Яся ищет мужа - Ярослава Танькова

По сей день Ярослава с комсомольским задором совмещает все свои специальности и не собирается оставлять ни один из «рубежей».

НАГРАДЫ:

Премия Медиа-союза Российских СМИ «Золотой гонг» в номинации «Экстрим».

Лауреат премии «за профессиональное мастерство» Союза журналистов России.

Национальная премия печатной прессы «Искра».

Лауреат Всероссийского конкурса благотворительности (за рубрику «Отдел добрых дел» о людях, попавших в беду).

Лауреат премии Артема Боровика «Честь. Мужество. Мастерство».

Премия им. Михаила Ломоносова с вручением золотой медали «За заслуги и большой личный вклад в развитие и укрепление Государства Российского».

Вошла в число лучших журналистов десятилетия по версии Союза журналистов России.

Как, уйдя из монахинь в доярки, бомжиха стала охотницей на олигархов.

На одной из внутриредакционных наград, врученных мне за расследования, шуточная надпись: «Доверья к людям больше никакого… А вдруг переодетая Танькова?» И как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, так что присмотритесь повнимательнее к лицам своих новых сотрудников…

Кроме перечисленных в заголовке «личин», будучи спецкором «Комсомольской правды», я успела примерить «шкуру» горничной, секс-рабыни, пионервожатой, ткачихи, консуматора, скотника, оператора «секс по телефону», аниматора, официантки-гейши, жены араба, военной санитарки, танцовщицы… И все это во имя журналистской рубрики «испытано на себе».

Читая мои рассказы об этом, читатели часто задают вопрос: «А разве это не художественный вымысел? Разве такое бывает в жизни?» Бывает. По крайней мере, со мной — точно так и было. А то и круче. Так что книга, которую вы держите в руках — чистой воды публицистика, а не «женский роман». Хотя описать все произошедшее я постаралась, как можно более легко и увлекательно.

А эта биография — развернутый ответ на вопрос: «Зачем мне нужны все эти приключения?» И одновременно с этим пусть она станет посвящением всем тем драгоценным людям, без которых не было бы ни этой книги, ни меня такой, какая я сейчас есть.

Друзья зовут меня Ясей, родственники — Славой, недруги — Ярочкой, потому что по-белорусски это значит «овца», а читатели — Ярославной, вечно путая мое имя с отчеством княжны Ефросиньи Ярославны (той самой, которая плачет об Игоре) и Татьяной — из-за фамилии Танькова. В общем, имя для всех удобное, редкое и звучное, поэтому некоторые наивно полагают, что это псевдоним. А в детстве еще было прозвище «Изаура» (за смуглость), которым я очень гордилась, потому что героиня «мыльного» сериала была тогда популярнее Чебурашки.

Национальность: по папе — мордва, русские, татары; по маме — греки, евреи, цыгане и вроде как даже мавритане (мама говорит, что у пра-пра-пра-пра…деда фамилия Ганнибал). В паспорте это все вместе называется «русская», но я очень горжусь ВСЕМИ своими корнями, и была бы рада, если бы кровей было еще больше. Лично для меня это значит, что все мои предки, всех национальностей были Людьми с большой буквы, потому что в грош не ставили «национальный вопрос». А фашизм, расизм, радикальные формы национализма и прочие попытки делить людей на «плохих» и «хороших» по форме носа и цвету кожи ненавижу всем сердцем, так сильно, как только можно ненавидеть.

А еще, несмотря на мою безбашенность и самостоятельность, я абсолютно «мамина-папина» дочка. Потому что все лучшее, что во мне есть, — результат наследственности и воспитания этих двух абсолютно непохожих, но одинаково талантливейших и ярчайших людей моей жизни. Они верили в меня — и я стала… Они молились обо мне — и я выжила… Мои родители — мои мужественные, верные друзья, которым на 90 процентов принадлежит все, что чего я достигла сейчас и буду стараться достигнуть в будущем.

