Дар сопереживания - Дэвид Вилтц

– Помогите мне, – бросил Кейн остальным.

Те, однако, отшатнулись. Кейн схватил оглушенного Ассада за шиворот и поднял с кровати. Старик застонал, изо рта у него потекла кровь.

– Вы тоже принимайтесь за дело, – велел Кейн.

Говард встревоженно переводил взгляд со спокойного и безжалостного Кейна на Ассада. Старик выглядел совершенно беспомощным, но окажись у него в руке пистолет, он бы всех их перестрелял. Он – олицетворение ООП.

Кейн упорно смотрел Говарду в глаза, требуя действия. Дома наедине они обсуждали этот момент. Кейн объяснил Говарду необходимость активных действий вождя: он должен воспитывать остальных членов своим примером, только непоколебимое лидерство Говарда сплотит «братство» и позволит ему достичь намеченной цели. Говард согласился с его доводами, а также с тем, что Кейн может только помогать ему в подобных делах. Он, Говард, должен играть главную роль. Тут не могло быть двух мнений: лидер должен быть первым во всем, иначе его быстро сменит тот, кто лучше умеет вести людей за собой; а среди членов «братства» ему не было равноценной замены, в этом Кейну не нужно было убеждать Говарда.

Говард решительно шагнул вперед и остановился прямо перед Ассадом. Вблизи старик уже не выглядел таким безвредным. Его глаза горели ненавистью.

– Ты нас не знаешь, – заговорил Говард, – но мы худший из твоих кошмаров.

– Дрянь, – выплюнул Ассад.

– Мы – святая месть Сиона. Передай всему миру, старик, что пришло время расплаты. Мы – мстители из «Сионского братства», мы отыщем вас, где бы вы ни прятались. Мы выкопаем вас даже из-под земли и накажем. Ни одно ваше злодеяние отныне не окажется безнаказанным...

Он подошел к самой трудной части: произнося заключительное слово своей короткой речи и заранее морщась, он замахнулся и ударил старика по лицу.

– ...ООП. – Это было намеренно произнесено как ругательство.

Говард отступил назад и махнул рукой Бородину. Бородин сначала не понял, чего от него хотят, затем с готовностью шагнул на место Говарда.

– ООП, – презрительно изрек он, замахиваясь.

Ассад попытался плюнуть ему в лицо, но слюна, смешиваясь с кровью, только потекла по опухшим, разбитым губам, когда Бородин ударил его кулаком в лицо.

Кейн почувствовал, что ноги Ассада подкосились, но он продолжал удерживать старика в вертикальном положении, за волосы оттягивая его голову, чтобы она не падала на грудь. Члены «братства» один за другим подходили и били старика, одновременно выкрикивая слово «ООП».

Затем Кейн швырнул Ассада на постель, остальные рассыпались по комнате.

– Пусть все знают, что это сделали мы, – сказал Говард, одобрительно кивнув Харту, выводившему краской на стене буквы «СБ.» Для пущей важности он нацарапал на вырванном из книги листе: «Больше никогда! СБ.» и положил записку на грудь своей жертвы.

Бобби Льюис под пристальным взглядом Говарда опустился около кровати на колени и пощупал пульс старика. Говарду совсем не хотелось, чтобы акция завершилась смертью: избить человека – это одно, а убить – совсем другое, и неважно, что он из ООП и заклятый враг его народа. Они с Кейном говорили на эту тему и после длительной дискуссии согласились, что их цель – насилие, но об убийствах и речи быть не может.

– С ним все в порядке, – сообщил Бобби. – Пульс хороший, он дышит.

Говард облегченно вздохнул. Лицо Ассада было изувечено, но это невысокая плата за целую жизнь, связанную с подрывной деятельностью против Израиля, успокоил себя Говард, однако, глядя на сильно избитого старика, ему все время приходилось напоминать себе, что это было сделано оправданно и только справедливо по отношению к старому террористу.

Возникший сбоку Кейн вложил в руку Говарду пистолет Ассада. От неожиданности Говард едва не выронил оружие, затем сунул его в карман: правильно, ему следует забрать пистолет. Что с ним делать, он решит позже, но вряд ли стоит оставлять его здесь, чтобы старый террорист мог выстрелить им в спину.

Он и сейчас был на это способен. Приоткрыв один глаз, Ассад со жгучей ненавистью смотрел на своих палачей. Веко другого распухло до размеров мячика от пинг-понга. Он выругался по-арабски и снова попытался плюнуть в них.

– Уходим? – спросил Кейн.

– Да, – сказал Говард и наклонился над постелью, заставляя себя смотреть Ассаду в лицо, – «Сионское братство», – проговорил он, повысив голос. – Запомни и передай остальным. Мы мстители и будем мстить.

Винер широко улыбнулся, не пытаясь скрыть облегчения, когда они вышли из мечети.

