Крестный путь России - Николай Леонов

Наконец 21 сентября 1993 г. грянула буря, ожидавшаяся всеми давно и в то же время неожиданная, как смерть. Б. Ельцин подписал свой зловещий указ No 1400, в соответствии с которым Верховный Совет и съезд народных депутатов Российской Федерации распускались в форме прекращения осуществления ими законодательной, распорядительной и контрольной функций, впредь стране предписывалось руководствоваться только указами президента и распоряжениями правительства. Было ведено представить к 12 декабря 1993 г. согласованный проект новой Конституции. На 11-12 декабря назначались новые выборы в будущую Государственную пуму. Конституционному суду было предписано не созывать заседаний до начала работ Федерального собрания РФ. Совету министров надлежало стать правопреемником Верховного Совета и принять в свое ведение все организации и учреждения, ранее подчиненные парламенту. Рабочий аппарат Верховного Совета и обслуживающий персонал отправлялись в отпуск до 13 декабря с сохранением содержания. Указ вступал в действие с момента подписания. В тот же день Б. Ельцин выступил в 20.00 по телевидению. Он выглядел совсем трезвым и привычным командным голосом объявил о своем решении идти до конца в борьбе с парламентом.

Я в тот день записал в своем дневнике: "Нынешних парламентариев мне не жаль. Это именно тот состав людей, который вырастил Б. Ельцина, избрав его своим председателем, дав ему тем самым стартовую площадку для карьеры. Эти же люди разваливали Союз, объявляя о независимости России и приоритете российских законов над общесоюзными, они глумились над раздавленным Горбачевым в августе 1991 г., санкционировали запрет КПСС, захват ее имущества. Они мостили дорогу Ельцину к абсолютной власти, предоставляя ему особые полномочия. И вот теперь сами стали жертвой. Старая логика вечной борьбы за власть.

Честно говоря, я не думал, что Ельцин пойдет на это! Риск для России и для него лично великоват, но в политике воля значит куда больше, чем ум. Президента поддерживают вся генетически рептильная пресса, радио и телевидение, родившаяся (и уже мускулистая) новая буржуазия (в стране действует почти 1 млн. фирм, в которых работают 19 млн. рабочих и служащих), на его стороне большая часть влиятельных лидеров Запада, которым он нужен как гарант нестабильности и слабости России.

Оппозиция традиционно сильна языком, а не делом. Наш парламентаризм как бы взят напрокат в чужом гардеробе. Он неловко сидит, где-то жмет, где-то нелепо морщит, вызывая колкости и ядовитые подковырки в свой адрес". И далее: "У меня в душе разлом. Убежден, что для нынешней России время парламентаризма еще не наступило. Нету нас для этого необходимых ингредиентов. Мы еще несколько десятилетий должны пожить при сильном правительстве. Но уж больно велико мое отвращение к нынешней "исполнительной" гарнитуре. Она очень антинациональна, воровата, груба, аморальна... Однако в политике главное - воля. Легитимными мерами власть не проймешь, ибо она не боится ходить нелегитимными дорожками. Если парламент не решится призвать всех своих сторонников, в том числе в регионах, то путь ему в политический крематорий".

В те августовские и сентябрьские дни мне приходилось неоднократно бывать в Белом доме, где я чаще всего встречался с С. Н. Бабуриным, Н. Павловым, а также генералом Б. В. Тарасовым, который до недавнего времени был начальником политуправления Приволжского военного округа, а теперь возглавлял депутатскую группу "Отчизна". Эти люди вызывали у меня: уважение своими ясными государственно-патриотическими взглядами, а Бабурин С. Н. в моих глазах на голову возвышался над средним уровнем депутатов, он один спасал их честь, открыто голосуя против Беловежских соглашений. Как бы критически я ни оценивал тогдашний депутатский корпус, все равно мои симпатии были однозначно на его стороне. Ведь им противостояла разрушительная антигосударственная сила, у которой: не было других побудительных мотивов, кроме личной власти и личного состояния. Тупые милицейские чины свободно пропускали меня через свои кордоны, когда я предъявлял им сохранившееся у меня после отставки в августе 1991 г. удостоверение генерала КГБ, подписанное еще В. А. Крючковым. В беседах с депутатами я чаще всего говорил о бесперспективности сидения в Белом доме. "Москва, - говорил я, - враждебный для парламента город. Здесь сосредоточено 80% банков, три четверти всех частных фирм России, вся проправительственная бюрократия, главные репрессивные силы. Сама столица окружена военными городками и базами, части и подразделения которых будут брошены на ваше подавление. Верховному Совету, съезду народных депутатов, равно как и Конституционному суду, следует уехать из этого враждебного вертепа, обосноваться в другом городе страны, призвать оттуда народ на Отечественную войну против узурпаторов власти, торгашей национальными интересами, мучителей людей. В Смутное время спасение России и Москвы пришло из Нижнего Новгорода". Со мной не спорили, но слова пропускали мимо ушей. Людей масштаба Минина и Пожарского в "тогдашнем оппозиционном суповом наборе" не было.

