Стихотворения в пяти томах - Мирра Александровна Лохвицкая

твою

И сам конец ее спою.

(Миннезингеры поспешно уходят. ОН приближается к НЕЙ)

Молчать и прятаться – напрасно,

Пронзает всюду наглый взор;

Любой мальчишка ежечасно

Нам может спеть про наш позор.

Исход – один.

ОНА

    О, я готова

От этих мук, от этой лжи

Уйти навеки. Но скажи

Одно лишь слово, только слово!

И ты увидишь… Я тверда…

Я плакать и молить не буду…

Мне сон открыл… Я верю чуду…

Одно лишь слово!

ОН

    Никогда!

(Закалывает ее).

ОНА (падая)

Жизнь кончена… Какое счастье!

О, сколько скорбного участья

В твоих очах!.. Как ты мне мил!..

Откуда этот вихрь несется? –

Он дышит холодом могил…

И сердце замерло, не бьется…

И нет ни страха, ни стыда…

Теперь все ясно, все понятно, –

Ты говоришь, – я слышу внятно, –

Что ты… любил меня… всегда!..

(Умирает)

1899

На пути к Востоку

(Драматическая поэма)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

БАЛЬКИС – царица Юга.

ИФРИТ – гений света.

ИВЛИС – гений возмутитель.

ГИАЦИНТ – греческий юноша.

СТАРЫЙ ГРЕК

МОЛОДОЙ ГРЕК

КОМОС – невеста Гиацинта.

АЛАВИ – старая кормилица.

ГАМИЭЛЬ – молодой невольник.

НАЧАЛЬНИК КАРАВАНА

ВОИН

1-Й МУДРЕЦ

2-Й МУДРЕЦ

3-Й МУДРЕЦ

Жрецы, стража, невольники, невольницы

ДЕЙСТВИЕ I

Оазис в пустыне. Скала, ручей, пальмы. Вдали виден клочок моря. Последние лучи заката.

ГИАЦИНТ, СТАРЫЙ ГРЕК, МОЛОДОЙ ГРЕК

Входят вместе. Гиацинт опирается на руку старика.

ГИАЦИНТ:

Я изнемог.

СТАРЫЙ ГРЕК:

    Смелее, Гиацинт.

Приляг сюда, на этот камень мшистый

И отдохни в прохладной тишине.

А мы пока взберемся на утес

И будем ждать, когда пошлют нам боги

Спасительный корабль.

ГИАЦИНТ:

    Я изнемог!

Я от потери крови обессилел,

Я падаю!

СТАРЫЙ ГРЕК:

    Мужайся, Гиацинт.

МОЛОДОЙ ГРЕК:

  Пойдем, старик. В туманной полосе,

Сливающей морскую даль с небесной,

Я, кажется, заметил белый парус.

Он вынырнул, как чайка, из волны.

СТАРЫЙ ГРЕК:

Быть может, это – облако, иль пена?

МОЛОДОЙ ГРЕК:

Нет, нет! Спешим взобраться на утес.

Там яркий плащ мы к дереву привяжем.

Скорей, скорей!

СТАРЫЙ ГРЕК:

    Мужайся, Гиацинт.

(Уходит)

ГИАЦИНТ (один):

Они ушли, и я один в пустыне…

Колышутся вокруг меня цветы…

Их аромат пьянит и усыпляет,

И с музыкой вторгается мне в душу

Предчувствием таинственного сна.

(Засыпает).

(Ифрит появляется на скале. Он в лазурной одежде, с золотым копьем).

ИФРИТ:

Сюда придти должна царица Юга,

Премудрая Балькис. Я ей светил

Моим копьем во тьме ночей безлунных

И вел ее усталый караван.

А вечером я облаком жемчужным

Скользил пред ней по зареву небес,

Невидимый, не разлучался с нею,

Как повелел великий Саломон.

  Он мне сказал: «Спеши на юг далекий,

  Где зыблются горячие пески.

  Там, вижу я, пятнистой вереницей

  Качаясь мирно, движутся верблюды:

  То – южная ко мне идет царица,

Моя любовь, прекрасная Балькис.

Лети, Ифрит, лети, мой светлый гений,

Веди ее ко мне прямым путем,

Не покидай в опасных переправах,

Блюди над ней всечасно, днем и ночью,

И сон храни возлюбленной моей».

  И вот минуло время испытанья;

  В последний раз пристанет караван,

  В последний раз здесь отдохнут верблюды.

Близка, близка божественная цель.

Тяжел и труден путь ее тернистый,

Но он ее к блаженству приведет.

ИВЛИС (неожиданно выступая из чащи пальм):

К блаженству ли, страданью ли, не знаю,

Но думаю, что мудрую Балькис

Возлюбленный еще не скоро узрит,

Не скоро, нет, вернее – никогда.

ИФРИТ:

Кто ж помешает этому? Не ты ли,

Коварный дух, отверженный Ивлис?

Ответствуй!

ИВЛИС:

    Я! Я мщу людскому роду,

Всем этим бедным призракам земли.

И прав мой гнев: ты знаешь, о Ифрит,

Что в первый день от сотворенья мира –

Из пламени тончайшего огня

Бог создал нас, – бесплотных и бессмертных,

И лишь потом из слепка красной глины

Был сотворен ничтожный человек.

И повелел собраться Вседержитель

Всем гениям, воздушно-лучезарным,

Всем ангелам, безгрешным и святым,

И рек созданьям, сотканным из света:

«Вот человек, – простритесь перед ним!»

И гении простерлись все послушно

И поклонились ангелы ему,

Но не было Ивлиса между ними,

Один Ивлис стоял с челом поднятым,

Один из всех осмелился сказать:

«Нет, Господи, не поклонюсь вовеки

Комку земной презренной, жалкой персти

Я – созданный из тонкого огня!»

ИФРИТ:

Ты был неправ; мы кланялись не плоти,

Не оболочке тленной человека,

Но вечному божественному духу,

Что благостно вдохнул в него Господь.

ИВЛИС:

За то и был я проклят между всеми.

Но внял моим молениям Творец,

И полное возмездие мне будет

Лишь в страшный день последнего суда.

С тех пор меж мной и семенем Адама

Идет незримо вечная вражда.

Пренебрегая слабыми душой,

Я избираю сильных и великих,

Отмеченных божественным перстом,

Влеку их к бездне, скрытой за цветами,

За сладостью запретного плода,

И радуюсь. – Пусть видит Вседержитель,

Перед каким ничтожеством земным

Он повелел смиренно преклониться

Нам, духам чистым, созданным из света,

Из пламени тончайшего огня.

ИФРИТ:

Будь дважды проклят гений-возмутитель,

Ты, сеющий страдание и зло!

Уйди, исчезни! Слышу я вдали

Поют, звенят серебряные звуки,

То