Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе - Амброз Бирс

человек ткнул в нее палкой и сказал:

– Слушай, давай-ка просыпайся и начинай поджариваться! Долго ты еще будешь задерживать обед?

– О, пожалуйста, не жди меня, – зевнув, ответила саламандра. – Если ты будешь строго соблюдать этикет, все остынет. Кроме того, я уже пообедала. Кстати, неплохо бы подбавить дров в костер – мне кажется, пойдет снег.

– Да, – сказал путешественник, – погода прямо как ты – сырая и очень холодная. Может, вот это тебя согреет.

С этими словами он подкатил к костру тяжелое сосновое бревно и положил его на саламандру. Та расплющилась и померла.

                     Мораль же, взрослые и дети:                     Не равно следствие причине;                     «Фонарь» под глазом нам не светит,                     И муж не всякий есть мужчина,                     А саламандр не счесть на свете,                     Повинных в собственной кончине.

CXXVII

Колибри пригласила стервятника на обед. Тот согласился прийти, однако в качестве предосторожности прихватил с собой рвотное средство. Сразу после обеда, состоявшего преимущественно из росы, специй, меда и прочих подобных помоев, он проглотил свое средство и исторг из себя противную еду. После этого он улетел и хорошенько поел со своим другом-вурдалаком. Говорят, он заметил, что вкус пищи, предложенной ему колибри, для него «слишком искусственный». Он считает, что простая и естественная диета в приятной компании и веселой обстановке, под пробивающимся из-за облаков светом луны, лучше всего подходит для здоровья и нормального вкуса.

Люди с извращенным вкусом могут извлечь большую пользу из этого мнения. Crede experto[22].

CXXVIII

Один терьер, обладавший несколько категоричным характером, спросил котенка, что тот думает о крысах, и потребовал от него решительного ответа. Полученный ответ не совпадал с его собственным мнением, поэтому терьер набросился на еретика и кусал его до тех пор, пока у него не стерлись зубы, а тело котенка не стало гораздо длиннее – словом, кусал его как следует! Доказав таким образом собственную правоту, он испытал такое удовлетворение, что объявил о готовности согласиться с мнением, безвредность которого он продемонстрировал. Он попросил своего ослабевшего оппонента вновь его высказать, что котенок и сделал по неосторожности. Едва услышав это мнение во второй раз, терьер вернулся к своей нетерпимости и на этот раз покончил с несчастным котенком.

– Ересь, – сказал он, вытирая морду, – можно терпеть в энергичных и крепких созданиях, однако в том, кто лежит на пороге смерти, подобная дерзость невыносима.

Она невыносима всегда.

CXXIX

Черепаха и броненосец поссорились и договорились в бою выяснить, кто из них прав. Удалившись в уединенную долину, они воинственно встали друг напротив друга.

– Давай! – крикнула черепаха, как можно глубже спрятавшись под панцирем.

– Ладно! – прокричал броненосец, свернувшись в плотный шар. – Я готов!

И вот так эти два героя вели ожесточенную схватку с утра до вечера, на расстоянии меньше метра друг от друга. Никогда не случалось ничего подобного, и их выносливость была просто невероятной! Ночью оба участника битвы молча ускользнули, а описывавший тот период историк туманно ссылается на эту битву как на «морской бой будущего».

CXXX

Два ежа, испытывая неприязнь к зайцу, вступили в заговор с целью его убийства. Они договорились, что более легкий и ловкий из них побьет его, окружит и загонит в канаву на иглы более неповоротливого и страдающего подагрой ежа. План был не очень-то надежный, но ничего лучшего они не придумали. Шанс на успех был, если заяц проявит готовность, так что они, подобно игрокам, решили рискнуть, а не полагаться на сомнительную вероятность смерти их жертвы от естественных причин. Приговоренный заяц исполнил свою роль настолько хорошо, насколько можно было от него ожидать: каждый раз, когда энергичный противник наседал на него, заяц игриво скакал в сторону главной части войска и в итоге легко через него перепрыгнул, подскочив примерно на два метра выше игл. А у этого тупоголового колючего толстяка не хватило практической сметки, чтобы влезть на изгородь высотой чуть выше двух метров!

Эта притча показывает, что даже самые отчаянные шаги относительно безопасны.

CXXXI

Молодой угорь, обитавший в устье индийской реки, решил отправиться в путешествие. Будучи пресноводным угрем, он был несколько ограничен в выборе маршрута, но отправился в путь с легким сердцем и почти без багажа. Не успел он толком продвинуться вверх по течению, как обнаружил, что течение слишком сильное, и его нельзя преодолеть без губительного для здоровья поглощения камней. Тогда он решил закрепиться хвостом на месте и расти. Первые несколько сотен миль было довольно утомительно, но когда он научился справляться с нетерпением, то обнаружил, что его метод продвижения вперед довольно приятен. Однако когда его принялись ловить рыбаки из восьми или десяти разных государств, это стало уже не так здорово.

Эта притча учит нас тому, что, расширяя место обитания, вы преумножаете свой опыт. Местный угорь вряд ли многое знает о рыбалке.

CXXXII

Несколько низших животных собрались, чтобы раз и навсегда решить невероятно важный вопрос: что есть жизнь?

– Жизнь, – пропищал поэт, моргая и складывая тонкие крылышки, – это…

Поскольку его собратья уже неоднократно высказывались на эту тему, его заставили замолчать.

– Жизнь, – сказал ученый голосом, приглушенным землей, которую он выталкивал из себя небольшими кучками, – это гармоничное действие разнородных, но связанных друг с другом способностей, работающих в соответствии с определенными законами природы.

– Ах! – прощебетал шепелявый любовник. – Но ведь все это просто прекрасно лишь в обществе любимого!

И обвив хвостом ветку дерева, он качнулся вверх, и у него случилась судорога.

– Жизнь – это vita! – нравоучительно проворчал ученый, на минуту перестав жевать халдейский корень.

– Это чертополох! – крикнул воин. – Очень вкусная штука!

– Жизнь, друзья мои, – проскрипел из дупла философ, прикрыв веками глаза, похожие на кошачьи, – это болезнь, а мы все – ее симптомы.

– Фу! – сказал врач, разворачивая хвост и тряся погремушкой на его кончике. – Как же получается, что, когда мы убираем симптомы, болезнь исчезает?

– Хотел бы я это знать, – задумчиво ответил философ, – но подозреваю, что в большинстве случаев воспаление никуда не девается и лишь усиливается.

Делайте собственные выводы о морали притчи – каждый в меру своего разумения.

CXXXIII

Глупый мальчишка бросил камень в сторону греющейся на солнце ящерицы; та отбросила хвост, и он отлетел в сторону. Одно из свойств ее хвоста – покидать тело при малейшем намеке на опасность.

– Опять начинается эта надоевшая история! – раздраженно сказала ящерица. – У меня никогда в жизни не было подобного хвоста! Его привычка покидать меня без достаточных на то оснований разрывает мне душу! Так, – продолжала она, пятясь к сбежавшей части своего тела, – может быть, ты будешь так добр и воссоединишься с родительским организмом?

Не успели тело и хвост срастись, как проходивший мимо астроном походя заметил своему другу, что он только что увидел комету. Решив, что ему грозит опасность, пугливый орган вновь отпрыгнул и упал прямо перед воробьем. На этом его карьера закончилась.

Иногда мы сбегаем от воображаемой опасности лишь