– Вы все сделали? Нам можно уходить?

– Сейчас мы должны разойтись в разные стороны на случай, если он вызовет полицию, – распорядился Говард. – Каждый добирается домой отдельно. Полиция будет искать группу, одиночек они задерживать не станут.

Говард взглянул на Кейна. Тот незаметно кивнул – так полагалось действовать по разработанному ими плану.

– Завтра мы будем во всех газетах и телевизионных новостях, – продолжил Говард, – поэтому поменьше болтайте и не вздумайте распространяться, что это ваших рук дело. Мы хотим, чтобы враги уважали «братство» и боялись его, но они не должны знать, кто мы. Понятно? Теперь испаряйтесь, я свяжусь с вами, когда возникнет необходимость.

Современные «давиды» растворились в тишине бруклинской ночи. Кейн положил руку Говарду на плечо в знак одобрения за хорошо проделанную работу, затем повернулся и быстро ушел.

Пройдя полквартала, он обернулся и увидел, что Говард идет к станции метро. Дождавшись, когда он спустится в переход, Кейн устремился обратно к мечети. Полиции он не опасался. Положение Ассада в стране было слишком шатким, чтобы он осмелился обратиться в полицию. Следовательно, происшествие не получит огласки, если оставить все как есть. Сулейман ибн Ассад не дожил бы до своего возраста, возвещай он на весь мир о своем существовании. Живой он не принесет «братству» паблисити. Расписанная мечеть могла появиться на тридцать секунд в теленовостях, но Кейну этого мало.

Когда Кейн вошел в келью, Ассад, с трудом держась на ногах, трясущейся рукой набирал телефонный номер. Кейн ударом колена отправил старика на пол и аккуратно повесил на место телефонную трубку. Горящие глаза Ассада погасли, в них впервые мелькнул страх. Он с презрением противостоял банде хулиганов, но внезапное появление одного человека означало нечто гораздо более серьезное. Этот не станет бить его и произносить речи: Ассад узнал в незнакомце собственную повадку.

– Кто вы? – спросил он на всякий случай, в действительности не ожидая, что поздний гость станет тратить время на разговоры, и не ошибся.

Говард лег в постель за несколько минут до прихода Кейна и тихо слушал, как тот готовится ко сну. Долго шумел душ. Опорожнился бачок в туалете. Говард знал, что не сможет заснуть несколько часов. У него не было желания закрывать глаза и видеть перед собой изуродованное, перекошенное от ненависти лицо Ассада. Если бы Майра бодрствовала, они могли бы поговорить. Он рассказал бы ей о том, что было сделано сегодня. Нет, он, конечно, ничего не рассказал бы ей, потому что он хотя и гордился своим поступком, но точно знал, что Майра его не одобрит. Но Говарду в любом случае хотелось поговорить с сестрой. Она успокаивала его одним своим присутствием. Она его любит, знал и чувствовал Говард. Было время, когда ему казалось, она единственная, кто останется с ним всю жизнь. Потом появился Кейн. Возможно, Кейн тоже по-своему любит его, размышлял Говард. Не так, как Майра, конечно, скорее как героя своей мечты. «Да, он по-настоящему обожает и ценит меня», – подумал Говард, однако, его, несмотря на это, тянуло поговорить с сестрой, а не с Кейном.

Он слышал хлопанье дверей, звуки шагов в гостиной и гадал, что Кейн делает там посреди ночи.

Кейн свободно обернул полотенце вокруг талии, чтобы оно свалилось от легкого прикосновения. В гостиной было очень тихо. Шумы улицы почти не достигали высоты тридцать четвертого этажа, по крайней мере, в ночные часы, когда гудки и сирены проходящего внизу транспорта звучали гораздо реже. Из комнаты Говарда не доносилось ни звука, но Кейн знал наверняка, что тот неподвижно лежит в постели, уставясь в потолок или на лозунги «братства» на стенах. Кровь долго кипит после притока адреналина, прежде чем остывает и дает человеку расслабиться. Кейн был выше этого, обладая непробиваемым спокойствием, присущим каждому профессиональному убийце с многолетним стажем. Он мог только представить нервозность Говарда, которому еще повезет, если он сумеет заснуть к утру.

Кейна тем временем интересовал вовсе не Говард. Он прошелся через гостиную мимо двери Майры, словно направляясь к книжной полке. Майра по обыкновению подглядывала в щелку. Кейн плотно прижался к стене сразу за дверью в ее комнату, чтобы девушка не могла его видеть, зато он ее слышал. Через мгновение он услышал, как Майра слегка переместилась, стараясь разглядеть его под другим углом. Затем он ощутил ее запах. Она пользовалась легкими духами или, возможно, только пудрой: к знакомому запаху талька примешивался легчайший цветочный аромат. Для кого она это делала? Кейн улыбнулся: разумеется, не для брата.