За пределами просветления - Шри Раджниш

В обычном мире ты легко управляешь своей маской, своим притворством, своим лицемерием. Но когда ты приходишь к учителю... само побуждение прийти к учителю показывает, что в тебе есть огромное желание познать свое изначальное лицо, познать самого себя.

Лицо, которое ты носишь сейчас, не является твоим изначальным лицом, это не ты.

Я говорю, что ты не есть ты, и ты знаешь это.

Учитель — это только зеркало.

Ты не можешь обмануть зеркало, оно просто отражает твою реальность.

Есть древняя притча об одной очень некрасивой женщине, которая очень враждебно относилась к зеркалам, так как она думала — как думаете все вы, — что именно зеркало создает в ней уродство: ведь когда зеркала не было, она не была уродливой. Она была такой неистовой противницей зеркал, что когда бы ей на глаза ни попадалось зеркало, она тотчас же разбивала его.

Эта притча многозначительна. Именно это мы все и делаем в наших жизнях разными способами. От всего, что отражает нашу реальность, мы хотим избавиться, так как это не доставляет нам удовольствия.

Панкаджа, здесь в моем присутствии, или даже когда ты думаешь обо мне, если ты чувствуешь себя незрелым, отсталым ребенком, не пытайся отделаться от этого какими-то объяснениями. Такова истина.

И это истина не только о тебе, это истина обо всем человечестве. Тебе просто повезло, что ты стал осознавать ее.

Ты случайно натолкнулся на зеркало.

Если разбить зеркало, это не поможет.

Отравление Сократа не помогло грекам — он был зеркалом. Распятие Иисуса не помогло иудеям — он был зеркалом. Убийство Мансура аль-Халладжа не помогло мусульманам — он был зеркалом.

Наоборот, они остались отсталыми, незрелыми, ибо нет никого, кто бы показал им, где они есть, кто они есть. Они находятся в толпе одного и того же вида отсталых детей.

После первой мировой войны в Германии впервые попытались вычислить средний умственный возраст солдата. Тысячи солдат прошли через обследование, через многочисленные эксперименты, и результат был потрясающим и убийственным для всей человеческой гордости. Результат показал, что средний умственный возраст у солдат был всего лишь четырнадцать лет.

И средний умственный возраст у тех, кто не является солдатами, не может быть намного больше. Человеку может быть семьдесят лет — его тело состарилось, но его ум остался на уровне четырнадцатилетнего возраста. И иногда вы можете увидеть это в самом себе; в определенных ситуациях вы можете увидеть это в других людях.

Каждая женщина знает моменты, когда у нее бывают вспышки раздражения; они не могут быть результатом зрелости. Каждый мужчина знает, что когда он нервничает, он начинает курить. А ведь курение никоим образом не может помочь, но оно отвлекает ваш ум от нервозности.

Курят только нервные люди. И вы можете понаблюдать... в какие-то дни вы курите больше, в какие-то вы курите меньше. Дни, когда вы курите больше, — это дни, когда вы очень напряжены, беспокойны, чем-то сильно мучаетесь. Мир невыносим. Вы так сильно нервничаете, что вам хочется отвлечь ваш ум на что-то простое, на что-то, не связанное ни с кем другим — иначе могли бы возникнуть новые сложности.

Сигарета же так невинна — и так успокаивает, ведь в ней имеется то же самое химическое вещество, которое содержится в чае и в кофе и которое в данную минуту оказывает определенное успокаивающее воздействие.

И более специфически, курение имеет сходство с глубоко Укоренившимся воспоминанием о сосании молока из материнской груди. Материнская грудь почти такая же теплая, молоко такое же теплое, как дым вашей сигареты или сигары. Сигарета или сигара вызывает у вас на губах такое же ощущение, как соски вашей матери, а дым течет внутрь вас, совсем как молоко из соска.. Вы впадаете в детство — те золотые дни, когда не было никаких забот, никаких проблем, никаких тревог. Поэтому всякий раз, когда вы нервничаете, вы тянетесь к сигарете.

Когда же вы не нервничаете — когда вы испытываете счастье, блаженство и радость, — вы полностью забываете о сигаретах.

Все курильщики — это отсталые в своем развитии люди, поэтому отсталые люди находятся в большинстве в этом мире. И есть другие заменители. Вы можете не курить и при этом думать: «Я не отсталый, ведь я употребляю жевательную резинку». А это еще хуже, чем сигареты — жевательная резинка! Вы не только отстали в своем развитии, вы еще и глупы; вы вовлечены в деятельность, которая абсолютно бесполезна, ничего не дает, а только без нужды утомляет ваш рот и зубы.

