Лакомый кусочек - Лавиния Бертрам

– Представляю, как ты страдал, – пробормотала она с искренним сочувствием.

Раймонд покачал головой.

– Я страдал не так сильно, как должен был. И, признаюсь честно, больше убивался по ребенку, нежели по Лилиане. Уже через двадцать четыре часа после происшествия все мои мысли вновь вернулись к тебе. Я твердо решил, что со временем ты станешь моей. Признаюсь честно, был период, когда мне безумно хотелось отомстить и за Малькольма, и за Лилиану, и за себя…

– … поэтому и пытался вначале добиться моего согласия на наш брак, запугивая меня всякой ерундой? – спросила Патриция шутливо-сердитым тоном.

Раймонд уткнулся носом в ее щеку.

– Ты когда-нибудь простишь меня? Сможешь доверять мне, зная, каким отвратительным мужем я был для Лилианы?

– Не наговаривай на себя, ты был вовсе не отвратительным мужем, – поспешила утешить его Патриция. – Если бы Малькольм погиб, а Лилиана осталась жива, ты продолжал бы хранить ей верность и никогда не дал бедняжке понять, что любишь другую женщину. Я хорошо знаю тебя, Раймонд. Ты относишься к той категории людей, которые придерживаются твердых жизненных принципов.

После этих слов он поцеловал ее страстно и ненасытно.

Она перевела дыхание, улыбнулась и протяжно произнесла:

– Тебе не в чем себя упрекать, мой дорогой!

Лицо Раймонда напряглось.

– Нет, есть в чем, – возразил он. – Я вел себя с тобой непростительно грубо и жестко и до последнего верил россказням Малькольма, хотя с каждым днем все больше и больше убеждался в том, что ты совсем не такая, какой он тебя описывал. А все из-за того, что ощущал чересчур виноватым и порочным себя самого… Я желал жену своего брата так сильно, что сходил с ума…

Патриция рассмеялась и погладила его по густым волосам.

– Успокойся, я тебя прощаю. И ужасно люблю.

Эпилог

Матиас Бейнз, будущий предводитель старинного шотландского рода, делал первые в своей жизни шаги – сосредоточенно и старательно поднимал то одну, то вторую ножку, неуверенно топая по аллее. Годовалого карапуза окружали тепло и забота большой и дружной семьи.

Патриция Бейнз, счастливая мать, цвела, как яблони в саду их величественного, древнего замка. Ее серые глаза излучали свет, с пухлых губ не сходила радостная улыбка. В свои двадцать девять она выглядела юной и прекрасной.

У Матиаса был старший брат, смышленый и смелый девятилетний Эндрю. И сестра Сьюзен – красавица с добрым сердцем, любительница шляпок, шоколадных батончиков и всевозможных историй о привидениях.

Крошка Матиас своим появлением на свет обрадовал всех, но сам он больше, чем к кому-либо другому, тянулся к своему отцу – настоящему великану, не чаявшему в нем души.

– Эндрю, Сьюзен! – крикнул Раймонд. – Подойдите к Матиасу с двух сторон, я сфотографирую вас троих. Человек делает первые шаги, этот момент просто необходимо запечатлеть на пленке.

Дети обожали фотографироваться, особенно со своим маленьким очаровательным братиком.

Патриция вышла в сад в тот момент, когда три «фотомодели» позировали у мраморного фонтанчика.

– Любовь моя, ты очень вовремя к нам присоединилась! – воскликнул Раймонд обрадовано, увидев жену. – Сейчас мы попросим Мэри сфотографировать нас всех вместе.

– Отличная мысль! – Патриция хлопнула в ладоши.

Раймонд с деловым видом осмотрел сад и выбрал подходящее место у яблони с могучим стволом.

– Расположимся вот тут.

Он присел на корточки и протянул руки Матиасу. Тот заулыбался во весь рот и затопал по направлению к нему.

Эндрю вспрыгнул Раймонду на спину, обхватывая его руками за шею, ногами за туловище. Сью взгромоздилась на его правое колено, а карапуза Матиаса отец семейства усадил на левое. Патриция пристроилась впереди них, опустившись на прохладную сочную траву, и прижалась затылком к широкой груди мужа.

– Замечательно! Фотография получится что надо, – восторженно заметила Мэри, глядя на семейство Бейнз сквозь объектив фотоаппарата. – Внимание! Снимаю!

Но ей пришлось немного подождать, поскольку по аллее со всех лап, боясь опоздать, к ним мчался ирландский сеттер – весельчак Робби.