Славянорусский корнеслов - Шишков Александр Ардалионович

Посмотрим, не ближе ли подходят они к славенскому языку: переставим в словах kalt, или chalt, или kald, только буквы al в la; тогда будет чистое славенское хлад (chlad); а когда одно из сих слов столь очевидно и совершенно сходствует со славенским, то весьма вероятно, что и другое должно с ним сходствовать. Немецкое warm, не ближе ли к славенскому вар (означающему горячую воду), чем греческому фермос, или персидскому karm, которые и сами по корню er, ar, вероятно, принадлежат к общеязычному семейству слов, означающих теплоту, как-то славенские: жар, вар, пар, ярость, яро, латинские arderе, ardore.

ЛЮБОВЬ. По-эллински любовь называется эрос, а весна эар, из чего видно сближение сих понятий. Весною вся природа, от слона до червя, от кита до снетка и от кедра до малейшей былинки, все плодится, распускается, дышит любовью. На некоторых славенских наречиях весну называют яро, и у нас есть от него ветви яровое, ярка. Отсюда греческие эар и эрос сходствуют с нашими яро и ярость. Латинское атог сюда же принадлежит, суть сложное из ат, сокращенного из anima (дух, душа) и or, сокращенного из славянского яро.

СТРАНА, СТРОИТЬ. Немец от глагола strотеп, единокоренного и единозначащего с нашим стремиться, который в обращении к воде значит течь, литься произвел имя strот (река, течение, быстрина). Под тем же корнем не один немецкий, но и другие многие языки имеют разные слова: немецкое strasse, итальянское strada, английское streat, немецкое strahl (луч), streben, bestreben (стараться о чем-либо), английское stranger, французское etranger (чужестранец). Все эти слова и ветви от них, хотя и означают разные предметы, но могут быть подведены под одно общее им понятие, от которого произошли. Оно изъявляется общим корнем str (стр), означающим стремление или простирание, иногда прямое, иногда расширяющееся во все стороны.

Немецкое strотеп (течь), strот (течение); но течь, течение есть то же, что стремиться, стремление. На разных языках strasse, strada, streat (улица); но улица есть не что иное, как простертые, а простертые, простирание есть стремление (движение) в какую-нибудь или во все стороны.

Немец под словом strahl (strale, итал.), кроме луча, разумеет также и стрелу. А потому глагол его strahler, хотя по значению соответствует нашему неупотребительному лучить, светить (die sonne strahlt, солнце светит); но по составу своему единокорнен с нашим стрелять, а значением смежен, поскольку луч уподобляется стреле. Испускание луча от светящегося тела совершенно сходствует с испусканием стрелы из лука.

Немцы под словом streben, bestrebeп разумеют домогаться чего-либо, стараться о чем-либо; но домогательство, старание есть устремление, простирание желаний своих к чему-нибудь.

Итальянец, англичанин, француз говорят straniere, stranger, etranger или estranger (чужеземец, иностранец) Мы от того же корня произвели слово страна, поскольку страна есть не что иное, как пространство земли, происходящее от глагола струсь, простираюсь. Слово иностранец изображаем оттого же корня ветвью.

Наши ветви строю, строить, строение, устройство, строй суть купно и латинские, итальянские, французские, с подобным значением: struere (лат.), construere, construsione (итал.), соnstruire, construction (франц.). Иные кажутся не принадлежащими к сему корню, например, французское detruire (разрушить). Однако, невзирая на некоторую разность в составе и значении сего глагола, оно к сему же семейству принадлежит. Слово destruction (разрушение), от него образованное, букву я удерживает; хотя и переводим мы слово сие разрушением, но по корню соответствует оно нашему расстройство, которое то же, что разрушение. Тот же самый глагол detruire по-итальянски пишется distruggere, т. е. сохраняя корень str. Сравните: в английском distract (рассеивать, распространять), district (район, округ).

По свойству нашего языка приличнее говорить расстроенное здоровье и разрушенное здание; но ежели и наоборот сказать: разрушенное здоровье и расстроенное здание, то мысль оставалась бы та же.

В нашем языке от сего же корня произведены еще ветви: струна, стручки.

Итак, все эти слова, как наши, так и чужеземные, невзирая на разность, имеют один корень (str) и происходят от одного и того же первоначального понятия простираюсь.

Теперь, при несомненном доказательстве, что от корня сего произошло дерево с разноязычными ветвями, исследуем, в котором из языков сей корень находится. Сличая, например, немецкое strотеп (течь), итальянское strada (улица), французские destruction (разрушение), etranger (чужеземец), хотя и находим в них одинаковый корень (str), но едва ли возможно подвести их под одно начало. В нашем языке, напротив, начиная от глагола тру, породившего глаголы стру, простираю, все происходящие от сего корня и понятия ветви, наши и чужие, последственно связуются и объясняются.

ВОСК. Немецкое слово wachs, по-голландски wasch, по-английски и шведски waх, по-датски vox, по-русски воск. Единство этих слов, или лучше сказать, одного и того же слова, очевидно; разность состоит лишь в переставке букв.

Отсюда мы из своего воск, переставя буквы по образцу немецкого произношения wachs, или английского waх, сделали слово вакса.

Но которому же из языков оно, собственно, принадлежит? Без сомнения, тому, который качество сей вещи сблизит с данным ей наименованием. Воск, сказано в Академическом словаре, есть вещество вязкое. Отсюда тотчас видеть можно, что воск (подобно другим от того же корня вязать ветвям, как вязко, вязнуть) по вязкости качества своего назван сперва вязк или вяск, а потом воск, поскольку буквы з и с, я или а и о, легко одна вместо другой произносятся. Напротив, немецкие слова klbrigkeit, zahigkeit, соответствующие русскому вязкость, не могли подать повода к произведению от них имени wachs.

КУСОК. Немец отделенную от целого частицу называет stuck, швед — stucke. По-нашему кусок, или уменьшительно кусочек. Но мы сверх сего названия говорим еще штука, штучка, почитая слово сие немецким, тогда как оно славенское.

Немецкое stuck, шведское stucke, датское stykke как составом своим, так и единством букв соответствует славенскому стык, т. е. соткнутая (то же, что срубленная или срезанная) часть с целого. Наше слово кусок от сего же понятия произошло, и, хотя употребляется без предлога, однако и с предлогом откусок значило бы то же (т. е. откушенная или отторженная, оторванная часть от целого).

Немецкие слова steспеп (колоть), stoсk (палка), stossen (толкать) идут от корня тык, произведшего славенский глагол тыкать и многие от него ветви: ткать, тычка, точка, тын. Как ни далеко отошел stossen от тык, однако другие немецкие наречия сближают их: голландец вместо stosseп говорит steekeп, датчанин at stikke, в которых корень teek, tik весьма уже недалек от тык. Первоначальное же понятие глагол тыкать сообщает всем происшедшим от него разноязычным ветвям. Хотя немецкие слова stechen, stock, stosseп выражаем мы разными понятиями, толкать, колоть, палка или посох; но толкать и колоть суть действия, неразрывно сопряженные с действием тыканья. Палка служит для опирания, но опираться об нее нельзя иначе, как утыкаясь в землю.