Дегустатор - Мастер Чэнь

Пластиковые бутылочки, конечно, смотрятся неэффектно, но, что делать, если вино еще попросту не разливалось, он набирал его прямо из деревянных емкостей? Может, даже лапой. Чистой. Погружая ее в вино. Но скорее — трубочкой.

Борис, при всей его великолепной простоте, человек совершенно не маленький — он работает с коллекционерами. И со всеми болгарскими ресторанами Москвы. Не гнушаясь, правда, продажами не только своих вин, а еще массово-народных, жить ведь всем надо.

Похож он немножко на волка… ну, скажем так, на слегка небритого черноволосого зверя, особенно когда поглощает классический болгарский сыр с маслинами, но зверя с невероятно обаятельной улыбкой.

— Во-от! — сказал он, разливая первый образец по «чашам».

Алина сделала серьезный вид. Борис потребовал бумаги и ручку, приготовившись меня записывать. Потом сделает распечатки и будет показывать клиентам, без сомнения. Это экспертиза. Пусть и на кухне.

В районе Пловдива, старинных винодельческих местах, где расположена Villa Vinifera, отличным был урожай двухтысячного года — он мгновенно проявился в нежнейших, воздушных белых мискете и димьяте, хотя главная ягода этих мест, гордость владелицы «виллы» Роси Априлевой, мерло, еще только начинает показывать, на что способна. Две тысячи третий — это и вообще была сказка.

Ну а молодое вино — это для своих. Это как бы крестины младенца. Главная интрига таких дегустаций — попытаться угадать, во что может превратиться вино после долгой выдержки, особенно если знаешь, как ведут себя сегодня урожаи 1992 или 1982 годов. А это нелегко, потому что первое ощущение — что пьешь чистый виноградный сок пополам с вишневым компотом.

— Наш флагман, мерло, — сообщил Борис.

— Цвет! — мгновенно отозвался я. — Брусничная искра. Сверкает.

— Да, да, — гордо подтвердил он.

А дальше тут был мощнейший букет черешни с тем, что называется, видимо, «фруктовым мармеладом», — то есть множеством тонов типа цветов полевой гвоздики. И еле заметные оттенки табака…

— И пряностей!

— И даже намеки на великолепную дымность, которая так украшает мерло того же хозяйства урожая 1992 года и интегрируется в грандиозный букет в урожае 1982-го. Пиши дословно. Грандиозный.

— Ты кислоту и сладость почувствовал? — гордился Борис, записывая за мной.

— Почувствовал. Красивый баланс. Как у хорошего кьянти. Пиши: вино веселое, бодрое, приятное. И кажется, естественно, очень простым и понятным, а вот танины…

— Да если бы не ферментация в дереве, то эти танины сейчас глушили бы все, — сообщил Борис Алине, а та с умным видом покачала головой.

— Дальше: если не считать упомянутого выше «носа» диких гвоздик, то незнающий человек может ошибочно заподозрить, что вино будет сильным, ярким, но чересчур простым. Но это вряд ли. Простоту точно не обещаю. Пока все.

— Ничего, что все. Большего и не надо. Так, дальше. Вот этот черничный сок видишь? — бесцеремонно потряс бутылочкой Борис. — Вот теперь самое интересное.

— Мавруд, дорогая Алина, — сообщил я ей. — Цвет ни с чем не спутаешь. Красная гордость Болгарии, уникальный сорт. Его всего-то гектаров семьдесят. На всю Болгарию. То есть, значит, и на весь мир. И тридцать гектаров принадлежат — кому? — Я обвиняюще посмотрел на Бориса.

— Так, да, — согласился он. — Пока так. Много появилось у конкурентов слишком молодой маврудовой лозы. Хотя они ее высаживают только. Рано волноваться. Ну и?

Он не зря гордился. Уже сейчас, вот так сразу, тут дымный, густой, подкопченный «нос», напоминающий о черносливе.

— А вот такого ты еще не пробовала, — сообщил я Алине. — Положенный мавруду странный парфюмерный оттенок. И — на втором плане — вишня и шоколад. Совсем неплохо для молодого вина, на вкус же оно… м-да, очень густое, буквально тягучее, чернично-черешневое с финишем того же чернослива. Записал? Танины, конечно, надо гасить, но они обещают перейти в сладость на корнях языка где-то к весне. Борис, действительно хороший урожай получается.

— А ты думал, — посмеялся он. — Старики просто рыдают, говорят, такого не бывает. Ну, теперь — сюрприз.

Пауза.

— А это, вообще, что?

— Не понимаешь? А с каким сортом мы делаем купаж для французского посла?

— Это — каберне совиньон? Ты шутишь?

Приговор мы с Борисом выносили медленно.

