Впотьмах - Людмила и Наталья Корниловы

Немного поплутав, нашла-таки Площадь Звезд, а на ней увидела и каменное здание суда. Остальное просто: выяснила, когда казначей принимает деньги на откуп, и поняла, что успею сделать это еще сегодня. Отправилась в гостиницу «Певчая птица», и в своей комнате вытащила из-под топчана клубки. Размотала два больших клубка с синеватой шерстью — именно в них и находятся серебряные монеты, эти самые крепи. Отсчитала сорок тяжелых монет, положила их в два мешочка и сунула в корзину — надо поторапливаться, время терять нельзя, ведь стражник сказал, что заключенных скоро отправляют по этапу.

Судебный казначей оказался донельзя дотошным и занудным человеком. Он внимательно оглядывал каждую из монет, только что не обнюхивал ее, проверял, действительно ли это серебро, вмешивал монеты на весах, так что прием денег оказался делом непростым и достаточно долгим. Затем, ссыпав монеты в холщовый мешочек и заклеив его сургучом, на котором оттиснул печать, казначей послал за помощником судьи. Тот пришел, глянул на меня и с недовольным лицом стал оформлять бумаги.

— Как, говоришь, его звать?.. — проворчал он.

— Эж из Арсара… — заторопилась я. — Осужден восьмого юта в год Белой Птицы.

— Сейчас проверю… — помощник судьи куда-то ушел, а вернувшись, вновь взял в руки перо. — Есть такой. Осужден за кражу, откуп в сорок серебряных крепи. Ну, раз деньги уплачены, то сейчас бумаги выправим. Повезло мужику, а вот тебе не очень — что, больше никого найти не смогла?

— А когда…

— Завтра с утра судья разрешение подпишет, и в тюрьму отправит, так что жди.

— А где ждать?

— Без разницы — можешь дома дожидаться, можешь у тюрьмы поджидать. Тех, за кого внесли откуп, обычно выпускают днем, после полудня. А вообще-то… — помощник судьи посмотрел на меня. — Не мое это дело, но зачем такой красивой женщине нужен осужденный, человек далеко не праведный и вряд ли подходящий для семейной жизни? Ты легко могла бы выйти замуж за достойного человека, стать ему хорошей женой, нарожать детей. Но еще большая глупость — в одиночестве ходить с такими деньгами по городу! Это ж не глухая деревня, тут народ шустрый, враз обчистят! Тебя Боги оберегают, не иначе! Неужели нельзя было хоть кого-то с собой взять?

— Мы с Эжем любим друг друга, и наши родственники все это время деньги на откуп собирали… — вздохнула я. — Нам это таких трудов стоило, что и словами не описать! Дядюшка со мной приехал, так даже с кровати сегодня встать не смог — ноги отказывают, вот мне и пришлось самой сюда идти.

— Считай, повезло, что деньги донесла в целости и сохранности… — покачал головой помощник судьи. — С такими-то деньгами лучше бы ты свою жизнь устраивала, на будущее деньги копила, а не отдавала за этого самого Эжа. Сколько уж их таких было на моей памяти — за них откуп вносят, семья последнее отдает, в долги влезает, а они через какое-то время снова попадаются!

— С ним такого больше не повторится!

— Ага, как же, знала бы ты, сколько раз я уже слышал эти слова…

В «Певчую птицу» я вернулась ближе к вечеру, еще до первого колокола, купив себе по дороге пару лепешек. К тому времени, когда наступила темнота, я успела смотать в клубочки все распущенные нитки, спрятав там все оставшиеся серебряные крепи. Заодно перебрала в голове весь наш разговор с Эжем. Надеюсь, завтра не будет никаких задержек с его освобождением, и мы с ним обо всем подробно переговорим. А пока что я уже привычно заперла дверь, закрыла окна и надломила стерженек в стеклянной пирамидке — с этим неярким светом спать куда спокойнее.

На следующий день, с раннего утра, я стояла возле тюрьмы — ни в коем случае нельзя было пропустить тот момент, когда Эж выйдет из застенка, да и он, без сомнений, рассчитывает увидеть меня. Наверняка все то время, которое прошло после с нашей встречи, он прикидывает, сумею я что-то сделать для его освобождения, или нет. Впрочем, ему и без этого есть о чем подумать…

Время тянулось очень медленно, женщины подходили к дверям тюрьмы, ожидали своей очереди, иногда перекидываясь несколькими словами, и, как я понимаю, больше всего их тревожило то, что очень скоро заключенных отправят по этапу в один из прибрежных городов, а там их ждут корабли, отправляющиеся на Каменные острова. По слухам, в тамошних шахтах, после очередной холодной зимы, количество рабочих рук заметно уменьшилось…

Миновал полдень, наступила вторая половина дня, а ничего не менялось. Надо сказать, что к тому времени я уже стала всерьез подумывать о том, что меня обманули, и Эжа никто не собирается выпустить на свободу. Наверное, еще немного — и я начну паниковать!

Мужчина в грязной одежде появился в дверях тюрьмы в то время, когда я уже почти потеряла надежду на его освобождение, но при виде человека, которого стражник вывел на улицу, у меня сразу отлегло от сердца. Что ни говори, но теперь я буду не одна, а со спутником, и, естественно, вдвоем заниматься поисками Лидии куда легче, чем в одиночку. Правда стражник показался из дверей тюрьмы всего на несколько мгновений, и сразу же пошел назад, а вот бывший арестант шагнул за порог и остановился, прикрыв лицо руками. Его можно пронять: если просидеть долгое время в темной камере, то глаза будут болеть даже от дневного света, а уж яркое солнце и вовсе будет неимоверно резать глаза. Пожалуй, теперь и мне хватит стоять на месте.

Со всех ног кинулась к стоящему мужчине — надо уйти отсюда поскорей и подальше, а то, кто их знает, эти здешние законы и порядки, как бы бывшего арестанта назад не увели…

— Эж, милый, с тобой все в порядке?.. — воскликнула я, подбегая к нему, и чувствуя, что с нас не сводят глаз все, кто стоял поблизости. Обняла мужчину, несмотря на отвратительный запах, исходящий от его одежды — здесь, на воздухе, тюремный дух казался еще ощутимей.

— Еще не понял, но надеюсь на лучшее… — пробурчал тот в ответ. — Пошли отсюда, только веди меня за руку — глаза к свету пока еще не привыкли.

— Да, конечно!.. — я взяла мужчину за руку, и потащила его прочь под завистливые взгляды людей, стоящих в очереди. Их можно понять — осилить сумму откупа удается очень и очень немногим.

Мы прошли пару десятков шагов,