Но это доказывает, что Чарлз Дарвин был прав. Хотя ученые многими способами пытаются опровергнуть теорию эволюции, выдвинутую Чарлзом Дарвином, эта теория имеет такое психологическое значение, что даже если будет доказано, что она неверна, ее значение нельзя будет уничтожить.

Только понаблюдайте за обезьяной. Она не может усидеть в одной позе, она не может усидеть на одной ветке. Она непрерывно жует то или это, ест то или это — целый день. С утра до ночи она что-то жует. Возможно, человек еще не полностью свободен от своего животного наследия — хотя он ходит на двух ногах, это не имеет большого значения.

Насколько я знаю, обезьяны не считают, что вы эволюционировали, ушли вперед по сравнению с ними. Они смеются над самой этой идеей. Они полагают, что вы сорвались с деревьев. И на то у них есть существенные доводы. Вы уже не такие сильные, как обезьяны; вы не можете жить на деревьях, вы не можете продолжать прыгать с одного дерева на другое, миля за милей. Вы утратили красоту тела, которой обладают обезьяны. Только потому что вы начали ходить на двух ногах...

Обезьяны думают: «Бедолаги... это те обезьяны, которые не могут жить на деревьях, — ведь это очень рискованная жизнь, полная испытаний и опасностей; эти трусишки спустились на землю и стали ходить на двух ногах! И мало того, чтобы скрыть свою трусость, они выдвигают теорию эволюции!»

Ни одна обезьяна не согласна с теорией эволюции.

Панкаджа, если в моем присутствии ты ощущаешь в себе ребячливость, ум, который еще не стал зрелым, то это осознавание надо приветствовать.

Как только ты осознаешь, что ты где-то отстал, что что-то блокирует твое сознание, тогда эти блоки могут быть устранены. Фактически, осознавать, что есть какие-то блоки... само осознавание устраняет их.

Есть вещи, которые надо просто осознать. Само осознавание приносит трансформацию; дело обстоит не так, что после осознания тебе надо что-то делать, чтобы вызвать изменение.

Увидев, что твой ум инфантилен, ты можешь также увидеть, что ты не есть ум, — иначе кто же видит, что ум инфантилен? Есть нечто вне ума — наблюдатель на холме.

Ты только смотришь на ум!

Ты полностью забыл, кто смотрит на него.

Наблюдай за умом, но не забывай о наблюдателе — ибо твоя реальность сосредоточена в наблюдателе, а не в уме. И наблюдатель — это всегда полностью взрослое, зрелое, концентрированное сознание. Ему не нужен рост.

И стоит тебе осознать, что ум — это только инструмент в руках твоей свидетельствующей души, и тогда нет никаких проблем; ум можно использовать правильным образом. Теперь хозяин проснулся, и слуге можно приказать делать то, что нужно.

Обычно хозяин спит. Мы забыли наблюдателя, и слуга стал хозяином. А слуга есть слуга — он, безусловно, не очень разумен.

Тебе надо напомнить один основополагающий факт: интеллект принадлежит наблюдающему сознанию, память принадлежит уму.

Память — это одно, память не есть интеллект. Но на протяжении столетий все человечество обманывали и непрямо уверяли, что память есть интеллект, разум. Ваши школы, ваши колледжи, ваши университеты не стараются обнаружить ваш интеллект; они стараются выяснить, кто способен запомнить больше.

И сейчас мы прекрасно знаем, что память — это механическая вещь. Память может быть у компьютера, но у компьютера не может быть интеллекта, разума.

И у компьютера память может быть лучше, чем у вас. Недалек тот день, когда люди будут носить в карманах маленькие компьютеры вместо того, чтобы тратить годы на изучение истории, географии, химии и физики. Все это может быть заключено в маленький компьютер, который можно носить в кармане; компьютер может немедленно выдавать любую необходимую информацию — и она будет абсолютно правильной.

Человеческая память не столь надежна. Она может забывать, она может что-то перепутать, она может оказаться заблокированной. Иногда вы говорите: «Я сейчас вспомню это, это вертится у меня на языке». Странно, если это вертится у вас на языке, то почему же вы не произносите это?

Но вы говорите, что у вас не получается: «Это вертится у меня на языке... Я знаю, что я знаю, и это не очень далеко — совсем рядом». Но тем не менее какая-то преграда, какая-то очень тонкая преграда — это может быть просто завеса — не позволяет этому выйти на поверхность.