.

Женщины обнялись и поцеловались.

– Это был чудесный вечер, – сказала Мара. – Особенно приятно было повидать тебя, дорогая.

Мэрион невесело рассмеялась.

– Для тебя сегодня все удачно складывается, моя птичка. Ты чуть не сорвала весь банк за столом для игры в кости. Пожалуй, это самый дорогой обед, который я когда-либо давала. – Она похлопала Мару по плечу. – Не огорчайся, птичка. К утру я заработаю вдвое против того, что потеряла.

Они договорились встретиться на следующий день, и Мара в сопровождении Эрпа покинула «Тадж-Махал». На улице Уайт окликнул кебмена и помог Маре сесть в экипаж.

– «Расс-Хаус», – распорядился он.

– Хорошо бы пройтись пешком. Ночь такая чудесная, – сказала Мара.

– У меня нет особой охоты тащить это ведро со льдом и шампанским.

Глаза Мары блеснули в лунном свете.

– И что же вы собираетесь делать с этим шампанским?

– Собираюсь его выпить, конечно.

– Где?

– Мы выпьем его вместе, в вашей гостиной.

– Я никогда не принимаю у себя малознакомых мужчин.

– Мы найдем выход. Можно оставить дверь открытой. Я слышал, что на востоке это считается вполне приемлемым. Даже в самом изысканном обществе.

– Звучит разумно и убедительно. Ладно, в таком случае можете подняться ко мне, мистер Эрп.

– С величайшим удовольствием, миссис Тэйт.

Он накрыл ладонью ее колено. Она шлепнула его по руке.

– Без глупостей, мистер Эрп, иначе я возьму свое приглашение обратно. Постойте, погодите минуту, что вы…

Она не договорила, потому что он заключил ее в объятия и впился поцелуем в ее губы. Мара пыталась вырваться, но тщетно – сила была на стороне Эрпа. Впрочем, он прекрасно понимал, что Мара и не очень-то старалась освободиться. Наконец Эрп отпустил ее и снова выпрямился на сиденье, предоставив ей возможность любоваться своим профилем. Он извлек из кармана очередную «черуту» и закурил.

– Вы что-то говорили, мэм? – спросил он как ни в чем не бывало.

Мара набрала в грудь побольше воздуха. Она слышала биение своего сердца, гулом отдававшееся в ушах. А щеки ее пылали.

– Мистер Эрп, вы лишили меня возможности говорить.

Когда они прибыли в отель и поднялись на ее этаж, Мара молча передала Эрпу ключ от номера. Переступив порог, она принялась метаться по комнате, зажигая свечи и масляные лампы. Уайт же устанавливал в ванне деревянное ведерко со льдом.

– Лед подтаял, – объяснил он свои действия.

Затем Эрп вытащил из кармана перочинный нож со многими предметами и выбрал нужный – чтобы откупорить бутылку.

– Вот он, штопор. У меня всегда с собой все необходимое.

Мара стояла в дверях, пристально глядя на гостя.

– Я нисколько не сомневалась в этом, мистер Эрп. Я даже надеялась на это.

Все еще стоя на коленях возле ванны, он обернулся. Какое-то время смотрел на Мару, склонив голову набок.

– Вы ведь любите играть в словесные игры, миссис Тэйт. Так какую речь вы мысленно приготовились произнести?

Мара улыбнулась.

– Я всего-навсего собиралась сказать, что предпочитаю пить шампанское из бокалов, а не из жестяных кружек.

– А я всегда готов пить из вашей туфельки, моя дорогая леди.

– Полагаю, было бы лучше, если бы вы спустились вниз и попросили у хозяйки бокалы.

– Как прикажете.

Эрп вышел и через пять минут вернулся с двумя стеклянными пивными кружками.

– Это лучшее, что мне удалось раздобыть.

– Будем думать, что пьем из хрустальных бокалов.

– Сейчас откупорю бутылку. А вы пока растопите камин – сегодня довольно прохладно.

Он передал ей жестянку с серными спичками.

Горничная уже позаботилась о том, чтобы в камине лежали сухие дрова и растопка, и постелила Маре постель, пока та отсутствовала.

Мара подобрала юбку и опустилась на колени у камина. Чиркнув спичкой, поднесла ее к бумаге и щепкам, приготовленным для растопки. Пламя вспыхнуло мгновенно – дерево Аризоны славится своей сухостью. Мара погрела руки перед бушевавшим в камине огнем, уже принявшим форму гриба. Тут подошел Уайт с двумя кружками – каждая была до половины наполнена искрящимся вином.

– Хочу предложить тост за самую удачливую леди в Тумстоне. По странному стечению обстоятельств она же – и самая прекрасная леди в этом городе.

– Благодарю вас, сэр.

Они чокнулись и выпили.

– Восхитительно, – сказала Мара. – Восхитительно даже без хрусталя.

Они уселись на диван перед камином. Мара подобрала под себя ноги, накрыв их своей широченной юбкой. Эрп снова задымил сигарой.

– Когда вы собираетесь в обратный путь? – спросил он.

– Я хочу вернуться в Бисби восьмого декабря.

– Вы по-прежнему не против, чтобы я сопровождал вас?

– Конечно, не против.

– Вы отличаетесь редкой для женщины откровенностью. И мне это нравится.

– Вы и сами… довольно прямолинейны, Уайт.

– Верно, так оно и есть.

Он погасил окурок в медной пепельнице, стоявшей на кофейном столике, и склонился над ее ногами.

– Дело в том, что я собираюсь продемонстрировать свою прямолинейность прямо сейчас.

Когда Эрп обнял ее, Мара заметила, что его щека нервно подрагивает. И почувствовала, как сердце ее затрепетало. Она обвила руками его шею; пальцы ворошили волнистые волосы у него на затылке. Он же, сжимая Мару в объятиях, попытался осторожно уложить ее на диван.

Она не противилась, вытянув ноги, улеглась на спину. Руки Уайта скользнули под ее широкую юбку. Он поглаживал бедра Мары, доставляя ей своими прикосновениями мучительное наслаждение. Его руки скользили все выше, наконец легли ей на грудь. Резко выпрямившись, она стащила через голову платье и осталась лишь в нижнем белье, в том самом, что так тщательно выбирала специально для этого вечера. На ней не оказалось даже корсета, который обычно поддерживал ее пышные груди.