Имоджин - Джилли Купер

Ивонн выставила на стуле для всеобщего обозрения свои полосатые черные с голубым носки. Так как накануне она не ужинала, то настояла, чтобы Джеймс заказал для нее вареное яйцо.

— Это яйцо твердое, как пуля, Джамбо, — визгливо объявила она, пытаясь просунуть в него кусочек гренка.

— Я сказал, чтобы варили quatorze minutes, — оправдывался Джеймс.

— Это значит четырнадцать минут, а не четыре, — завопила Ивонн. — Зачем ты так много пьешь, Джамбо, если знаешь, что это тебе не по силам? Ты же знаешь, каким идиотом делаешься на следующее утро.

Джеймс, тщетно пытаясь скрыть свое похмелье, держал чашку кофе обеими руками. Выглядел он ужасно. У Матта вид был не намного лучше. Увидев Имоджин, он довольно настороженно улыбнулся ей и старался избежать ее взгляда, когда заказывал ей кофе.

Ники, как всегда, выглядел бодро и читал спортивную страницу в «Таймс».

— Надо же, — сказал он. — Коннорса выбили в третьем круге.

Имоджин заметила, как он украдкой подвинул ногу и тихонько погладил ею щиколотку Кейбл. Та ответила ему тем же, после чего вытянула вперед свои красивые загорелые ножки. На ней была спортивная рубашка от Жана Машина. Она сидела на колене у Матта и читала гороскоп в «Дейли мейл».

— Терпеть не могу смотреть в гороскоп на другой день. По нему выходит, что вчера у меня должен был быть ужасный день в любовных делах, что совершенно не так, правда, дорогой? — Она обвила одной рукой шею Матта и томно его поцеловала.

Имоджин выловила ложечкой крупинки из кофе и почувствовала, как счастье понемногу выходит из нее, словно воздух из плохо завязанного надувного шарика.

Тут вперевалку подошла мадам с телеграммой для Матта.

— Это от Ларри Гилмора, — сказал он, открыв оранжевый конверт и прочитал, — «Прибываю „Плазу“ восемь пополудни».

— О, отлично, — сказала Кейбл.

— Это тот Ларри Гилмор, который фотограф? — спросила Ивонн. — Я слышала, что он — чудовище.

— Он хорошо себя ведет, если не плакать всякий раз, когда он назовет тебя глупой коровой, а его жена Бэмби прелестна, — вступилась за него Кейбл.

— Бэмби, Джамбо, — сказал Ники, — мы будем еще больше похожи на зоопарк.

От перспективы свежего пополнения все повеселели. Возможно, каждый надеялся отдохнуть от остальных, исключая Имоджин, которая просто предположила, что разговоров о фотомоделях станет еще больше.

— Джамбо, ты что сегодня намерен делать? — раздраженно спросила Ивонн.

— Все, что пожелаешь, дорогая.

— Можешь не трудиться. Мне надо съездить в Марсель показать эту ногу приличному врачу, — она обратила на присутствующих стальной взгляд своих незабудковых глаз. — Когда у лошадей бывают такие боли, их пристреливают.

— Я бы хотела поехать на остров Левант и искупаться там голой, — сказала Кейбл. — Вы не представляете, до чего приятно ощущать воду на обнаженном теле.

— Представляю: каждый день в ванной, — ответил Матт.

Ники зевнул и, вытянув ноги, еще раз потерся о щиколотку Кейбл.

— Я чувствую, что совсем вышел из формы, — заявил он. — Поеду в Марсель, найду там какой-нибудь корт и потренируюсь, — Ты не будешь против остаться на пляже, дорогая? — добавил он, обращаясь к Имоджин, и та облегченно кивнула.

— Тогда я тоже еду в Марсель, — заявила Кейбл, бросив злобный взгляд на Имоджин. — Думаю, что сегодня моя очередь обновить свой гардероб. Ты тоже едешь, дорогой? — спросила она у Матта, запустив ему руку под рубашку и поглаживая грудь.

