Gemini (СИ) - Аувэст Дания

Кстати, я же сюда пришла не просто так лясы поточить.

Открыла рот, чтобы выдать столь интересующий вопрос, который мучил меня уже не одну ночь, и тут же его закрыла. Подумала, а потом неожиданно закусила губу, непонятно с какого перепугу хлопнула ресничками и выдала:

— Ваша жена, кто она?

Да что со мной не так? Неправильно говорят: что у трезвого на уме, у пьяного на языке! У меня пьяной на языке полнейшая чушь, появляющаяся неожиданно и слетающая с языка также стремительно, как рвутся нервы у читателей, которые вновь наткнулись на героиню, способную горы руками своими хрупкими сворачивать.

Видимо, последняя моя мысль почему-то для меня была настолько животрепещущей, что я не смогла сдержать тяжёлого вздоха.

А мужчина принял его на свой счет, потому что сел передо мной на корточки и протянул какую-то колбу с голубой жидкостью.

— Алийания. — Сказал мне мужчина спокойно, отвечая все же на вопрос, который я задала чуть ранее. Это его мой вздох пронял? — Выпей, это поможет и нормализует твое состояние.

— И что, вы даже не попытаетесь им воспользоваться? — Выдала, аккуратно беря бутылке из рук ректора и поднося его к своему лицу, желая таким образом рассмотреть, что же за водичка такая плещется в стеклянном флаконе.

Да, красиво, но не более чем. Фиолетовая вода в озере поразила меня больше. Она красивее… Или вот внешность ректора. Красавец. Фальшивый красавец.

Сжав бутылек в руке, я убрала его в сторону вместе с рукой и резко наклонилась близко-близко к мужчине, желая рассмотреть его поближе. И, может быть, чего-то еще… Ох уж эти гормоны, расшалившиеся из-за алкоголя.

— Все еще не хотите? — Вроде как я даже звучала сексуально. Мое пьяное альтер эго пыжилось как могло, пока мои остатки разума, покрытые поволокой хмеля, вопили, визжали и бились головой об стену, желая, наверно, таким образом прекратить свое существование.

А титрион оказался, в отличие от меня, непрошибаемым. Даже бровью не повел, спокойно поднял руку, заправил у меня выбившую прядь волос из хвоста за ухо и ответил бесстрастно:

— Сделай я это, то не смогу потом посмотреть в глаза твоим родителям, да и тебе последствия очень не понравятся, — и встал. Теперь он возвышается надо мной, подавляя своим ростом. — Выпей.

Мужчина вновь кивнул на бутылек, который я прятала в руке.

— Сделай это, и я тебе кое-что скажу. — Словно предугадывая, что я хотела сказать, выдал мужчина и улыбнулся. Весьма сухо, надо сказать.

Облизнула нижнюю губу и некоторое время сидела без движения, обдумывая им сказанное, после чего откупорила-таки бутылек и залпом выпила голубую водичку, не имеющую ни запаха, ни вкуса.

— Довольны? — Приподняла я брови. — Теперь говорите.

Наклонилась вперёд, желая получить ответ. Шальная башка оказалась непробиваемой, видимо, раз на нее не подействовало лекарство самого ректора. Мужик ради меня даже вон свой шкаф вековой вскрыл и вырыл оттуда бутылек с какой-то отравой.

А, может, он меня отравил вообще, таким образом желая избавится от беспамятной студентки, салившейся на голову проблемой?

— Хорошо. — Покорно кивнул мужчина. — У тебя, Лиса, через десять минут начнётся пара у магистра Тираса. И он, уж поверь мне, не любит, когда к нему на занятия опаздывают.

О, нет. Только не шкаф громкоголосый! Только не опоздания!

Резко спустила с кресла ноги и вскочила. В глазах на секунд потемнело, а когда мир вновь предстал перед моими очами, я осознала: бурда ректора меня таки проняла. Нет отныне пьяной Лисы, есть недовольная и в какой-то степени злая Лиса, которую все дурили.

Но стоит решать вопросы по мере их поступления. Тем более ректор намёками мне указывал на дверь, вон даже около нее пост наблюдательный занял. Думаю, как только я к ней подойду, он мне ее галантно откроет. А жаль, я бы сама это с удовольствием сделала бы, с пинка.

