Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна

– И как я должен это сделать? Постучать к ней в покои? Или записку передать в ломте хлеба? – Дамиан был тих и опасен, как чёрная грозовая туча, несущая бурю и разрушение.

– Нет, обратись к главе посольства с просьбой примерить помолвочное кольцо. И пусть фрейлина в сопровождении отряда гардов принесёт шкатулку и «не сможет» доверить драгоценность из королевской сокровищницы никому и, примеряя колечко, случайно обмолвится, что нужно успеть подготовить украшение к окончанию завтрашнего бала.

– Но что нам это даст? – не скрывая досады, проговорил Дамиан.

– Не знаю, может, и ничего. Если бы знать чуть больше об этой девушке…

***

– Добрый день, Милэда! – Дамиан, добравшись до своего кабинета и всё ещё прокручивая в голове записанную на кристалл памяти примерку кольца, распорядился соединить его с княжной Маструрен, и, услышав её голос, облегчённо выдохнул. – Вы свободны сегодня вечером? Очень хочу вашего чая и тишины.

По голосу было слышно, что Милэда улыбается.

– Конечно, мой реджи. Всегда рада вас видеть.

– И камин велите растопить.

– Дрова вишнёвые, как вы любите? Или яблоневыми?

– Вишнёвые, – попросил Дамиан, ощущая, как расслабляются мышцы от одних только воспоминаний об этом доме, от предвкушения покоя.

– Как прикажете, мой реджи, – она опять улыбалась.

– До встречи, – он тоже не смог удержать улыбки. Посидев секунду, принц словно мальчишка вскочил из-за стола, уже на ходу весело отдал распоряжения Опрельскому:

– Марк, всё, что будет поступать – ко мне на стол. Только самое срочное занесите в мои покои. Я на сегодня всё.

Секретарь поклонился, принимая распоряжения:

– Как вам будет угодно, мой реджи.

По пути в конюшню и затем – к княжне, его мысли были заняты размышлениями о том, как было бы здорово, чтобы элетрофон или какое-либо подобное устройство можно было носить с собой. Что-то по типу амулетов связи, только более мощное, двухстороннее, чтобы и картинка, и звук, и чтобы без проводов, и не больше самого амулета.

Эх, почему он не родился обыкновенным магом? Пошел бы в технику, изобретал бы сейчас какие-нибудь замечательные вещи вроде такого вот лёгкого элетрофона. Надо идею подать в Академию, ведь самые интересные изобретения всегда получаются на стыке двух наук, как здесь, – магии и техники.

Дамиан бросил поводья слуге, прошёл по коридорам маленького особнячка и распахнул дверь в гостиную, захваченный новой идеей, что расцветала новыми красками и подробностями. Он иногда делился с княжной подобными находками, и она всегда с интересом выслушивала и задавала дельные вопросы.

Уже хотел весело поприветствовать хозяйку, но споткнулся и замер. И первое, что увидел Дамиан, вызвало у него такую бурную и совершенно неожиданную реакцию, что он сбился с мысли и замер.

У стола стояла какая-то женщина в длинном платье. Она что-то подбирала с пола и как раз распрямилась, чтобы повернуться на звук отворившейся двери. А принц замер. Он не мог отвести взгляд от того места, что было у женщины пониже спины, такое пышное, широкое... Совершенно не в его вкусе.

Нужно было прятать свою внезапную реакцию, и Дамиан поспешил сесть в кресло у камина.

Ни про какие элетрофоны он уже не думал, а быстро соображал, как бы вызвать Лали в свои покои, и как устроить, чтобы она была там уже к его возвращению. Дамиан напряжённо размышляя, отвёл взгляд от… женщины. Кажется, придётся побеспокоить секретаря ещё раз.

И когда невысокая женщина в простом тёмном платье сказала «Доброго вечера, сударь! Всего доброго, сударыня!», смахнула в корзинку какие-то лоскутки и вышла, принц напряжённо спросил, неуверенно протягивая руку за чашкой чая:

– Новая служанка?

– Нет. Это мастерица. Я у неё кружева заказываю.

Он покивал и попытался сосчитать, как давно не виделся с Лали. Выходило, что не меньше двух недель.

Плохо.

Он погряз в расследовании, в проблемах, связанных с иностранной принцессой и предстоящей помолвкой, и совершенно забыл о себе. Потому и такая неожиданная реакция. Вот и на обед сегодня не явился. Так он будет скоро и на еду реагировать, как на эту простолюдинку.

