Москва и мертвичи - Андрей Поляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мере прогулки я успокаивался, мысли в голове структурировались и приводили меня к мало радующим выводам. Итак, мы искали ведьму Раису. Ведь, чтобы разобраться с котлованом, надо было понять, что она подложила. Агрипина проговорилась, что колдунья использует деревенскую магию. Если это то, что я думал, то дело принимало странный оборот, это будет уже второе, помимо банника, прямое или косвенное проявление в Москве объявленных вне закона древнерусских РПО и древнеславянского колдовства за пару месяцев.
Вся эта нечисть, самостоятельная и призываемая людьми с даром, относилась к так называемой фракции народников, той части потусторонних сил, которая отвергла главенство Пакта и Черного Кремля. Лешие и водяные, мавки, полудницы и полевики, криксы и двенадцать лихих сестер – не счесть их. Весь этот пантеон древних чудищ и демонов из деревенских поверий был так же свободолюбив и анархичен, как русский народ, и не признавал над собой никакой власти, да и не тянулся особо в города. При заключении Пакта Черный Кремль неожиданно проинформировал переговорщиков от МПД о ренегатах, отказавшихся жить по новым правилам, и сам отрекся от их защиты.
Народники ушли в провинцию, в глубокие леса и отдаленные села, в непроходимые болота, в северные реки, в Сибирь, в общем, места, куда еще не добрались активно осваивавшие страну купцы и промышленники. И чем больше урбанизировалась Россия, чем больше городские забывали страшные сказки предков, тем быстрее народники теряли силу. Цивилизация наступала, а с ней и согласившаяся на Пакт нечисть, люди и МПД. Коммунизм окончательно похоронил русскую деревню, а с ней и все былое могущество народников. Большинство имен и образов стерлись из памяти людей, с этим ушла и сила. В тридцатые и после войны министерство еще дополнительно отлавливало недобитков по заброшенным церквям, усадьбам, пионерлагерям и колхозам, словно подкрепляя в бессознательном советского человека знаменитое: «В космос летал, бога не видал». Или: «В деревне бывал, лешего не видал».
В общем, в двадцать первом веке упоминания о встречах с народниками, а уж тем более их преступлениях против людей стали чрезвычайно редкими и приходили в основном из совсем глубокой провинции. И теперь уже два подтвержденных случая в сердце страны. И будут новые, как говорила моя чуйка. Еще бы она говорила, где теперь искать Раису. Тем вечером я опять провел интернет-расследование и загрузил Лешу задачей копать архивы, но пока поиски ничего не давали.
* * *
Разнообразные гадалки, маги, ведуньи, чародейки и предсказательницы оставались, как и странные силы вроде собак на «Площади Революции», как бы за скобками экосистемы, где существовали люди, МПД и нечисть с Черным Кремлем. Большинство этих одаренных, но неспособных в большинстве случаев видеть людей даже и не подозревали о существовании каких-то правил, пактов и организаций и за исключением самых уж вопиющих случаев проходили как мимо радаров министерства, так и нечисти, которая выбирала в союзников или жертвы лишь самых одаренных из них.
Существовали и отдельные посвященные, например, в Москве проживало шесть магов, с кем мы по необходимости сотрудничали. Было и некоторое количество колдунов, знавших о существовании Черного Кремля, однако их количество и личности нам были неизвестны. Если Раиса была заметной и сильной ведьмой, теоретически мы могли запросить данные о ее местоположении у мертвичей, сославшись на подозрение в ее причастности к народникам. Еще можно было обратиться к нашим белым магам с просьбой о помощи в поисках. Чтобы дать ход любому из этих вариантов, требовалось писать запрос на имя самого Филатова, уж слишком тонкие и мощные механизмы затрагивались в этой игре. Так что я решил подготовить сразу два документа, за этим бумагомарательством меня и застала Агафья.
– Кукла и подклад, – и не думая как-то извиняться за вчерашнее, она плюхнула мне на стол пыльную монографию «Русские деревенские поверия, чернокнижие и народники в СССР». – Агрипина сказала «кукла», «подклад» и «деревенская магия». Я сразу поняла, что надо рыть в сторону народников.
Агафья подозревала то же, что и я.
– Ну и вот, пожалуйста.
Кикимора
Запускаемый по злобе в дом дух, суть женщина, унесенная во младенческом возрасте чертями. В истинном обличии – кукла, подкладываемая в дом с особым наговором. Часто подбрасывается в строящееся здание в качестве мести за недостойную оплату работы строителей или для проклятия хозяев. Проявляет себя тем, что беспокоит жильцов: стонет из-за печи, пляшет ночами, бросается вещами, воет, как зверь. Кикимора не только мешает жить людям, но по настроению может поделать и домашние дела, например помыть пол или соткать пряжу. Однако прядет она часто неумело, путает и рвет нитки, бросает недоделанное, может поломать веретено. Народные способы борьбы с кикиморой: задабривать или выгнать на семнадцатое марта, день Герасима Грачевника, словами: «Ах ты гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее, не то задерут тебя калеными прутьями, сожгут огнем-подымем и черной смолой зальют».
Дочитав, я улыбнулся Агафье, перестав на нее злиться. Даже назову ее Агатой. Дело подходило к развязке.
Я снял трубку телефона внутриминистерской связи.
– Николай Борисович? Здравствуйте, Барченко, запрос на поддержку спецназа и отдела сокрытия по нашему котловану. Да. Подозрение на кикимору. Да, народники. Подклад. Да. Батюшка? Нет, лучше не звать. Слушаюсь. И прошу внеочередного обращения в Черный Кремль о данных и местоположении по черной ведьме, в конце девяностых была известна как Раиса, работала в фирме «Березы России». Раиса, ОАО «Березы России». Да, подозреваемая. Есть косвенное подтверждение от двух источников. Да. Формальную бумагу пришлю. Так точно. До свидания.
Сегодня будет один из тех последних московских осенних вечеров. Вечеров, когда еще тепло, когда улочки как-то добродушны и милы и залиты теплым фонарным светом, когда на деревьях еще есть листва, трава еще зелена, а где-то приятно пахнет прохладой реки или теплом подземных магистралей. Когда прохожие городские романтики пытаются поймать последнюю частичку чьей-то любви, витающей в воздухе столицы, или частичку любви к столице, в общем, надышаться напоследок перед шестимесячной заморозкой жизни. Я думал сегодня пройтись по Остоженке и ее дворам, посидеть с