Закулисное детство Разновидность журналистики, которой я занимаюсь, — внедрение, «испытание на себе» — это не столько профессия, сколько стиль существования. Это патологическое любопытство и любовь к переменам в жизни. Желание испробовать все и увековечить каждый нюанс. Привычка отгрызать самые «вкусные» и интересные куски с разных боков жизни, а не «есть», как нормальные люди, постепенно и с одного боку. Восторг перед яркими переменами, риском, новыми, крутыми поворотами судьбы — это «наркотик», которому бесполезно учить. Эта зависимость либо формируется сама, в течение жизни, либо нет. И стать «испытателем на себе» было не столько моим профессиональным решением, сколько судьбой. У меня так сложилась жизнь, что эта зависимость просто не могла не сформироваться. В 1978 году мои родители — драматические актеры и большие оригиналы, уехали из Москвы, решив родить меня на двухгодичных гастролях, за Уралом, в маленьком шахтерском городке Кизел. Так что маму увезли в роддом прямо из-за кулис. По центру городка протекала открытая канализация и местные ясли славились дизентерией, потому в младенчестве я воспитывалась с няней. Одними из первых слов, после «мама-папа», была песенка, выученная в 1,5 года (наследие моей «Арины Родионовны»): «Е-е, Распутин, самый лучший из мужчин!» Кажется, она оставила глубокий след в моем воспитании…

В неполных три года впервые играла на сцене профессионального драмтеатра в спектакле «Квадратик неба синего» мальчика Антошку. Рыдая, по битым стеклам бежала навстречу «вернувшемуся с зоны папе». По утверждениям очевидцев, зал аплодировал стоя. Наверное, тогда зародилось жгучее желание во всем побеждать, быть первой и честолюбие — ненавистное качество, с которым мне нет-нет да и приходится бороться до сих пор.

В школьные годы была выскочкой, участвовала во всех конкурсах, ходила во все кружки, постоянно занимала какие-то места на конкурсах и фестивалях. Паралельно закончила музыкальную школу и объездила с родительскими гастролями пол-России. Мне нравилась смена мест, новые лица… Я научилась получать кайф от новых знакомств, от изучения незнакомых характеров. Любимой игрой стало сбежать с уроков в пригород, представиться бабусям стажером «Юношеской правды» и сообщить, что их деревню собираются снести. А потом со смаком брать у перепуганных женщин «интервью» о том, сколько лет и как именно они прожили на родной земле, которую теперь «никому не отдадут». Реальные истории жизни были интереснее уроков.

Хипповая юность 90-х В 12 лет стала типичным трудным подростком. Возможно, причиной такого резкого перелома были 90-е годы… Жуткие, запутанные годы, когда все было перевернуто с ног на голову, все стало можно, близко к анархии и очень страшно. Наверное, это было великое «время перемен», но нам, подросткам 90-х пришлось нелегко. Было совершенно непонятно, что плохо и что хорошо, куда стремиться и надо ли. Мне — «голой пионерке», враз потерявшей все ориентиры, пришлось особенно тяжко. Старый смысл жизни отменили. Новый нужен был, как воздух. Но где его искать? Я перестала учиться, бросила школу, не окончив 8-го класса. Поначалу стала водиться со шпаной, с какими-то бандитами, но это, слава богу, быстро осточертело — слишком однообразно. Однако из дома я все же сбежала. В Булгаковском доме, в той самой «нехорошей квартире» познакомилась с хиппи (там был один из последних «сквотов» Москвы). И моталась автостопом по стране, убеждая людей, что мир спасет только безграничная любовь друг к другу. Сначала поймали и чуть не поставили на учет. Мудрые родители успокоили милицию, потому что не желали мне зла… Но сами они ничего поделать не могли. Боролись и ругались, пока окончательно не отчаялись вернуть ребенка к нормальной жизни. Оставили в покое, удовольствовавшись тем, что я решила начать оседлую, взрослую жизнь, — устроилась на работу и сняла комнату.