Волки в погонах - Сергей Донской

Двигатель «семерки» взвыл, негодуя на непривычно грубое с ним обращение, но постепенно сбавил тон, лишь изредка позволяя себе недовольные ворчливые обороты.

Черная «Мазда», в которую нырнул Кинг-Конг, опережала Громова на добрую сотню метров. В ней никак не могло находиться более трех человек, однако скорее всего за тонированными стеклами скрывались только двое – ряженый убийца с автоматом и водитель, который тоже должен был иметь оружие посущественнее флакона цветочных духов, купленных в магазине «Стилиссимо».

Выбегая оттуда, Громов не удержался от громкого высказывания по поводу недавнего карнавала, дав ему лаконичное, но весьма емкое определение. Кучка зевак, завидев его – с пистолетом в одной руке и дамской сумочкой в другой, – суетливо подалась в стороны, а когда он проводил ругательством еще и сорвавшуюся с места «Мазду», несколько самых слабонервных припустились наутек. Надо полагать, неожиданное появление настоящего грабителя, проломившегося сквозь стеклянную дверь, вызвало среди публики значительно меньший переполох. Приходилось признать, что зрительские симпатии оказались не на стороне Громова.

– Ладно, ублюдки, – процедил он, бросая руль влево, – скоро вас и без масок родные мамы не узнают. Если имеются у таких сволочей мамы…

Разумеется, угроза адресовалась не оставшимся позади зевакам, а преступникам. Да и на них Громов злился не так сильно, как на себя самого, опять не удосужившегося вовремя подготовиться к неприятностям. Ведь не понравился ему вид «случайного» покупателя, насторожил, а он, вместо того чтобы принять соответствующие меры, продолжал безмятежно точить лясы с Северцевой, прихорашивавшейся, как оказалось, перед смертью. Еще удивительно, что сам сохранил свою беспечную голову в целости и сохранности! Впрочем, как было уже совершенно ясно, налетчиков интересовал не Громов, не скромная выручка магазина, а только вдова летчика. По идее, убивать ее не было никакой необходимости. Другое дело, если ограбление являлось лишь инсценировкой для сокрытия истинных мотивов убийства. Это «если» было настолько эфемерным, что Громов даже не брал его в расчет. Парни получили деньги, их отходу никто не препятствовал. За каким же хреном, спрашивается, понадобилось им палить в несчастную женщину, вешая на себя «мокруху»? Зачем было поднимать шум, который уже аукался по всей округе взбудораженными голосами милицейских сирен?

Эти вопросы и целую кучу других Громов намеревался задать Кинг-Конгу в самом ближайшем будущем. Может, до непосредственных организаторов взрыва «Боинга» с его помощью добраться и не удастся, но продвинуться в расследовании Громов рассчитывал значительно. Как говорится, язык до Киева доведет. Особенно если этого «языка» предварительно расшевелить хорошенько.

Похоже, беглый Кинг-Конг и его напарник придерживались иного мнения. Ну не хотелось им давать показания, хоть ты тресни! И если за рулем уносящейся на всех парах «Мазды» сидел не ас, то уж парень вполне бесшабашный. Дважды иномарка выскакивала на встречную полосу, торопясь оторваться от преследующей ее «семерки». В первый раз это закончилось трагически для пучеглазого пекинеса, которого затащила на середину проезжей части его хозяйка. Когда Громов проезжал мимо, женщина тупо смотрела на то, что осталось от ее четвероногого друга, а из ее руки понуро свисал плетеный ремешок. Грустное, жалкое зрелище. Размазанный по асфальту песик уже не нуждался ни в поводке, ни в ошейнике. Затем «Мазда» вынудила увернуться встречный спортивный автомобильчик с дамой за рулем. В своем нежно-сиреневом кабриолете она смотрелась неплохо: темные очки в пол-лица отражают солнце, пушистые волосы эффектно развеваются на ветру. Однако все это очарование длилось лишь до той секунды, когда рыскнувший вправо кабриолет стесал свой лакированный бок о борт автобуса. Как выяснилось, дама обладала невероятно громким и пронзительным голосом. Проносясь мимо нее, Громов отметил также, что она носила парик, который после столкновения развернуло почти задом наперед. Не лучшее украшение для состоятельной женщины средних лет.