Звонок секретарю подождёт, решил принц. Раз он уже здесь, стоит выпить чудесного чая и попытаться успокоиться, обрести душевное равновесие. О чём-то он таком захватывающем думал по пути сюда... Но сколько ни вспоминал, всё никак не мог припомнить. Осталось только ощущение приятного погружения во что-то увлекательное.

Жаль. Но он вспомнит позже. Сейчас нужно допить чай и выйти в холл, телетрофонировать во дворец, Марку – было бы нелепо делать это на глазах у княжны.

Вкусный чай, тишина, хозяйка, что-то резкими движениями чёркающая в своих бумагах – приятная уютная атмосфера. Суматошный день заканчивался тихо и спокойно. Он сообщит Марку о своей просьбе, выпьет ещё чашечку и поедет во дворец.

***

Лали почувствовала магический отклик своей нити в то же мгновение, как принц ступил в маленькую усадьбу княжны. Это был едва уловимый, но вполне отчётливый звон её магии. Гувернантка замерла, прислушиваясь, но ошибки не было – её принц, её билет к благополучию у этой сушёной рыбины, у княжны.

Как же фаворитка разозлилась!

Она металась по комнате диким зверем, рычала и рвала носовые платочки, кусала костяшки пальцев, чтобы не кричать от ненависти и ярости. Всё же он ушёл к другой! Ушёл! Она не смогла его остановить!

Из горла вырывался глухой рык.

Нет! Она ещё не проиграла! Даже если он к ней больше не придёт, где живёт княжна, она уже знает, а значит…

Так, спокойно. Нужно оценить силы противника, возможно, ещё не всё потеряно.

Лали присела на краешек кровати и усилием воли успокоила бешено колотящееся сердце и рваное дыхание. Глянула на руки – испортила кожу зубами.

Ещё несколько глубоких вдохов, холодные мокрые тряпицы к пальцам и думать, думать, думать. Отомстить княжне она успеет, даже если вылетит из дворца. А вот вылетит ли она из дворца, если Дамиан завёл себе новую любовницу, ещё не известно. Ведь это точно не первая встреча принца и его новой пассии…

Подумать было о чём, и Лали погрузилась в размышления. Однако вскоре её отвлекли – кто-то постучал в дверь. Она тихонько нервно рассмеялась: неужели уже выгоняют? Но запретила себе раскисать и отворила дверь.

Лакей передал ей записку, в которой знакомым почерком секретаря было выведено: «Графине Лалианне Релюсьен. Сударыня, вам следует направиться в покои принца как можно быстрее и ожидать там его скорого прибытия. Марк Опрельский по поручению принца Дамиана».

Всё внутри возликовало. И как не более получаса назад она рычала от ярости, теперь мычала, сдерживая крик восторга.

Да, да, да! Да! Она – главное в его сердце, за ней победа!

Да, принц был в том доме. Вот только если записка уже у неё, то принцу пришлось вызвать секретаря практически сразу по прибытии туда.

Что произошло? Они поссорились?

Но это и неважно, неважно!

Главное – он позвал её. И значит, не княжна, не иностранная принцесса ей не конкурентки! И Лали помчалась приводить себя в порядок.

***

Стоило Дамиану войти в свои покои, как винного цвета платье поползло с тоненькой фигурки вниз – Лали уже ждала его.

– О, мой режди, как я рада вас видеть! – пропела она, переступая через ткань.

Принц слегка улыбнулся – фаворитка была потрясающе предсказуема. Единственное, чего он не ожидал, что она подойдёт и уткнётся носом ему в грудь, обнимет за талию.

– Соскучилась за вами, мой дорогой, – и на него глянуло улыбающееся лицо.

Не то, чтобы она была очень ласковой. Ей просто хотелось проверить. И она проверила: принц точно был у княжны, это несомненно – на одежде был тот самый запах, запах дорогого дома. Он был, был в этом доме, был и не остался!

Фаворитке хотелось смеяться и петь, но она лишь радостно улыбалась и всю инициативу взяла на себя.

Дамиан не расслабился.

Он рассчитывал, что встреча с Лали его слегка утомит и сделает сон лёгким и освежающим, но ощущал бодрость и желание работать. В голове крутились мысли о бале, о принцессе Тойво, обрывки фраз из беседы с матерью и Суземским. Он размышлял и одновременно гладил бедро Лали, такое приятное, тёплое, мягкое, какое-то шелковистое, почти скользкое, и думал, думал, думал, мало внимания обращая на её щебет. Этот шум, конечно, немного раздражал, мешая сосредоточиться, и он предпочёл бы поразмышлять в тишине, но… не страшно.