Первородный грех. Книга первая - Мариус Габриэль

– Ну? – закричал Леонард, когда дети скрылись из виду. – Что там у тебя для меня, Мерседес Эдуард?

– Я могу пососать твою сосиску.

Физиономия Леонарда мгновенно изменилась. Последнее время ни одна девчонка не соглашалась делать это. С тех пор как там, внизу, у него начали расти волосы и его член приобрел специфический запах, они стали говорить, что он воняет, как тухлая рыба. Облизывая языком губы, Леонард явно колебался.

– Я буду сосать столько, сколько ты захочешь! Раздумывая, он почесал ногу. Очень уж это было заманчиво.

– Ладно, – наконец сказал он и нырнул в кусты. – Только, чур – чтобы все было как надо, а то прибью. Да где ты? Мерседес?

– Сюда!

Глядя из своего укрытия, как Леонард продирается через заросли, Мерседес затаила дыхание. Она полностью отдавала отчет своим действиям.

Колючки царапали мальчишке ноги, цепляли его за носки.

– А-а, черт! – выругался он. – Да где ты, мать твою так!

– Здесь. Около большого дерева.

– А получше места не могла выбрать? – Он уже начал расстегивать ширинку, его миндалевидные глазки рыскали в поисках Мерседес. Так и не заметив ее, он, поглаживая свой член, прошел в двух ярдах от девочки.

Мерседес встала и сделала шаг в направлении Леонарда. В поднятой над головой руке зажат камень. Замах. Его загнутый, словно клюв сокола, край устремлен в висок Леонарда Корнадо. Удар.

Послышался отвратительный приглушенный хруст, который, как бы пробежав по руке Мерседес, проник в самые отдаленные закутки ее души. Потряс ее.

Ноги Леонарда подломились, словно стебли кукурузы. Без единого звука он стал оседать на землю. Из раны на голове хлынула кровь. Как-то странно задергавшись, мальчишка завалился на спину.

И затих.

В дверь постучали. Кончита услышала зовущий ее снизу голос отца.

– Я на кухне, папа, – откликнулась она. Отдуваясь и стуча по ступеням тростью, Баррантес поднялся наверх. Кончита поцеловала его в раскрасневшуюся щеку. От него пахло вином, что последнее время случалось с ним довольно часто.

– Одна?

Она кивнула.

– Не знаю, где Мерседес. Она сильно опаздывает. Еще час назад должна была прийти из школы. Где-то задержалась по дороге.

– Гм-м-м. – Марсель указал тростью на стоящий на лавке кувшин с вином. – Можно?

– Если тебе хочется выпить в такое время дня… – Она улыбнулась.

– При чем тут время? – проворчал он. Сунув под мышку трость, Баррантес поднял кувшин и сделал несколько больших глотков. Его усы стали уже почти совсем белыми, и от вина на них осталась красная полоса.

– Может, присядешь? – предложила Кончита.

– Я ненадолго. – Он сделал еще глоток и поставил кувшин на место. Тяжело оперевшись на трость, Баррантес принялся большими пальцами нервно постукивать по ее отполированной рукоятке. – Послушай, – неожиданно сказал он, – я пришел поговорить с тобой.

– О чем? – улыбнулась Кончита.

– О девочке.

– О Мерседес? – встрепенулась она. Под безразличным выражением его лица угадывалось волнение. – В чем дело? – мягко спросила Кончита.

– Я хочу забрать ее.

– Куда забрать?

– Я хочу, чтобы вы обе переехали жить ко мне. И к твоим тетушкам. Подальше от Эдуарда.

От удивления она рассмеялась.

– Папа, не глупи. Франческ мой муж. Он ведь отец Мерседес.

– Он ей не отец.

– Ну, конечно же, он ее отец.

– Нет. И не думай, что мне неизвестно, как Франческ относится к девочке. Он забивает ее детскую головку опасными идеями, Кончита. Он отравляет ее сознание. Хочет сделать из девочки маленькую анархистку. Внушает ей, что бросать бомбы и сжигать фабрики – это совершенно нормально. – Он пронзил дочь свирепым взглядом. – Как можешь ты позволять ему такое? Ты что, хочешь, чтобы она тоже стала такой, полной злобы и ненависти?

Кончита поджала губы.

– Совсем не плохо, если она вырастет такой же, как ее отец.

– Этот человек не ее отец! – рявкнул Марсель. – Более того, девочка знает.

– Что знает?

Прикрыв ладонью рот, он рыгнул, затем смущенно опустил глаза.

– Знает.

Кончита застыла и уставилась на отца глазами, сделавшимися вдруг холодными и чужими.

– Что-то я тебя не пойму, папа.

– Ты только посмотри, как девочка учится! Она же была лучшей в классе. А последнее время совсем обленилась. Она росла такой славной, а теперь стала злючкой…

– Ты сказал, Мерче знает, – перебила Кончита. – Что ты имел в виду?

– Она должна была узнать. – Старик начал раздраженно постукивать тростью по полу. – Ведь когда-то она должна была узнать правду?

– Ты сказал ей, – прошептала она, чувствуя себя совершенно опустошенной. – Ты сказал ей, что Франческ – не ее отец!

– А что, это преступление?

– Я просто не могу поверить, – проговорила Кончита, опускаясь на лавку. – Когда это произошло?

– Когда Франческ так зверски с ней обошелся. Прижег ребенку руку раскаленной монетой.

В ее глазах заблестели слезы отчаяния. Теперь ей стало ясно, почему Мерседес так изменилась. Все стало ясно.

– Как ты мог? Как ты мог это сделать, папа?

– Но ведь это же правда, разве нет? – заорал Баррантес. – И она должна была ее узнать.

– И ты решил, что именно ты должен ей все рассказать? – Кончиту охватил гнев. Ребенок столкнулся с таким страшным испытанием. А никто ее даже не пожалел. Никто ничего не объяснил. – Ты посчитал, что имеешь право принимать подобное решение?

– Но его надо было принять, – попытался оправдаться он. – Ты же знаешь, как я люблю свою внучку. Когда она, визжа от боли, примчалась ко мне с этим ужасным ожогом на ладошке… – Он передернул плечами. – А ты еще говоришь, что я не прав. Да в тот момент я готов был убить Эдуарда. Окажись он передо мной, я бы пристрелил мерзавца.

– Ты поступил подло!

– Подло было так обращаться с Мерче. Какое у него право издеваться над девочкой? – Голос Марселя Баррантеса повысился до крика. – Только потому, что ее настоящий отец решил сделать ей подарок! Можно подумать, твой муженек осыпает девочку щедротами! Да от него и сентаво[19] на леденцы не дождешься! С таким же успехом она могла бы стать дочерью жестянщика!

У Кончиты даже высохли слезы от гнева. Но теперь и его не осталось. Она встала и тихо сказала:

– Иди домой, папа. И больше никогда сюда не приходи.

– Ах вот как? – подбоченясь, заорал Марсель. – Моя собственная дочь вышвыривает меня на улицу, как собаку!

– Иди, – повторила она, качая головой.

– После всего, что я для тебя сделал! После всего, чего я натерпелся от тебя и этого фанатика, этого борова…

– Когда Франческ узнает о том, что ты сделал, – спокойно проговорила Кончита, – он, возможно, убьет тебя. Так что иди домой, папа. И держись от нас подальше.