Тысяча и одна ночь. В 12 томах - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, поскольку любовь и мускусный запах невозможно скрыть, родители не замедлили узнать о делах двух влюбленных и поспешили соединить их узами брака. И их жизнь протекала в удовольствиях, поделенных между любовью и любованием морской розой.
Слава Аллаху, заставляющему расцветать розы и объединяющему сердца влюбленных! Слава Всевышнему и Всемогущему! И да пребудут благословение, мир и молитва над нашим повелителем и господином Мухаммедом, главой всех посланников, и всей семьей его! Аминь.
И когда Шахерезада рассказала эту историю, она замолкла. А юная Доньязада, ее сестра, воскликнула:
— О сестра моя, как сладки и очаровательны твои слова и как восхитительны они своей свежестью! И насколько замечательна эта история о морской розе и китайской юнице! О, пожалуйста, поторопись, пока еще есть время, рассказать нам что-нибудь похожее на эту историю!
И Шахерезада улыбнулась и сказала:
— Конечно! И то, что я хочу рассказать, намного восхитительнее этой истории, моя дорогая! Но, разумеется, я не начну, пока наш повелитель не разрешит мне начать.
И царь Шахрияр сказал:
— Ты сомневаешься, доставляешь ли ты мне удовольствие, о Шахерезада? Могу ли я провести ночь, не слыша и не видя тебя?!
И Шахерезада с улыбкой поблагодарила его и сказала:
— В таком случае я расскажу тебе историю о кенафе на меду и о злополучной жене сапожника.
И она начала свой рассказ:
ИСТОРИЯ О КЕНАФЕ НА МЕДУ И О ЗЛОПОЛУЧНОЙ ЖЕНЕ САПОЖНИКА
Рассказывают, о счастливый царь, что в благословенном городе Каире жил сапожник, прекрасной души человек, наделенный от природы замечательными качествами. И он зарабатывал себе на жизнь, занимаясь починкой старой обуви. Звали его Маруф, и он был угнетен Аллахом, — да будет Он превознесен в любом случае! — имея злосчастную жену, словно бы измазанную смолой и дегтем, по имени Фатима. Но соседи звали ее Коровья Лепешка, ибо, по правде говоря, она и была этой невыносимой лепешкой на душе супруга и черной чумой для всех, кто к ней приближался. И эта злополучная женщина использовала супруга своего и злоупотребляла его добротой и терпением, упрекая и оскорбляя тысячу раз в день, и не оставляла его в покое даже ночью. И этот несчастный боялся жены своей и трепетал перед нею, потому что был тихим, мудрым и ранимым человеком и берег свою репутацию, хотя и был бедным и скромным сапожником. И он имел обыкновение, чтобы избежать шума и крика, тратить все, что зарабатывал, удовлетворяя прихоти жены своей и оплачивая ее траты, а она при этом оставалась злой скупердяйкой. И если он, к сожалению, не зарабатывал достаточно денег в какой-то день, то на его голову лились ужасные крики, и жена его устраивала ему сцены, и всю ночь он не знал ни покоя, ни благодарности с ее стороны. И таким образом она заставляла его проводить многие ночи, которые были темнее, чем книга судьбы ее. И это именно о ней сказал поэт:
Ах, сколько ночей безнадежных
Провел я с супругой своей,
Подобной чесотке подкожной!
Зачем же в день свадьбы своей
Не дал я испить ей из чаши,
До края наполненной ядом!
И вот среди прочих страданий, испытанных этим терпеливым Айюбом…[38]
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТИДЕСЯТАЯ НОЧЬ,
она продолжила:
Однажды жена его пришла — да убережет нас Аллах от таких дней! — и сказала ему:
— О Маруф, я хочу, чтобы ты сегодня вечером, когда вернешься домой, принес мне пирожное — кенафу[39] на меду.
И Маруф, этот бедняк, ответил:
— О дочь моего дяди, если Щедрый поможет мне заработать деньги, необходимые для покупки этой кенафы на меду, конечно, я куплю тебе ее от всего сердца, потому что сегодня, клянусь пророком, — да пребудет над ним мир и молитва! — пока у меня нет и медной монеты. Однако Аллах милосерден, и Он облегчит нам нашу трудную жизнь.
А в ответ его мегера[40] воскликнула:
— Что это ты там говоришь о вмешательстве Аллаха в твои дела? Так ты думаешь, я буду ждать, чтобы удовлетворить свое желание получить это пирожное, ожидая, когда к тебе придет благословение? Нет, клянусь своей жизнью! Мне не нравится, что ты болтаешь! Удачным или неудачным будет твой день, мне все равно! Я в любом случае хочу получить кенафу на меду, я не потерплю, чтобы мое желание осталось неудовлетворенным! И если, на твое горе, ты сегодня вечером вернешься домой без кенафы, я сделаю ночь твою такой же черной, как та судьба, что отдала тебя в мои руки!
И несчастный Маруф вздохнул:
— О Аллах Милостивый и Щедрый! Только в Тебе спасение мое!
И бедняга покинул дом свой, в то время как на лоб его легла тень печали и горя.
И он пошел открывать свою лавку на базаре сапожников и, возведя руки к небу, сказал:
— Умоляю Тебя, Господь, дай мне заработать на унцию этой кенафы, чтобы спастись ближайшей ночью от злодейства этой ужасной женщины!
Однако, сколько бы он ни ждал в своей убогой лавке, никто не пришел к нему с работой, так что в конце дня он не заработал даже на хлеб к ужину. Поэтому с тяжелым сердцем и полный страха перед тем, что устроит ему супруга, он закрыл свою лавку и с грустью отправился домой.
Однако, пересекая базары, он проходил как раз перед лавкой кондитера, торговца кенафой и другими пирожными, которого он знал и чью обувь когда-то ремонтировал. И кондитер увидел, что Маруф идет погруженный в отчаяние, со спиной, согнутой словно от тяжелого груза печали. И он окликнул его по имени, а потом увидел, что его глаза полны слез, а лицо бледное и жалкое.
