Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да где ей и положено быть! При муже сидит. Тут вам не Англия, гоняться где заблагорассудится! Знаешь, что Гита английских кровей?
– Читал. У нее мать Эдгита Лебединая Шея, а она сама – Гида Уэссекская.
– Это вот точно! Тут вранья нету. А про тебя есть? Мол вылечил Владимир, знатный лекарь!
– Немец пишет, явился к Мстиславу во сне святой Пантелеймон и пообещал помочь. А на другой день пришел похожий на него молодой человек, дал травок, и князь выздоровел. А про захудалого лекарька Володьку и речи нет.
– Но это же неправда! – заорал боярин. Дружинники не обратили на нас никакого внимания – завеса действовала безукоризненно, защищала нас от чужого внимания от и до.
– Пройдет много времени, и великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин напишет:
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет – и выше…
А ты особо то не кричи, мешаешь князю со святым во сне общаться.
Посмеялись. Выпили. Похрустели. Однако все, приехали. Водка начала делаться для организма ядом. Переходим на вкусный сбитень.
– А как же твоя добрая слава? – опять начал Богуслав, – ты лечишь, а все заслуги достаются Пантелеймону!
– Ему нужнее, князь в честь него монастырь выстроит. А меня другие заботы донимают.
– Расскажи-ка, расскажи-ка, – неожиданно заинтересовался боярин.
Странно, обычно мужчины не любят слушать о чужих проблемах, зато обожают поговорить о своих. Но аконит работал безукоризненно, не потерял своих свойств за двадцать то лет. Пришлось рассказывать о проблемах с двумя пилорамами из-за боярина Твердохлеба Мишинича.
– И как это все не ко времени! Тут в поход идти через месяц, а за этот срок придется перекинуть две лесопилки на другую речку и выучить приличного пильщика взамен того, которого уведу с собой.
– А что за походы ты в нашем времени затеял?
Изложил.
– Может это выдумки все?
Рассказал и про двух верных предсказателях, и о черных волхвах.
– Не было у бабы забот, купила баба порося… – задумчиво протянул Богуслав. – Может тебе часть моей дружины для подспорья дать?
– Простых людей и мы-то, участники похода, силой мысли перебьем без труда, такой опыт и у меня есть, и Наина, думаю в стороне не останется. Можем просто на них ужас навести. А черный кудесник гораздо мощнее нас, простых ратников он растопчет и не заметит.
– Как же вы со слабыми силами пробиваться-то думаете? Тайными тропами прошмыгнете?
– От этого колдуна не спрячешься! Как можем, так и будем биться. Девушка способности его свяжет, а я с молодыми бойцами ударю.
– Думаешь у вас получится?
– Как уж Бог даст. Но кудесники толкуют, что не одна ватага пойдет. Кому-то может и повезет.
– А может и погибнешь там! – рявкнул бывший воевода.
– А нам, дуракам, все едино: или воробей заклюет, или в бою все поляжем, – усмехнулся я, – Забаву ужасно жалко – только что поженились, ребенка от меня хочет. Лечил, лечил, но пока забеременеть у нее не выходит. А теперь скоро уходить, деньги, чтоб добраться черте-куда, понадобятся и жене надо что-то оставить. Даже при самом благоприятном исходе надолго уходим. Ребятишки, с кем иду, не зажиточны. Торговля каретами, может, не сегодня завтра встанет, наберутся этих экипажей новгородские бояре; кирпичники прибыли пока не приносят – будут строить церковь на народные пожертвования. Реальные доходы были только от лесопилок. И вдруг черт принес Твердохлеба Мишинича! Был бы я сам здесь, особых проблем бы и не возникло. Там спел, тут полечил – глядишь, всегда при монете.
Богуслав тяжело вздохнул.
– Мы бы тебе помогли, не забыли бы твоих заслуг. Да и нужное дело пойдешь делать. Но я все деньги детям отдал, их у меня семеро; а князь из-под родительского крыла вылез общипанный, как кур для варки щей. Деньги у нас с ним появятся, но не скоро – ты уже успеешь отчалить. Так что не взыщи – дать пока нечего. Хочешь лошадей на всех вас для похода дадим?
– Подумать надо, посоветоваться. То ли на ладьях пойдем до Русского моря по Славутичу, то ли посуху поскачем, еще не решили. Но за предложение спасибо. Я от лошадок пока не отказываюсь.
– На худой конец продашь их в Смоленске или Киеве – все-таки какая-никакая деньга забренчит в вашем походном кармане – все хлеб.
– И то верно, – согласился я.
– Ну, до завтра!
– Спокойной ночи.
Боярин снял завесу секретности и удалился. Я подошел, поглядел Мстислава – все было хорошо, и ушел почивать. Устал, как собака. Только упал в кровать, сразу же понеслись разноцветные сны…
Глава 11
Встал около десяти утра. Князь еще спал, дружинники возле него сидели уже другие. Все параметры состояния государя, которые я мог поглядеть, тревоги не вызывали.
Сбегал на двор, нашел туалет, потом умывальник. Вернулся. Бойцов отпустил. Мстислав проснулся, попытался со сна потянуться и застонал от боли в послеоперационном шве.
Его ощущения я не стал убавлять, ни тем более убирать, а то он мне от юношеского усердия весь кетгут порвет. Положено лежать спокойно, вот и лежи, не возись лишка.
– Это меня косолапый так изорвал? – спросил князь, – господи, болит-то как…
– Не надо тянуться и пытаться вставать. Шов, который мы вчера с боярином Богуславом наложили, разойтись может. Опять кишки наружу полезут. Княгиню Кристину от своего излишнего усердия вдовой можешь оставить.
Мстислав заинтересовался.
– А чего она тебе вчера по-немецки говорила? Чего-то прощу или чего еще?
Кристина не хотела, чтобы Мстислав ее речь понял. Навру сейчас чего-нибудь похожее. Кое-что князь все-таки понял. Поймает на вранье, отговорюсь, мол немецкий язык плоховато знаю.
– Сказала – если помирать будешь, передать тебе, чтобы простил ее за дикую ревность.
– Ну, у нее был повод. Задрал я как-то симпатичной дворовой девке сарафан на голову, а Кристинка возьми, да и зайди, как на грех. Три дня бесилась, аж хотела к батюшке в Швецию вернуться. Еле удалось уговорить остаться.
Не поймал лекаря на вранье!
– А что это такой степенный боярин, как Богуслав, взялся меня ушивать?
– Один я не справлялся, слишком рана была велика, помощник был нужен.
– Он же сроду никого не лечил!
– Зато голова светлая, и рука крепкая – не подвел.
– Всю жизнь его знаю, у него ума палата, надежнейший человек. Отец и послал его со мной, чтобы он за мной, недорослем, первые годы приглядел. Одно слово – воевода. Я с ним поругался вчера, уж очень он
