Рассвет над волнами (сборник) - Ион Арамэ

— Учитель — вот так встреча! — услышал вдруг Джеорджеску-Салчия сочный женский голос.

Перед ним стояла улыбающаяся невысокая полноватая блондинка с легкомысленными кудельками, выглядывающими из-под широкополой панамы, которые обычно носят приезжие и туристы.

— Только не прикидывайся, что забыл меня!

— Разве можно тебя забыть? Я еще говорил, что ты похожа на Катарину Валенте, — выпалил Джеорджеску-Салчия тоном пляжного повесы.

— Точно. И обещал написать специально для меня сценарий.

«Прекрасно! Хоть подала наводящую мысль. Еще бы припомнить, как ее зовут… — лихорадочно рылся в памяти Джеорджеску-Салчия. — Хотя бы имя…»

— Ну, как твои дела?

— Старею понемногу, — сказал он, подойдя поближе.

— Точно так же говорит моя подружка Лили: «Мирелла, я чувствую, что начинаю стареть», но это чистое кокетство. Ты в этом похож на нее. По правде говоря, ты не изменился, кажется, только чуть-чуть пополнел, но это тебе идет.

— А чем можешь похвастаться ты, Мирелла? «Как хорошо, что она назвала себя! Это сразу прояснило ситуацию», — с облегчением вздохнул учитель.

Мирелла взяла его под руку и, положив голову на плечо, заглянула ему в глаза, кокетливо щурясь из-под полей панамы:

— Все жду гениального сценария. Режиссеры финтят, как трактирщица из известного фильма. Время от времени пою на концертах в провинции. Афиши большими буквами, аплодисменты — все это есть, но моя мечта сняться в кино остается несбыточной… И все же когда будет готов сценарий?

Она сжала его руку у локтя, и они пошли на виду у всех, словно всегда ходили парой. Вот он, еще один персонаж, который нужен для его романа. Второразрядная актрисочка, питающая иллюзии добиться славы, пока не встретит мужчину, который развеет ее легкомысленные грезы и превратит в обыкновенную хорошую жену.

— Ты что делаешь сегодня вечером?

— Наслаждаюсь природой, морским воздухом, вечером, — нараспев сказала Мирелла. — Лили неважно себя чувствует, а так обычно мы гуляем по вечерам. Одиночества я не люблю.

— И давно ты здесь?

— Уже четыре дня. Я ходила к скалам в надежде встретить тебя, но все напрасно.

— У меня сейчас много работы. Мучаюсь над тем сценарием, который обещал тебе…

— Три года — и все над одним сценарием? — недоверчиво переспросила она.

— О господи, как бежит время! Уже три года прошло, — притворно расстроился Джеорджеску-Салчия.

— Мы не встречались три года. Я два года не ездила к морю. В прошлом году хотела приехать, но пришлось отправиться с фольклорным ансамблем в Португалию.

— О, твои мечты стать звездой, известной за рубежом, сбываются, не так ли?

— Нет дорогой, со звездами и в мире звезд дела обстоят туго, но я не теряю надежд. У режиссера, отобравшего меня для поездки в Португалию, возникли некоторые трудности. Понимаешь, он набрал каких-то лезвий и спрятал их на дне чемодана, а таможенники его застукали… И это должно было случиться именно тогда, когда мои надежды, казалось, начали сбываться. Но ничего, по пути сюда, к морю, я познакомилась с ответственным работником, имеющим отношение к телевидению. Может, он чем-нибудь поможет.

Джеорджеску-Салчия прислушивался к ее словам, которые уносил ветер, одновременно сметая соринки с набережной, и старался запомнить ее жесты, манеру говорить. Это было очень нужно для одного из его персонажей. Казалось, сама судьба смилостивилась над ним и послала ему эту встречу. Она вытащила его из четырех стен, сковывающих полет фантазии, и привела сюда, на эту набережную, чтобы он нашел здесь живое воплощение своего персонажа. И как раз сегодня, когда он чувствовал себя особенно одиноким, а фантазия его иссякала…

— Пойдем послушаем музыку?

Мирелла с признательностью посмотрела на него и прижалась к его плечу:

— Если хочешь…

— Тогда придется вернуться назад — может, в казино найдется свободный столик…

Прохладный ветер с моря сделал свое дело: на летней террасе людей было меньше, чем обычно, и потому оркестр играл с большим воодушевлением, а официанты казались более приветливыми.

— А я как раз сегодня гадала, как бы прошла наша встреча, если бы нас свела судьба, — сказала Мирелла, отпив из фужера глоток «Каберне».

— Как это мило с твоей стороны! — улыбнулся Джеорджеску-Салчия.

