Если женщина ждёт (СИ) - "Miss Spring"

— Проходите. — вздохнула Инга, сняв оборону, и отойдя в сторону, чтобы пропустить его в дом.

— Давно у неё лихорадка такая? — они теперь уже вдвоём сидели около заболевшей Лили.

— Пару часов как. Она же неизвестно сколько часов под дождём провела. Господи, и за что ей наказание то такое! Лучше бы она вас тогда не встретила на том мосту треклятом. — нервно шептала шатенка, промакивая лоб подруги уксусным раствором.

— Инга, Вы устали, наверное. Давайте я посижу с Лилей, а Вы отдохнёте? — спросил Аким. — Поспите, может…

Стриженова слегка опешила. Внимание и забота в таких простых мелочах были для неё в новинку. Да и мужчина, сидящий перед ней, скорее пришёл к её подруге. А значит, должен был думать о ней, но никак не о хозяйке жилища.

— Если Вам нетрудно, то… Не откажусь. — подумав, ответила она. — Но я скоро вернусь.

— Хорошо, хорошо. Не переживайте. Я умею ухаживать за больными. — поспешил успокоить её Краснов.

А девушка, покинув комнату, снова про себя удивилась, думая о том, что таких мужчин ещё не знала на своём веку.

Сумев немного отдохнуть от хлопот в образовавшееся свободное время и привести себя в порядок, Инга вспомнила о том, что не ужинала. Она было собиралась разогреть ужин и поесть, но подумала о том, что её гость, вероятно, после целого рабочего дня и поисков подруги тоже голоден.

Тихо приоткрыв дверь в комнату, Стриженова заглянула туда. Мужчина сидел, обтирая Лилино лицо и шею раствором и обеспокоенно смотря на неё.

— Аким! — тихо позвала шатенка.

Он обернулся.

— Ну, как она?

— Температура немножко снизилась и поспокойнее стала. — шёпотом сообщил он.

— Вы ужинали сегодня? — так же шёпотом спросила Инга.

— Нет, не успел пока.

— Тогда пойдёмте, я тоже голодна.

— А как же Лиля? Думаете, её можно оставить? — усомнился мужчина.

— Мы будем подходить смотреть периодически. Пойдёмте. — настояла она.

Первое время за столом, который накрыла Стриженова, Аким стеснялся, но под её гостеприимством, в конце концов, освоился.

— Очень вкусное мясо. Вы знаете, такое я только у деда своего пробовал. — похвалил шатенку бизнесмен, с аппетитом съедая приготовленное.

— Спасибо. Хотя я не пример на кулинарном поприще. — усмехнулась она. — А Вы тоже готовить умеете, как дедушка?

— Умею. Я не женат, да и мало кто из девушек, с кем были отношения, умели готовить.

— А я, вот, не встречала мужчин умеющих готовить, признаться. — улыбнулась она.

— Не такая уж большая редкость нынче. — смущённо пожал плечами Аким.

— И как же так получилось, что такой мужчина и до сих пор не женат? — улыбнулась Инга и начала готовить чай, параллельно убирая со стола посуду.

— Не сложилось как-то. Не совпадало. Лилька, вот, Глеба полюбила… Я решил, что один буду. И так неплохо.

— Любите её?

— Люблю, но уже по-другому. Как сестрёнку, что ли, родного человечка. Да и жаль мне её, сердце же разрывается смотреть, как страдает из-за любви к Глебу. Вот он, вроде, и сам мне как брат, а подлость его видеть тошно.

— Да уж, ничего лестного о нём сказать не могу. — произнесла Инга и залила чай. — Пойду, посмотрю как там Лиля и вернусь.

Пантелеева спала, успокоившись. Шатенка проверила, каков уровень температуры у подруги, поняв, что он стабилен, вновь промокнула её лицо и ушла обратно.

Когда Инга вернулась, то застала Краснова около раковины, моющего посуду. Она так и застыла в дверях, не веря своим глазам.

— Вы посуду что ли моете?

— Нельзя? — усмехнулся он, даже не повернувшись.

— Да нет… Просто неожиданно.

— Я смотрю, у Вас посудомойка сломалась. Почему бы не помочь, я же могу.

— Вообще то Вы гость. — Стриженова села за стол и подперев лицо рукой смотрела на мужчину, который мыл посуду в её доме, решив облегчить ей эту участь.

— Ну и что? Руки есть? Есть. Не облезу. А Вы и так устали за сегодня. — аргументировал Аким.