Руководство Верховного Совета решило сопротивляться. В ответ на указ No 1400 Р. Хасбулатов подписал сразу несколько постановлений, первым из которых было отрешение Б. Ельцина от должности президента страны в связи с нарушением им Конституции, выразившимся в приостановлении действия законно избранных органов государственной власти. Вторым шагом Верховного Совета было назначение исполняющим обязанности президента страны А. В. Руцкого. Следует отметить, что Руцкой, в свое время избранный на пост вице-президента России, был выселен из Кремля сразу, как только начал противоречить Б. Ельцину, и нашел убежище под крылом Верховного Совета в Белом доме. Еще одно Постановление оценивало действия Б. Ельцина как государственный переворот и просило Конституционный суд дать правовую оценку указа No 1400. В тот же день, 21 сентября, Конституционный суд под председательством В. Д. Зорькина вынес решение, в котором однозначно говорилось, что содержание указа 1400 не соответствует Конституции Российской Федерации и может служить основанием для отрешения Б. Ельцина от должности президента или "для приведения в действие иных специальных механизмов его ответственности". Теперь все кости в игре были брошены. Началась мучительная осада здания парламента, которое сначала было окружено милицией, потом дополнительно омоновцами, затем подключившимися войсками Министерства внутренних дел, к которым постепенно подходили части армии. Скопление техники и живой силы было явно несоразмерным с гарнизоном Белого дома. Какие бы истеричные крики не слышались о том, что в Белый дом съехались фашисты и бандиты со всей страны, что оттуда истекала угроза для политической стабильности государства и безопасности граждан, что там находилось гнездо вооруженных до зубов мятежников, - все это сплошная чушь. Вот моя запись от 27 сентября: "Я важно показал свое удостоверение и вошел в осажденное кольцо. Там, как в оке циклона, тихо, солнечно. На символической баррикаде сидят 5-7 молодых людей и пара миловидных девушек. Один стоит со знаменем на вершине баррикады, символизируя неустанную бдительность, и давая пишу репортерам, коих, конечно, мало. Горит костерик, окруженный убогими скамейками, на нем греется чайник. Охранники готовились завтракать.

Пожилые женщины - вечные труженицы - подметали площадь перед самым Белым домом грубыми вениками, сделанными из отломанных ветвей деревья. Вокруг громкоговорителя собралось 250-300 человек: шла запись бойцов в "мотомеханизированный полк" обороны. На тротуаре вдоль здания (я подходил со стороны станции метро "Баррикадная") выстроилась шеренга охранников баррикад, готовая заступить на дежурство. Шеренга жидкая, человек 40, но люди выглядят спокойными, решительными. Их вооружение: палки, дубинки. Все это чистая символика по сравнению с тысячами омоновцев, окруживших здание..."

Никаких складов оружия в подвалах Белого дома не было. С 1991 г. действовало распоряжение Б. Ельцина, в соответствии с которым для охраны парламента было выделено 138 автоматов, 9 ручных пулеметов и 570 пистолетов. Штатная милицейская охрана парламента, перешедшая на сторону Верховного Совета, была вооружена этими стволами. Часть оружия выдана добровольным ополченцам, которые пришли защищать Белый дом. Всей охраной до самого конца командовал А. Руцкой. Число ополченцев правительственные источники немилосердно завышали. По самым размашистым цифрам, всего в Белом доме было около тысячи человек, из которых 400 составляли сами депутаты и обслуживающий персонал парламента. Немало говорилось в те дни об отряде Баркашева (Русское национальное единство), который всегда квалифицируется правительственной прессой как "фашист". Свидетели, в том числе Иона Андронов, утверждают, что численность баркашевцев составляла всего 100 человек, из них получили или имели оружие 22 человека, они не принимали участия в бою, не понесли потерь, были задержаны и отпущены по домам. Вышедший вместе с Андроновым генерал Ачалов был арестован и отправлен в тюрьму. Баркашев и его "воинство", неизвестно кем субсидируемое, каждый раз выскакивает на политическую арену, как черт из табакерки, в момент, когда это выгодно властям, чтобы завести пластинку о фашистской угрозе в стране. Никакой другой роли баркашевцы не играли и не играют.