Пленница Вепря (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Минуточку, — сипит Родиоша. — Мы же семья…

— Ну куда от тебя деваться?! — ржет Никита и, выезжая на скоростное шоссе, звонит жене: — Ты не представляешь, мымрик, кого я к нам везу?! — хохочет в трубку. — Накрывай на стол и надевай самое красивое платье. Ты не пожалеешь! — радуется он и серьезно говорит Веприцкому. — У твоей жены золотые руки. Она мою Таньку на ноги поставила…

«Послеродовая депрессия и смещение тазовых костей», — вспоминаю я первоначальный диагноз.

— А-а, — мычит Родион, все еще не веря в мои способности.

— Ну ты и сам знаешь, — задушевно бросает Царев и вжимает в полик педаль газа.

Я смотрю на город, сверкающий иллюминацией, и ловлю себя на мысли, что хотела бы иначе вернуться в Америку. Снять пентхаус на Манхеттене и по утрам пить кофе на широком балконе. Погулять с Родионом и Мелиссой по Центральному парку, посетить представление на Бродвее… Да и просто пошататься по улицам и магазинам.

— Я предлагаю другой вариант, — говорит Веприцкий. — Сейчас заедем к тебе, оставим Майю и быстро смотаемся в отель. Я оформлю номер и осторожно удеру. А ты подождешь на улице…

— Разумно, — кивает Никита, с полуслова понимая товарища.

Постепенно доходит и до меня: официально лучше иметь совершенно другое жилье. Псы Алекса Бакли точно прочешут все отели города и будут поджидать нас именно там.

Машина круто сворачивает на повороте на Бостон, и я закрываю глаза.

«Пусть все пройдет удачно, — молюсь. — Помоги, Боженька!»

Три дня, оставшиеся до понедельника, я не нахожу себе места. Хожу кругами по дому, леплю вместе с Татьяной пельмени и стараюсь ни о чем не думать. Мише с Гришей, сверстникам моей Мелиссы, я читаю Гарри Поттера и смотрю вместе с ними старые советские мультики. Запрещаю себе думать, что сейчас делает Мелисса. Мой айфон — благо что самый дешевый и новый — лежит в номере гостиницы. Там же на кровати валяется платье, одно из тех, которые не жалко, а в углу около самой двери примостилась дорожная сумка.

«Считай, что выкинула», — думаю, вспоминая, как в первый день пребывания в Бостоне посетила отель. «Все должны думать, что мы живем здесь», — объясняет мне Родя и исчезает на три долгих дня. Теперь мы видимся только ночами, когда он возвращается в дом Царевых и без сил ложится рядом со мной. Я ничего не спрашиваю, просто дарю мужу саму себя и свою любовь.

В понедельник, которого я так ждала, я нервно подскакиваю с постели и, стараясь успокоиться, выхожу на балкон. Чувствую, как сзади меня обхватывают руки Веприцкого. Притягивают к себе.

— Родичка, — мурчу, положив голову ему на плечо, и понимаю, что трясусь от страха.

— Не бойся, — шепчет мне в ухо муж, — все под контролем, чижик. Сегодня мы с тобой попугаи-неразлучники. Главное, слушай меня и не паникуй. Около десяти встретимся с Луизой и Мелиссой. Нянька предупреждена, но пока не увидит тебя, до конца не поверит. Дантиста подкупили. Поэтому тревогу никто не поднимет. Алекса немножко нейтрализуют. Примерно на месяц-другой он обеспечен личными проблемами. Хвоста за нами быть не должно. Учитывая, что никаких постановлений, ограничивающих твое общение с ребенком, не существует, вывезти девочку из страны мы сможем на законном основании. Слава богу, у нее есть Российское гражданство и загранпаспорт.

— Да, — грустно киваю, — я постаралась. А доверенность? Без нее из страны не выпустят.

— Уже есть, — хмыкает. — Только не спрашивай, где я ее взял. За подделку документов светит не только большой тюремный срок, но и девятый круг ада. Но есть немало ребят, кого такие мелочи не останавливают. Прорвемся, чижик!

Все! С этого момента я даже есть не могу. Волнуясь, собираюсь в дорогу. Даже кофе, сваренный Таней, не лезет в глотку.

— А что будет с Луизой? — шепчу я по дороге к стоматологической клинике.

— Я предлагал ей уехать с нами, но твоя глупая нянька решила остаться. Адвоката я ей нанял заранее. И денег дал. Еще вопросы есть? Если нет, — Родион паркуется около небольшого скверика рядом с клиникой, — тогда пойдем. Нас уже ждут.