— А после обеда Лили нагадала мне на кофейной гуще, что я встречу знакомого…

«Надо иметь богатую фантазию, — с сарказмом подумал Джеорджеску-Салчия, — чтобы нагадать встречу с кем-либо из знакомых в разгар лета в этом городке».

Вино улучшило его настроение, вызвало у него прилив чувств, и Джеорджеску-Салчия стал забывать, что еще недавно видел в Мирелле лишь персонаж для своего романа. Теперь он смотрел на нее немного другими глазами. В конце концов, она прежде всего хорошенькая женщина. Может, даже небесталанная. Во всяком случае, в этот вечер с ней ему было гораздо лучше, чем одному. Он почувствовал вдруг потребность выговориться.

— Я работаю сейчас над романом…

— Как он будет называться?

— «Следы на песке», — произнес он, и название показалось ему вдруг глупым.

— Красиво, — деликатно, но с нотками равнодушия в голосе отозвалась Мирелла. — Что-то детективное?

— Нет, психологический роман.

— А-а-а!

Это непроизвольно вырвавшееся восклицание выдало истинные мысли Миреллы. Джеорджеску-Салчия вспомнил, как оживилась Амалия, впервые услышав название его будущего романа, и охарактеризовала так: «Образно, немного грустно и, занимательно». Она, пожалуй, права. Название произведения очень много значит. Если оно подобрано верно, если в какой-то степени отражает развязку, считай, полдела сделано.

— Ты читал «Преступление в скором поезде»? — спросила Мирелла, слегка наклонившись над столиком.

Он оценил ее декольте, а заодно и талант портного.

Загорелая матовая кожа подчеркивала изящество глубокого выреза.

— «Преступление в скором поезде»? — переспросил он, не отводя глаз от декольте. — А кто автор?

— Я забыла. Не запоминаю фамилий… Кажется, на «М» или на «С»… В общем, не помню, но это не играет роли. А книга захватывающая. Я не могла от нее оторваться, понимаешь? Мои подруги без ума от детективной литературы. Почему бы и тебе не написать что-нибудь в этом роде? Ты бы мог за ночь стать знаменитым…

— Девочка, известность — это такая зыбкая вещь. Критика полностью игнорирует детективную литературу, а читатели, хоть и увлекаются сюжетом… Ты вот даже имени автора не помнишь. У меня другие планы. Хочу показать жизнь, человека в драматической ситуации со всеми его порывами души…

— А преступление, по-твоему, не драматическая ситуация? — воскликнула она, глядя на него с превосходством.

— Мда… Хочешь потанцевать?

Она сразу оживилась и поднялась. Он пошел следом за ней, думая, что проще обнять ее на танцевальном пятачке, чем объяснять ей теоретические азы психологического романа. Оркестр заиграл танго. Джеорджеску-Салчия положил руку на талию партнерши, и она послушно прижалась к нему, двигаясь в такт медленному танцу. Он чувствовал близость ее тела и в эти минуты готов был простить ей отсутствие литературного вкуса.

Ион Джеорджеску-Салчия проснулся от стука двери ванной. Он с удивлением приподнялся на локтях, так как давно отвык от чьего-либо присутствия в своей квартире. Он увидел одежду, брошенную на мягком, кубической формы пуфе перед туалетным столиком, улыбнулся и откинулся на подушку. Из ванной вышла Мирелла. На ней была его пижамная блуза, надетая поверх короткой ажурной рубашки. Она юркнула к нему под одеяло:

— Умираю от холода, будто зимой.

Джеорджеску-Салчия почувствовал, как она прижалась к нему, и ему стало приятно от этих прохладных рук. Он тоже обнял ее и посмотрел в окно:

— Уже светло. Часа через два будем изнывать от жары.

— Ты думаешь? Значит, можно будет пойти на пляж. Прошло четыре дня, а я совсем не загорела.

— Не скромничай, я видел вчера, как ты не загорела…

— Бессовестный, — закрыла ему рот ладошкой Мирелла, а его обожгла мысль: «Суббота… Вечером придут гости… Что делать?»

— Который час? — спросил он Миреллу.

Она вытащила руку из-под одеяла и повернула будильник, стоявший на ночном столике, циферблатом к Иону:

— Четверть девятого.

— Боже мой, я забыл его завести! Теперь не знаю, смогу ли поймать такси…

— Какое такси? Вчера вечером ты говорил, что располагаешь временем.

— У меня совещание в Констанце. Я не хотел говорить, чтобы не портить тебе настроение.

— А ты бы не испортил… Мне было хорошо.

— Наверное, вино ударило в голову. Я не слишком…

— Совсем нет. Правда, ты был немного нетерпелив. Вот, порвал бретельку.