Царство небесное - Константин Калбанов

К концу занятия Андрей с огромным трудом держался на ногах; несмотря на то, что возвращаться им предстояло верхом, он не без оснований подозревал, что это будет то еще занятие.

Уснул он, едва донеся голову до подушки, и казалось, что никакая сила не сможет поднять его с постели. Однако наутро он хотя и с трудом, но все же сумел подняться и заняться повседневными делами. Вероятно, сказалась его усиленная регенерация, подарок молнии, ничем другим объяснить свое относительно нормальное самочувствие он не мог. Но едва он вспоминал о том, что время неумолимо движется к обеду, по его телу пробегала непроизвольная дрожь. Однако назад пути не было, если он, конечно, собирался выжить в этом суровом мире.

Через два дня Андрей понял, что до этого момента ему было просто плохо, теперь же пришел полный абзац. Грэг закончил переделку кольчуги под нового владельца; вышла она немного тяжелее, чем была изначально, впрочем, и гораздо лучше защищала своего владельца. Не знающий пощады Джеф распорядился, чтобы Андрей носил ее не снимая, и даже спал в ней. А значит, и тренировался, и бегал. Только так.

— Кольчуга должна стать второй кожей, она не должна стеснять движений. Одевая ее, вы должны чувствовать, как она заключает вас в свои объятия, словно любящая мать. Когда на вас нет брони, у вас должно появиться чувство, будто вы голый. Вот тогда она станет вам помощницей и защитой, а до той поры она только обуза.

— А если я никогда такого не почувствую?

— Уверяю вас, почувствуете, все к этому приходят, просто одни раньше, другие позже.

Примерно через неделю в его обучении воинскому искусству наметился кое-какой прогресс. Андрей прекрасно знал себе цену и осознавал, что своей неустроенностью в прошлой жизни он обязан в первую очередь своей лени. Нет, конечно, от работы он не бегал, но вот учиться чему-либо новому ему было неинтересно и попросту лень, а все новое начинается с учебы, с изучения азов, чем не так легко заставить себя заняться, когда тебе уже под сорок. Но на занятиях с Джефом он выкладывался на полную, не щадя себя. Дело было тут в том, что ему действительно было интересно, но вот перетруждать себя физически он не привык. Однако от этой блажи нашлось неожиданно эффективное лекарство: стоило ему вспомнить свое первое знакомство с орками, как в памяти тут же вставала вся картина с поразительными подробностями, даже запах его испражнений в ней присутствовал, словно это произошло только что. Так что эти воспоминания подхлестывали ученика ничуть не слабее, чем затрещины и окрики его учителя.

Вскоре до Андрея наконец дошло, что реальный бой с холодным оружием не имеет ничего общего со зрелищными поединками киногероев на экране. Хотя и дошло это до него только через упорные тренировки и неизменную боль. Только когда он стал двигаться более экономно и перестал махать мечом, стараясь теперь нанести один, но выверенный и точный удар, Джеф наконец снизошел до объяснений.

— Ну вот, теперь я вижу, что вы наигрались. А то машете мечом, как мальчишка за околицей.

— И как, долго до меня доходило?

— Большинство получают по сусалам раза в два дольше, пока начинают соображать, — ухмыльнувшись в бороду, проговорил наставник.

— А почему нельзя сказать сразу и сэкономить время?

— Ну, во-первых солдат должен не только исправно биться, но еще и соображать той частью тела, в которую он ест, а потому это первый этап отсева, после физической пригодности.

— И вы не объясняете, за что отсеиваете их?

— А почему мы должны это делать? Никто, даже новобранцы не скажут ни слова об этом, ведь более или менее владеть оружием может научиться каждый, а вот думать — этому не научишься.

— А во-вторых?

— Во-вторых, боль тоже хорошее подспорье в учебе. Уверяю вас, вы долго не забудете ту боль, которую получили на занятиях, а теперь просто представьте себе, что по тем местам вас ударили не деревяшкой, а холодной отточенной сталью, — Андрей попытался себе это представить и по его телу непроизвольно пробежал озноб. — Во-от, теперь вас по настоящему проняло, — удовлетворенно проговорил наставник. — А теперь приступим собственно к обучению.