— Не смогу. Мне надо в полдень повидаться с этим парнем в «Баре моряков».

Имоджин просветлела. Возможно, он остается, чтобы побыть с ней.

— Господи, ты когда-нибудь можешь забыть про работу? — выпалила Кейбл.

Она поглядела на Имоджин, которая размешивала кофе и дрожащей рукой крошила булочку, не глядя на Матта и избегая глаз Кейбл. Она втюрилась в Матта как школьница, подумала та. Прежде это довольно часто случалось с теми ее приятельницами, к которым Матт особенно благоволил, или девицами из газеты, заходившими выпить. Все они, увидев Кейбл, впадали в уныние, сообразив, какое им предстоит соперничество. Уделив вчера Имоджин столько внимания, Матт ошибся, если в самом деле поверил, что, купив ей несколько обнов, он этим вернет ей Ники. Она плакса, а Ники плаксы не нравятся, и несколько изысканных платьев дела не меняют. Кейбл ничуть не ревновала к Имоджин. Крупная ссора, которая была у нее с Маттом прошлой ночью, закончилась в постели самыми пылкими объятиями. Но ей не нравилось, когда он выделял кого-нибудь своим особым вниманием. С Ивонн он никогда так не церемонился, как с Имоджин.

Когда они с Маттом пошли наверх, чтобы взять для нее денег, она мягко попеняла ему:

— Дорогой, тебе надо бросить завлекать Имоджин. Она страшно в тебя втюрилась. Все утро с тебя глаз не сводила.

Сидя на пляже рядом с Имоджин, Матт снова и снова перечитывал одну и ту же страницу. С той минуты, как он встал сегодня утром, он ходил и без конца повторял «черт, черт, черт» — как профессор Хиггинс. Надо полагать, прошлой ночью он умом тронулся, иначе ни за что не рискнул бы пойти к дому Браганци и подвергнуть себя и Имоджин такой опасности, но ему ни в коем случае не следовало дарить ей эту астру и целовать на прощанье. Не останови их эта толстуха, что неслась в туалет, Бог знает, как далеко он зашел бы. На его шее была Кейбл. Ему слишком нравилась Имоджин, чтобы чем-то ее обидеть.

День был превосходный. Издалека доносилось тихое дыхание моря. Небосвод над ними был ярко-васильковый. Но вчера их легкие товаришеские отношения испарились. Имоджин тоже была не очень-то увлечена своим «Тристрамом Шенди». Матт захлопнул свою книгу.

— Давай пройдемся, — сказал он.

Он купил ей кока-колу, себе банку пива, и они отправились вдоль берега. Имоджин собирала ракушки. Когда она удалялась, ему было видно, как шевелятся ее губы — «он меня любит, он меня не любит» — и отчаяние, с каким она произносила «он меня не любит».

Они поглядели на мертвую медузу, похожую на полосатый красный пузырь, отвернули большой камень, из-под которого выбежали крабики, а когда шли по мокрому сплетению морских водорослей, шафрановой массой покрывавшему скалы, ее рука доверчиво скользнула в его руку. Так делает ребенок, который боится поскользнуться.

Господи, зачем он ее так увлек? Он только хотел быть к ней внимательным.

Они дошли до конца пляжа и сели, чтобы остыть в индиговой тени от огромной красной скалы. Он посмотрел на ее круглое невинное лицо, ждущее поцелуя.

— Имоджин, дорогая.

— Да, — глаза ее загорелись.

— Сколько тебе лет?

— Почти двадцать.

— Сколько у тебя было мужчин?

— По-настоящему ни одного, — она покраснела. — Во всяком случае, до постели не доходило. Я думала, это будет с Ники, но я потеряла свои таблетки. Потом я их нашла. И вчера проглотила три штуки, — быстро добавила она.