В этом году каберне совиньон получился интереснее всех прочих сортов, решили мы оба единогласно, и очень непохожий на каберне прежних урожаев. А похож он… ну, на старое марго, с оттенками погреба и бочки; во вкусе красивая перчинка, финиш перезрелой вишни, сливовой корочки и мяты. Но самое интересное тут — откровенная тяжелая сладость на языке, которая, конечно, потом как-то интегрируется в нечто иное. Всего-то надо подождать лет пять.

Сначала мы с Борисом поздравили друг друга с успехом, чокнувшись «чашами». Потом посмотрели на Алину; она сидела какая-то чересчур загадочная, иногда слегка приподнимая бровь. Мы могли бы догадаться, что происходит, но нам было не до того. Мы как раз начали любимую игру виноделов — они в это время года часто развлекаются составлением купажей кустарным способом, в бокале, с помощью мензурки. Чтобы потом сделать это всерьез.

Но тут процедура была непростой: все три сорта оказались очень сильными и не терпящими соперничества. Затем закономерность выявилась: нежно выглядящее на фоне своих тяжелых собратьев мерло немедленно показало, кто в хозяйстве Бориса главный. Даже маленькие дозы его заглушали все остальное без следа. А вот смесь из равных долей каберне и мавруда, при добавке крошечной дозы мерло, дало неожиданно взрывной и новый аромат — и совершенно непонятный вкус.

— Совпало, — сказал довольный Борис. — Я просто хотел на тебе это проверить. Ну, при таком урожае мы будем продавать вино очень неохотно. Сколько оно будет стоить после хорошей выдержки — это мы еще решим, так. И часть заложим на десять лет, не меньше.

— Новое кюве сделаете?

— То, что мы с тобой сейчас придумали? Георгий дома тоже что-то подобное составил. Оно будет.

— Это удивительно, — мечтательным голосом произнесла Алина.

Тут мы с Борисом очень внимательно на нее посмотрели — на слегка сонные глаза и все прочее.

— Алина, — сказал я сурово, — ты что, это всерьез пила?

— Но это же вино? — с усилием выговорила она.

— Молодое вино, — произнес я с укором. — Его не пьют, его пробуют. Это катастрофа.

— Какая катастрофа, какая катастрофа? — успокоил нас Борис. — Пьют его, пьют. Сейчас быстро все пройдет.

— И что, — медленно укорила нас она, — виноделы и дегустаторы никогда не напиваются?

— Ну конечно же нет, — пожал плечами Борис. — Если с юных лет знать, что такое вино… чуть-чуть в голове звучит «з-з-з», надо остановиться. Очень просто. Я же вот сюда за рулем приехал и уеду. Но все хорошо, не переживайте, мадам.

Алина коварно улыбнулась и смолчала.

Она была сейчас и вправду похожа на королеву, пусть и с очень странными совиными глазами.

— Так, — сказал я. — А тогда мы сейчас будем петь безобразные песни.

— Да-да, — величественно согласилась Алина.

Я протянул руку в угол, зажужжал принтер, два экземпляра, отлично.

— Беру на себя художественный стук, — скомандовал я, возвращаясь в кухню. — На счет «три» — поем!

Алина, всматриваясь в распечатку, уже смеялась диким смехом, но с пением у нее все получилось отлично.

На бумаге текст выглядит следующим образом:

Па рапа рапа раду ем сяНасва ёмви куКросс авиции кукуЩи сливу мук линкуПо капо капо канчиваяПерья минашля похСуть пенираз щипнемМэр Сибаку

Борис, который не видел Гришин текст и лишь слышал наши голоса, вообще-то был, конечно, не в состоянии понять, что происходит. Песня и песня, хороший русский язык. Зато он заново набросился на еду и вообще был всем доволен.

А мы вопили дурацкими голосами, давясь смехом:

Опять скрипит! Потёр-то? Есь едло!И ведь Ерхолодит был у ЮрануК удава ссу? дарь к чорту! Ололо!Неушто Вампо койнеп Акарману

Попрапор прапор ад уемсяНасва ёмви куКросс авиции кукуЩи сливу мук линку

Попя попя попячиваяПерь! Я мина ж ляп ох!Судьбине разжи пнёмМерзи Баку!

До этого, наверное, соседи считали меня в некотором роде нелюдем, точнее нелюдем-меломаном. Теперь у меня появился шанс быть зачисленным в нормальные люди. Потому что орали мы не слабо:

У жныпа рижу деньги, The La WeeАры, цари и му… ну жнытим пачиНо что-то коеры царь пезлю пфиИ что-то коеры царь Пизудачи

Парампампам параду емсяНас в OEM векуКрасавице ИкукуЩа сливом УГ линкуПока пока поканчиваяПерь! Ямина шляпох! Суть пяни раз шип нём!Мерсибо Ку!

Перед припевом Борис, дожевывая то, что оставалось, зашел мне за плечи, попытался прочитать это безобразие и наверняка пожалел, что он болгарин и не понимает вообще ничего из происходящего.