То, что началось впоследствии, уже смело можно было назвать учебой. Джеф разъяснил ему, что в случае парирования удара противника не следует использовать ребро меча, так как от этого образуются зазубрины, что рано или поздно приведет к облому клинка, парировать следовало плоскостью, при этом всегда выдерживая угол, чтобы меч противника уходил в сторону по касательной. Он также начал показывать и разъяснять Андрею различные стойки, удары и блоки из них, заставляя отрабатывать их до полного изнеможения и автоматизма. Спарринги Джеф прекратил полностью, он больше не сражался со своим учеником, а только беспрестанно отрабатывал с ним приемы.

— Сейчас для вас главное — усвоить все основные позиции и приемы, усвоить настолько точно и четко, чтобы ни мгновения не задумываясь, применять их. Когда вы сможете даже спросонья, после утомительного дня проделать все показанные мною приемы, ни разу не сбившись, тогда можно будет преступать и к поединкам, потому что поединок — это ожерелье из нанизанного на одну нить всего того, что вы узнали.

— Да ты прямо философ.

— Что, простите? — искренне недоумевая, спросил наставник.

— Да так, ничего. Не заморачивайся.

— Не… что?

— Так, все. Забыли.

— Хорошо, забыли.

Однако, скорее всего, Джеф ничего не забыл и всякий раз отыгрывался, указывая ученику на его ошибки, при этом Андрей буквально выл от боли или падал, лишившись чувств. Что и говорить, манера обучения у ветерана была весьма своеобразной, он вообще считал, что без боли нет обучения, и чем больнее ученику, тем лучше будет усвоен урок.

Андрей терпел. Стиснул зубы, спрятал гонор и терпел. А что ему оставалось делать? Выбор был не особо велик — либо научиться сражаться и уметь за себя постоять, либо безвременно покинуть этот бренный мир, так как здесь можно было получить кусок стали в брюхо буквально в любом месте. Средневековье, чтоб ему.

Глава 9

Пыль лениво поднималась из-под не менее лениво опускающихся на дорогу копыт. Всадники никуда не спешили, а потому лошади тоже не проявляли инициативу к тому, чтобы ускорить свой ход. Лето было в самом разгаре, и хотя совсем недавно прошел теплый летний ливень, за пару дней земля успела просохнуть настолько, что торговый тракт успел вновь покрыться толстым ковром пыли, словно и не было непролазной грязи. Впрочем, этому всячески способствовали караваны торговцев, часто проходившие по нему в обоих направлениях. Весенняя распутица осталась далеко позади, до осенней и установления санного тракта было еще очень далеко, так что у торговцев в настоящее время была, что говорится, страда.

Двое всадников ехали молча, словно немые. На первый взгляд можно было подумать, что им неприятно говорить друг с другом, но, приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что на их одежде, как и на лошадях, был изрядный слой пыли, что говорило о том, что они уже не первый день в пути. Так что никакой неловкости или недопонимания между ними не было, просто они уже измочалили все темы, и пока говорить было не о чем, а их путь еще не подошел к концу.

Вдруг оба всадника как по команде остановили лошадей и стали прислушиваться. Дорога проходила по опушке леса, не далее двадцати метров от крайних деревьев, с другой стороны были открытые луга и лишь примерно в километре начинались холмы, также покрытые деревьями.

Примерно в полусотне метров тракт делал поворот вправо, повторяя контуры леса. Заинтересовавшие их звуки доносились именно из-за этого поворота. Догадаться, что там именно происходит, было несложно, так как отдаленные полные ярости или боли крики могли говорить только о том, что там кто-то к кому-то применяет меры физического воздействия и при этом явно не опасается переступить грань дозволенного.

— Джеф, ты думаешь о том же о чем и я?

— Если вы, господин Андрэ, думаете, что разбойники потрошат мимоезжих купцов, то да.

— Уверен что разбойники, может, разборка между баронами?

— Все может быть, да только здесь спорных территорий нет, если это кто из рыцарей, то все одно потрошат они купцов.

— Что будем делать?

— Это вы меня спрашиваете? — не скрывая своего удивления, поинтересовался ветеран.

— Ну, ты как поступил бы?

— Нужно помочь купцу.

— Ну,/ знаешь, я не Сильвестр Сталлоне и не Шварц Негр, а там не поклонники за автографами выстроились.

— А это кто?

— Так, проехали.

Андрей вдруг почувствовал, что его начинает бить мелкая дрожь, а внутри вместе с противным холодком, поселившемся под ложечкой, начинает зарождаться паника. Он сам заметил, что голос его изменился и временами срывался, выдавая состояние своего хозяина, что уж говорить о его спутнике, который читал его как открытую книгу. Джеф же, наоборот, был абсолютно спокоен и собран, внимательно наблюдая за метаниями Андрея.