Я выхожу из допотопного «Форда», наверняка взятого напрокат. Краем глаза замечаю еще людей, по всей видимости, оцепивших сквер по приказу мужа. На ватных ногах устремляюсь по дорожке и, увидев сидящую на лавке и болтающую ногами Мелиссу, не могу сдержать слез.

— Не реви. — Веприцкий вместе со мной подходит к малышке и ее няне.

— Привет! — тянет ко мне ручонки Мелисса.

Я подхватываю дочку на руки и, на ходу благодаря Луизу, иду обратно. Усилием воли стараюсь не разреветься и не побежать со всех ног.

— Не спеши, — говорит идущий рядом муж. — Не привлекай внимание. Нам сюда, — кивает он на небольшой маневренный джип, водитель которого уже открыл дверцу автомобиля. Оказавшись на заднем сиденье, я все еще не решаюсь спустить Мелиссу с рук.

— Мамочка, — плачет она, обнимая меня. — Не уходи от меня, пожалуйста!

— Мы теперь всегда будем вместе, — говорю и сама верю каждому слову.

Сжимаю руку мужа и шепчу «Спасибо». Не сразу понимаю, что едем в центр города.

— Выходим, — командует Родион, когда машина останавливается около какого-то отеля в викторианском стиле. — Побыстрее, Майя, — поторапливает он и протягивает руки к малышке. — Иди ко мне, доченька.

— Я тебя помню, — сообщает Мелисса. — Ты — Ладион.

— Почти как Алладин, — усмехается Вепрь и решительно входит в отель. Сует под нос швейцару какой-то пропуск и прямиком идет к лифтам.

— Что ты затеял? — шепчу я еле-еле. — Нам нужно в Нью-Йорк на рейс аэрофлота.

— Вертолет, чижик, — шелестит губами Веприцкий. — Такая штука с вертушкой, — объясняет для непонятливых. И как только лифт останавливается на последнем этаже, тянет за руку по крутой металлической лестнице. Толкает глухую дверь и выводит нас с Мелиссой на крышу, где уже ждет Никита Царев и готовый взлететь вертолет. — С богом, брат, — обнимает он друга и тотчас же сжимает меня в объятиях. — Берегите друг друга, ребята.

Быстрая винтокрылая птица поднимается в воздух. Прижимая к себе дочку, я с любопытством смотрю на Бостон — город, где провела долгие семь лет. Среди небоскребов и старинных домов глаз выделяет здание библиотеки Мари Беккер, предлагавшей лечить все болезни молитвой, купол Массачусетского технологического института, реку Кембридж и синюю гладь залива.

«Прощай, Америка, тебя я не увижу больше никогда!» — проносятся в голове слова известной песни, когда наш вертолет подлетает к аэропорту имени Кеннеди, белой птицей расположившийся внизу., и кружит над ним, запрашивая посадку. И стоило только машине замереть на стоянке, как мы выскакиваем наружу, словно заправские командос.

— До Варшавы летим без пересадок, — на бегу инструктирует муж. — Нас будут ждать. За три часа домчим до Калининграда. А там уже до дома — полшага по карте. Вот только сейчас нужно поторопиться, — велит он, прислушиваясь, — кажется, регистрация уже заканчивается.

Мы успеваем к стойке за минуту до окончания и, получив заветные талоны, спешим затеряться в толпе, праздно шатающейся по магазинам.

— Успели, — вздыхаю, когда самолет поднимается в воздух. — Странно, что Алекс не поднял тревогу, — шепчу я мужу.

— Я же говорил, что он занят, — хмыкает довольно Вепрь. — Как только Луиза с малышкой уехали, в дом ворвался наркоконтроль. Теперь Алексу грозит срок за хранение…

— Он отмажется, — морщусь.

— Вполне допускаю, — довольно ухмыляется Родион, наблюдая, как Мелисса с любопытством смотрит в иллюминатор. — Но пока ему уж точно не до нас. Сегодня — обыск, потом — суд. Я еще договорился — судья должен настоять на лечении. Так что полгода у нас в запасе, — весело фыркает он. — Можно было на весельной шлюпке уплыть…

Я понимаю, что муж шутит, и опасность еще не миновала.

— Спасибо, — шепчу, прижимаясь к нему.

— Я люблю тебя, — важно сообщает Родион и задумчиво трет затылок. — Нам нужны общие дети, Майка. Мне хочется разнимать дерущихся ребятишек посреди дома и орать тебе «Майя, Майя, твои и мои бьют наших!»