Выше неба - Рене Манфреди

Странно, что аппарат все еще стоит в этом заброшенном месте.

Анна включила передачу, но остановилась.

– Подожди, прежде чем мы поедем, нужно посмотреть. – Она указала кивком на автомат и залезла в карман за мелочью. – А вдруг он работает?

– Нет проблем. Эта штуковина выглядит так, будто стоит здесь еще со времен правления Джонсона. Я схожу. – Он взял у Анны мелочь и вышел.

У Марвина на самом деле были восхитительные черты характера. Он казался невероятно терпеливым – со своей странной дочкой, со своей агрессивной женой и даже – Анна должна была согласиться – с ней. Несмотря на все выпады, он никогда не терял самообладания, не кричал в ответ. Да и вообще большинство мужчин отказались бы от такой женщины, как Поппи, уже давно. В том, как он любил жену и дочь, было некое великодушие. Твердое, без всяких условий. Даже сейчас, когда он говорил о Поппи, в его голосе не было ни следа горечи или негодования. И все-таки было в нем и что-то настораживающее. Что-то темное, будто он недоговаривал правду до самого конца. Она не знала, что именно пугало ее.

Марвин вернулся, держа в руках холодную бутылку.

Анна вышла из машины.

– Восхитительно! – Она, странно воодушевившись, нашла открывалку в машине. Ледяная сладость была такой, какую она помнила, и запах бутылки тот же самый. Анна передала кока-колу Марвину, тот выпил и вернул ей, и так по очереди они допили бутылку.

Флинн ждала бабушку и смотрела из окна в гостиной. Ей не терпелось начать их новую совместную жизнь. С тех пор как Грета вскользь упомянула об удочерении, волнение Флинн все нарастало, начиная с самого обеда, а сейчас, в восемь вечера, оно было просто критическим. Пора было спать, но она просто тряслась от нетерпения. Может, они с Анной купят новую одежду, и ей не придется носить вещи из секонд-хенда. Флинн рисовала в своем воображении, как они переедут в большой дом, – огромный дом с множеством комнат и с большим количеством духов. Флинн не имела ничего против того, чтобы жить с душами мертвых людей: она всегда видела их, а они – ее. В доме бабушки жила убитая женщина, то есть она когда-то жила здесь, но ее убили в другой стране. Несколько раз Флинн видела ее в ванной, и время от времени женщина сидела рядом с бабушкой, особенно когда Анна занималась медициной. Женщине нравился микроскоп Анны. А еще она разбудила Флинн холодным воздухом, сев прямо на ее кровать! Флинн чувствовала ее дыхание, хотя та и не светилась.

Женщина сказала: «Не подскажешь, когда начинается футбольный матч? Ты не проводишь меня до поезда, который едет в центр города?» Но Флинн ответила, что она может видеть женщину, но не может ей ничем помочь, и после этого она оставила девочку в покое.

Флинн знала, что люди, которые брали приемных детей, бесплатно получали дома от правительства. Ее папа и Грета могли бы пожениться, хотя Грета и сказала, что у нее уже есть муж. Флинн подумала, что она врет, так как у нее дома было так чисто, а на столе на кухне не было никаких писем или газет. Эта новая жизнь должна быть такой совершенной. Каждое утро, думая о Поппи, она немного плакала. Каждой ночью ей было очень грустно. Каждый раз, когда ее мать исчезала, Флинн чувствовала себя ужасно и даже была уверена, что скоро умрет. Хотя на этот раз, когда Поппи вернется, все будет по-другому, намного лучше. Поппи будет жить в доме ее приемных родителей, и у нее будет собственная комната, чтобы принимать наркотики. Она не будет чувствовать вину из-за того, что не заботится о Флинн, так как это будут делать другие люди. На двери комнаты ее мамы будет две лампочки – желтая и красная. Когда будет гореть желтая, Флинн будет приходить навестить ее. Красная лампочка обозначала бы, что заходить не нужно. Красный – цвет злобных проклятий, который заставлял Поппи говорить Флинн то, что она вовсе не хотела сказать.

Анна вошла, когда по радио звучала песня «Не могу отвести от тебя глаз».

– Привет, Флинн. – Анна немного убавила громкость.

– Я жду вас весь день. Я так рада, что вы дома. А то я уже начала волноваться.

– О? – сказала Анна. Девочка выглядела заторможенной и пепельно-бледной – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Куда ты хочешь это отнести? – спросил Марвин из-под двуспального матраса, который Анна только что вручила ему. Комковатый матрас, на котором спала Флинн, был старым и поношенным – нет оснований держать девочку в плохих условиях, пока она здесь.

– В комнату Флинн, – сказала Анна.

Флинн почувствовала, как ее сердце забилось от радости: бабушка уже купила ей новую кровать. Ей никогда ничего такого в жизни не покупали, кроме как на Рождество, а сейчас ей давали что-то ее в ее комнате. Она обняла Анну за талию, зарылась лицом в бабушкин свитер, пахнущий лавандой, дымом и чесноком.

– Это и будет приемным домом? – Флинн представляла нечто большее, но, может быть, людям нужно подписывать разные документы, пока правительство выделит им большой дом.

– Что, дорогая? Чем это будет? – Анна посмотрела на внучку, на ее личико, прекрасное, словно цветок, распустившийся и излучающий свет. Каждая маленькая девочка очаровательна, но эта была даже более чем прекрасна: у Флинн были мамины четко очерченные губы, румяные щеки и темные кудрявые волосы Марвина. Ее глаза были темно-карего цвета, почти черные, и сверкающие. Анна удивилась, как много времени прошло с тех пор, когда она последний раз дотрагивалась до ребенка, просто так, в порыве чувств, а не по необходимости. Ей вдруг вспомнилось, как раз или два Поппи обнимала ее также, как Флинн сейчас, прижимаясь головой к животу. Как давно это было.

– Грета сказала мне, – мягко сказала Флинн.

– Сказала тебе что? – спросила Анна и потрогала ее теплые щечки.

– Что я буду здесь жить. С тобой и с ней.

– Что? Нет, я…

– Я всю жизнь тебя ждала.

То, как она это сказала, или события этого вечера, или прикосновения ребенка заставили Анну немного растаять. В конце концов, в девочке течет ее кровь. Но более того: она внучка мужа, частичка его. Генетический материал, закодированный в структуре ДНК Флинн. Анна удивилась тому, как долго этот очевидный факт не приходил ей в голову. Множество маленьких частичек Хью проглядывало в девочке – наклон головы, линия бровей, предпочтение фруктов комнатной температуры – малейшее напоминание было словно его возвращение.

Она села рядом с Флинн. В машине Анна сказала Марвину весьма определенно, что через две недели они должны уехать. Короткого приезда достаточно, это никому не повредит, позволит Анне и Флинн поближе познакомиться друг с другом. И это недостаточно долгий срок, чтобы могла возникнуть привязанность.

Анна включила радио: звучали песни семидесятых годов. В соседней комнате Марвин начал подпевать, она присоединилась к нему, и они вместе спели песню, как до этого вместе выпили бутылку кока-колы.