— Аким, а что мы всё на Вы, да на Вы, кажется не старики ещё, да и не случайные знакомые, получается. Может будем на ты? — вдруг предложила девушка.

— Я только «за».

— Ну да, тем более ты уже посуду в моём доме помыл.

— Точно, как после такого и на Вы. — усмехнулся мужчина и поставил перед ней заварившийся чай.

Инга улыбнулась, ощущая, что между ними установилась какая-то связь. Да и вообще этот мужчина вдруг открылся ей с новой стороны, с такой, которую не было видно раньше. Перед ей как будто сидел совсем другой Аким. И, почему то, ему хотелось доверять и говорить вот так, сидя на кухне, хоть пол ночи.

— А ты… — Краснов запнулся на полуслове. — Развелась с мужем?

Шатенка взяла сигарету и собралась закурить.

— Могу? — уточнила у него.

Мужчина кивнул.

— Да, развелась. Мужу я и не нужна то была особо. Статус, ширма красивая. Только семья это другое.

— Мне казалось, у вас хорошая семья была. Красивой парой были.

— Красивой… Со стороны. Фасад может быть любым. Но семейное счастье… Мне не ведомо.

— Мне казалось, ты такая… Цельная, целеустремлённая, волевая, уверенная в себе, любые сложности по плечу. Ещё и красивая. Такой красавице все двери должны открываться сами. — пожал плечами бизнесмен.

— Это только в сказках красавицам и отличницам во всём везёт, и как чёрт из табакерки появляется, по первому свистку, принц, который любит до гробовой доски. — горько усмехнулась Инга. — А в жизни они бывают несчастными ничуть не меньше серых мышек, глуповатых блондинок или просто обычных, ничем не отличившихся женщин. Просто редко об этом рассказывают. — она затушила сигарету.

— Ты считаешь себя несчастной? — проницательно посмотрев на шатенку, спросил Аким.

— Каждый хоть раз в жизни считает себя несчастным. И никакие самоубеждения, что есть крыша над головой, руки-ноги-голова, живы близкие… Не помогают. — Стриженова будто ком проглотила, стоящий в горле.

Мужчина смотрел на неё и не верил своим глазам. По его несгибаемому убеждению, такие потрясающе красивые женщины должны быть неприменно счастливы всегда, уверены в себе и радоваться каждой минуте жизни. Впервые он видел Ингу другой: будто беззащитной, откровенной, впервые поймал то самое, неуловимое, в её взгляде — печаль, грусть, немного боли, впервые понял, насколько она сильная.

— Лильке очень повезло, что у неё есть ты.

— Чем же ей так повезло? — удивился Аким.

— Ты её любишь. По-настоящему. Ничего не требуя взамен. Сейчас это такая же большая редкость, как настоящая дружба.

— А ты любишь кого-нибудь?

— Любила. Меня не любили. Всем всегда была нужна красивая картинка, идеальная женщина с обложки. Я только после измены мужа поняла, что никто и никогда меня не любил. Наверное, кроме отца. Головы сворачивали, девушек и жён своих бросить готовы были, серенады под окном пели, миллион алых роз под ноги грозились бросить… А вот чтобы любить… — она пожала плечами. — Не любили. Марк работу свою любил, статус свой, деньги — свои и моего отца, любил восхищение, которое вызывало это всё и я своим видом. А вот чтобы как-то поговорить по душам, позаботиться в мелочах, дать чувство защищённости, нужности, опоры… Не было такого. Любовь, она, ведь, на поступках строится, а не на громких возгласах.

— Я и не знаю, что сказать… — пробормотал Аким.

Он был поражён тем, что открылось ему. Совсем иная Инга. Женщина, которую хотелось поддержать, утешить, помочь ей. Только знал, что всё это Стриженовой не нужно. Таким, как она, не жалость была нужна, совсем нет. Другое чувство.

— Да что тут говорить. — грустно улыбнулась Инга. — Мы же так, просто, о жизни беседуем.

Повисла пауза. Спустя минуту, шатенка, поднявшись, сказала:

— Пойду Лильку проверю. А то мы с тобой совсем про пациентку нашу забыли за разговорами.

— Постой. — прервал её Аким. — Ты, давай, иди спать. А я посижу с Лилей.

— Ты устал не меньше моего и завтра рабочий день… — попробовала отказаться девушка.

— Ничего, разберёмся. Мне не в первой ночью не спать. А тебе красоту свою поберечь надо. Отдыхай. — настоял на своём мужчина.