На ближайшем перекрестке, нахально подрезав всех, кого только можно, «Мазда» свернула направо. Смоленский бульвар показался Громову неправдоподобно коротким, потому что скорость он набрал уже приличную. Здесь ему удалось значительно сократить дистанцию между собой и преследуемой иномаркой, но всех идущих впереди обогнать не было возможности. Как только впереди появлялся просвет, Громов сразу бросал туда «семерку», непрерывно сигналя, чтобы у встречных и попутчиков не возникло искушения преградить ему путь. Порой «Жигули» разминались с машинами на расстоянии считанных миллиметров, и Громов кожей ощущал праведный гнев, излучаемый со всех сторон собратьями по баранке. Возле станции метро «Баррикадная» какой-то зеленый джип в отместку попытался поддеть капот «семерки» своим мощным бампером, но промазал и сам подставился под удар следующего за ним автомобиля.

Казалось, еще чуть-чуть – и удастся повиснуть на хвосте у «Мазды», однако Громову не хватило каких-то двух-трех минут. Около зоопарка вся проезжая часть оказалась настолько запруженной автомобилями, что ни о каких новых обгонах здесь можно было и не мечтать. Чем ближе к перекрестку, тем сильнее стопорилось продвижение вперед, а потом красный глазок светофора и вовсе остановил поток, в котором следовали «Мазда» и «семерка». Десятки разномастных машин, выворачивающих на Баррикадную с Пресни и Большой Грузинской, проплывали мимо с медлительностью льдин в преддверии речного затора. Едкий, загазованный воздух над этим столпотворением казался сизым и осязаемым, как застоявшаяся вода.

Наконец, светофор милостиво взглянул на заждавшихся автомобилистов своим зеленым оком, и черная крыша «Мазды» переместилась в начало колонны. Нельзя сказать, что цель удалилась от Громова, но и приблизиться к ней не удалось тоже. Опять включился красный свет, пришлось снова ставить машину на ручной тормоз. Между «семеркой» и «Маздой» сгрудилось не менее двух десятков машин, и Громов вовсе не был уверен, что успеет проскочить на зеленый свет вслед за преследуемыми. А потом интенсивное движение отрежет его от черной «Мазды», и тогда ищи ветра в поле.

В его распоряжении оставалось не более тридцати секунд, но времени должно было вполне хватить, чтобы закончить гонку прямо на этом перекрестке. Игнорируя недовольное кваканье клаксонов за своей спиной, Громов выбрался из автомобиля посреди запруженной улицы, намереваясь добраться до «Мазды» своим ходом. Дверцу открыть до конца не получилось, пришлось протискиваться в узкую щель боком.

– Вот только быковать не надо, дядя, – гнусаво заявил сосед слева, высунув голову наружу, чтобы удостовериться в том, что дверца «семерки» не соприкоснулась с сияющим бортом его вишневого «БМВ» 750-й модели. – Все сидят и ждут, а ты выкобениваешься. Самый крутой, что ли?

Громову было не до дискуссий, и он не стал бы задерживаться, если бы не рука, сграбаставшая его за полу пиджака. Властная такая пятерня, с внушительной золотой гайкой на среднем пальце. Именно его Громов поймал и, почти не глядя, резко заломил в ту сторону, куда пальцу сгибаться не полагалось.

– Ёханый бабай! – взвыл за его спиной поборник всеобщего равенства. – Он мне палец на хрен сломал, братва!

Мало интересуясь страданиями оппонента и мнением его предполагаемых родственников, Громов перемахнул через капот «БМВ» и вклинился в зазор между машинами, торопясь приблизиться к грабителям до того, как они получат возможность газануть прочь.

Его маневр не остался незамеченным. Водитель «Мазды» высунулся наружу на манер обеспокоенного суслика и что-то произнес, злобно скаля зубы. Вряд ли он приветствовал Громова или предупредительно представлялся ему в расчете на более близкое знакомство.

Нет, парень явно тяготился предстоящим свиданием. Но встречный поток машин на перекрестке был таким плотным, что пересечь его до смены цветов светофора не представлялось возможным.

Парень вновь нырнул в салон своей машины, а Громов достал револьвер и взвел курок, держа пока что ствол опущенным, чтобы не привлекать к себе нездорового внимания окружающих. Когда он обогнул белую «Газель», работающую на необычайно вонючем газолине, между ним и беглецами осталось всего три автомобильных корпуса.

Внезапно из «Мазды» высунулась рука, сделавшая нечто вроде резкой отмашки. Громов не сразу догадался, что за цилиндрический предмет полетел в сторону перекрестка, а когда сообразил, выругался в бессильной ярости.

Среди беспрестанного гула автомобильных двигателей уханье противотанковой гранаты прозвучало почти буднично, словно петарду кто-то взорвал, только очень мощную. Вспышка тоже получилась не такой уж яркой, зато последствия были поистине впечатляющими.