Встречи с амурским тигром - Сергей Кучеренко

Потом мне в краевом охотуправлении рассказали о деле, связанном с тем несчастливцем. Выезжала комиссия на место происшествия, охотоведы с егерями два дня ходили по следам нападавшего тигра и пострадавшего мужика. Охотник был, как удалось установить, действительно без ружья. Молодой, лишь недавно оставленный матерью и долго голодавший тигр, услышав кого-то, видимо, по неопытности принял его за кабана и бросился на грубое азартное сближение вместо того, чтобы подкрасться незаметно и неслышно, как это принято у тигров. Дуб тот видели и осмотрели, и следы борьбы человека с тигром в двух местах. На снегу вокруг бурело много крови. Ушел тигр тоже с нею, однако сначала она густо заливала отпечатки лап, а с расстоянием ее было заметно меньше. Потом и вовсе не стало…

Было ясно, что раненый тигр теперь для человека определенно опасен, и охотуправление решило его «изъять». Был он молод и худ, и оказались на его плечах глубокие ножевые раны… Знать, охотник говорил правду, и только правду. И не лукавил он, не бахвалился, когда признался, что будь у него в те минуты ружье, застрелил бы агрессора.

Но в том, что всякого встреченного на таежной тропе тигра надо считать «вооруженным и очень опасным», я уверовался после событий, которые останутся в памяти такими, словно вчера случились, живи я хоть тысячу лет.

В ноябре это было. В тайге на Матае. Снег выпал накануне, но холода еще не подступили. Мир был огромный и чистый, высокое небо сияло голубизной, и дышалось мне, и думалось светло и радостно… Время шло к вечеру, но я неспешно расставлял капканы по своей тропе, благо до заброшенной лесовозной дороги было метров триста, а по ней добраться до зимовья можно было и потемну.

Наклонился я к очередному «шалашику», капкан в него осторожненько определил, сухим листом и хвоей маскирую… Мирно, благостно, радостно на душе, как нередко бывает в тайге, когда уже не жарко, но еще и не холодно… Когда вырвешься сюда из суматошного смрадного города, а впереди лишь только начавшийся отпуск.

И вдруг этот благостный покой сначала потревожили, но вскоре стали кромсать треск валежника под тяжелыми лапами и глухое буханье прыжков крупного зверя. Я мгновенно вскинулся и… Ну как бы поточнее выразиться… Обомлел?.. Испугался?.. Ошалел?.. И да, и нет. Однако мое здоровое тренированное сердце застучало учащенно, а вроде бы крепкие нервы натянулись в струну… Впрочем, было отчего: по редколесному склону сопки мчался большущий тигр. Метрах в восьмидесяти. Он прыгал, высоко подняв направленную в мою сторону голову. Прыгал сначала не напрямик ко мне, а по сужающейся дуге спирали, стараясь разглядеть источник беспокойства. А когда увидел меня, поднявшегося и застывшего, резко повернул в мою сторону… Через какой-нибудь десяток секунд он вкопанно остановился метрах в тридцати и стал зло стегать себя хвостом, выдавливая из нутра отрывистый приглушенный рык.

С полминуты мы разглядывали друг друга. Я хорошо видел, что тигр был настроен агрессивно, и понял, что приятного от этой неожиданной встречи один на один посреди тайги ожидать нет оснований. Заложил в правый ствол патрон с крупной картечью, в левый — с жаканом… Сдвинул наперед нож на ремне… И стал прорабатывать разные варианты развития событий в последующие мгновения…

«Скажу тебе, то были напряженнейшие секунды… — от волнения мой собеседник встал и заходил по кабинету, что с ним случалось очень редко. Но взял себя в руки и продолжил уже сидя. — Я видел голову и грудь тигра как бы в упор. Видел его полуопущенную, в гневе вздрагивающую черногубую челюсть и розовый язык, протиснутый между белыми стилетами клыков… И жесткий разлет усов… И ярко вымазанный кровью подбородок тоже разглядел…

Мелькнула мысль: он пировал у свежей добычи и обозлился нарушением его сытого покоя. Подумал, что благоразумнее всего отступить «задним ходом». Но стоило мне сделать три шага и ненароком сломать ногой сухую ветку, как тигр прыгнул ко мне два раза и застыл вместе со мною… Теперь я видел еще и злющее выражение его глаз… И понял, что жизнь свою надо защищать.

Конечно, будь в моих руках самозарядный карабин или, на худой конец, обыкновенная винтовка, я бы пальнул над головой нападающей стороны, но в распоряжении моем имелась всего пара патронов в стволах, и знал я твердо, что за полторы-две секунды, необходимые тигру для того, чтобы достигнуть меня, перезарядить двустволку не успею.

Это я теперь так спокойно вещаю. Даже героически. Тогда же во мне все было натянуто до звона. Страх меня не сковал, нет, я владел собою. Но… В такой обстановке и самое храброе сердце стучало бы не меланхолично, и мысли бы мельтешили как палая листва под шквалом ветра. И была в те минуты одна протестующая мысль: кто сказал, что амурский тигр, если его не спровоцировать, на человека не нападает? А подайте его сюда! И поставьте со мною рядом!

Мне оставалось попробовать отпугнуть этого вражину, во всяком случае побудить оставить меня в покое, иным манером, обойдясь без выстрелов. И я разбойно свистнул, закричал, устрашающе замахал руками… Но не успели эти звуки взвиться над тайгою и сопками, как тигр уже летел в мою сторону. Летел решительно и стремительно. И когда до меня оставалось два тигриных прыжка и полсекунды времени, я выстрелил картечью в грудь и шею амбы. И выстрелил удачно.

Таежный мир еще гремел, а тигр уже взвился на дыбы во весь свой рост и заревел, и замахал передними лапами с выпущенными когтями, завертел головой, словно ее кто-то стиснул. И все же первой моей мыслью была именно эта: какой же он громадный! А с брюха-то совсем не рыжий, а белый в черную полосу. И лишь потом я подметил: поразил зверя удачно, но не смертельно. И стал ловить мгновение для решающего выстрела… Им я пронзил «бандита» сбоку по лопаткам. И он рухнул, исторгая из пасти кровавую пену.

Мне потребовалось всего несколько секунд для перезарядки стволов, однако когда я поднял глаза — тигра не было. Он успел свалиться в протекавший рядом ключ, и по шуму можно было определить, что зверь тяжело уходит от меня. Я не стал его преследовать, благоразумно решив, что так мне будет легче всего доказать власть предержащим, кто был агрессором, а кто защищался. Ведь следы на снегу неопровержимо подтверждали, что я всего-навсего оборонялся.

Обо всем случившемся написал я в крайохотуправление и отправил письмо по назначению с шофером лесовоза. Там в правдивости моего заявления усомнились и прислали комиссию. Но и в моих, и в тигриных следах была только правда.

Однако что интересно и немаловажно! Оказывается, то была мать двух почти взрослых тигров. Выводок трапезничал у только что добытого изюбра, самка услышала шум моих шагов и ринулась разобраться, кто же посмел обеспокоить мир и покой счастливого семейства.