Уверенной походкой я подошла к двери, но остановилась в пару шагов. Остановился и ректор, потянувшийся открыть, ну кто бы сомневался, дверь.

— Кто вы на самом деле такой?

— Друг.

Один вопрос, один ответ. Оба сухие настолько, что все океаны моего мира не спасли бы положение.

— Мы недоговорили.

— Я утолю твое любопытство. Но не сейчас. — Сказал мужчина и улыбнулся. Как же он достал. Я эти снисходительные улыбки за версту чую, потому что сама часто так улыбаюсь. Треснуть что ли этого гада по башке? — А сейчас у тебя боевая практика, Лиса.

Да-а-а, кажется, она начнётся раньше положенного времени и в неположенном месте.

— Спасибо, что помогли. — Буркнула я холоднокровно. Для этого я приложила все усилия.

Дверь передо мной все же открыли. Мне кажется, была бы у ректора возможность, он бы и красную дорожку постелил лишь бы я по ней поскорее прошла и свалила наконец из кабинета.

Проходя мимо хитрого титриона, оказавшего чуть ли не главным кукловодом, хранящем в своей голове так много всего интересного, я не смогла сдержать себя, и сказала:

— Вам бы все равно не пришлось смотреть в глаза моих родителей. Они давно уже мертвы.

Дверь закрылась, и я осталась предоставлена сама себе. Даже секретаря, которого я такими трудами вылечила, не было. Только я и мой съедающий меня из внутри интерес.

Я уже догадалась до кое-каких вещей, но одно дело, когда все твои предположения-это только предположение, а другое дело, когда твои слова может подтвердить сведущий человек. Столь близко находящийся к тебе.

Только вот есть одна загвоздка. Я имею дело не абы с кем, а с титрионов, местным, чтоб его, околобогом. Я и так сегодня вытворяла непонятно что, ходила по грани! Благо мозги таки встали на место, и я смогла взять себя в руки. А ведь припёрлась сюда, ведомая эйфорией из-за подарка брата. Ненормальная дура!

Сколько раз тебе говорил наставник в больнице: "Эмоции — прерогатива психологически больных. Не врачей."

Они всегда любил повторять:

"Врач, обременённый эмоциями и сердцем, в итоге обречён на эмоциональное выгорание и остановку этого самого сердца. И это в лучшем случае. В худшем — он станет убийцей."

И оказавшись в этом мире я полностью отступила от его заветов, которые старалась соблюдать хотя бы в больнице. Пора возвращаться к себе старой. К такой себе я хотя бы уверена, а вот к себе новой, изменившейся из-за производящих со мной событий, я пока не готова смириться.

Сжав в руке цветок, который все это время отказывалась отпускать, я пошла быстрым шагом прочь из административного корпуса.

По пальцам все еще текла кровь, она, может быть бы и прекратила свой побег, если бы я не сделала хуже, сжимая в руке все это время как ненормальная несчастную розу. Шипы этого растения ранят. Очень сильно, потом что их больше, чем положено иметь обычной розе.

Красивая, необычная, и такая опасная. Роза, выведенная моей мамой, спасенная моим братом, и дающая надежду для меня. Черно-красная роза.

Глава 16

Я опоздала. Потому пришлось под убийственным взглядом магистра Тираса пополнять строй адептов. Пристроилась я рядом с пялившейся на меня огромными глазами Алией во втором ряду самой последней.

— Повторю для особо одарённых, — характерный взгляд на меня громкоголосого преподавателя, — Сегодня для вас будет особая практика в связи с последними обстоятельствами. Мы отправимся к барьеру, недавно его залатали защитники. Для большей безопасности нас будут сопровождать самые сильные студенты боевики с пятого курса. — Рядом с преподавателем и в правду возвышались двадцать хмурых боевиков, пугающих всех своей аурой убийц. Одна только Спэрентия, выделяющаяся своими белыми волосами из строя этих недоготов, улыбалась. Хитро, предвкушающее, так, что как-то страшно даже становилось. И опять пялилась на меня.

Мне уже начинать бояться?

— Как только мы там окажемся, я разделяю вас на группы и дам задание, которые вы должны будете выполнить. Те, кто не справится, останется там. — Кровожадный оскал препода говорил за себя.