Агент ливийского полковника - Михаил Нестеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он снова глянул на Руби, подцепил на вилку кусочек сочной баранины, бросил в рот, разжевал, запил тяжелым и маслянистым, как нектар, вином, ощутил контраст: отличное свое мясо и противное, и тоже свое, пойло. Остальные члены семьи этого не замечали. Они о чем-то переговаривались. Даже перебрасывались шутками, вовлекая в эту застольную игру и гостью. И она легко, как показалось Патрику, приняла ее. И вот что удивительно: Патрик, которого, как из пулемета, обстреливали словами, не смог воспроизвести ни одной связной фразы. Он как будто спал при включенном телевизоре.
Руби Уоллес для него с легкой руки ар-Рахмана лично стала тем ключом, который открывал банковскую ячейку, доверху набитую деньгами. Он подумал и об остальных семьях, объединенных в общественную группу, но лишь по той причине, что не верил в единство, согласие, мир и порядок внутри этой группы. Каждого – он подчеркнул – каждого члена семьи гложет этот червь страсти к деньгам, а они морят его своей гордостью. И время от времени хором заявляют об этом. Но ведь хором не означает, что каждый из них.
Патрик мог помочь каждому, о ком только что подумал, развязав им руки, но прежде всего – себе. Он четко представил: если падет «дом Макгрегоров», развалится и весь «район». «Трест, который лопнул».
Поздно вечером, когда супруги легли спать, Лора, прежде чем погасить ночник, одарила мужа насмешливым взглядом.
– Здесь кого-то не хватает, правда?
Патрик только под утро зацепился за эту фразу, именно ее он дожидался. Как сказал этот ливиец – отличный предлог покинуть дом Макгрегоров.
– Куда собрался? – утром спросила его Лора.
– Давно не видел родителей.
Они как будто находились в сговоре.
– Мудрое решение, – ревнивая Лора словно подыграла ему. – Тебе нужно остыть.
Патрик не стал вступать в пререкания – ему они не были на руку, а вот Лоре – в самый раз. Он сел в свой «Форд», завел двигатель и вскоре выехал на дорогу, ведущую в Карлайл.
– Куда это Патрик поехал? – спросил Макгрегор у дочери.
– Окунуться в холодные воды Солуэй-Ферта[6].
Лора ошиблась, неверно истолковав поведение своего мужа. В нем она разглядела шажок к нарушению супружеской верности.
* * *Патрик остановился у автозаправочной станции на юге Локерби и там поджидал ар-Рахмана, как они и договорились. Ему пришлось ждать больше часа и он начал терять терпение. А вот и он, слава богу, в белой фуражке, скрывающей его лысину, и сером плаще. И Патрик подумал о нем: «Это в Лондоне ар-Рахман фигура, а в Локерби он никто».
– Приютишь меня на пару ночей? – спросил Андрей.
– Нам до Карлайла доехать нужно. И где гарантии, что ты меня не убьешь?
– Вон твои гарантии. – Рахманов указал на таксофон. – Позвони Паттерсону и скажи ему следующее...
Глава 17
Тонко разыгранная комбинация
Лондон
Натан Паттерсон положил трубку телефона и кивнул Свитингу, который все еще держал в руке подключенный к этой линии связи наушник для прослушивания:
– Ну-ка, Шон, быстро, быстро прокрути запись.
Паттерсон запомнил беседу с человеком, назвавшимся Патриком, и мог повторить ее слово в слово. Он призвал остальных членов своей команды к вниманию энергичным круговым жестом руки.
«Мистер Паттерсон?»
«Да, я вас слушаю. Вы можете представиться. А можете не открывать ваше имя – как решите вы...»
Паттерсон точно знал, что звонок касается дела, которое он вел, поскольку звонок был переадресован с номера и именно на него поступали звонки соответствующего содержания.
«...Также вы можете назвать место, откуда вы звоните. Вы находитесь в Англии?»
«В Шотландии».
«Очень хорошо. Итак...»
«Мое имя – Патрик».
«Слушаю вас внимательно, Патрик».
«Я знаю, где находится человек, которого вы разыскиваете».
«Мы разыскиваем двух человек, Патрик. О каком человеке вы говорите – о Руби Уоллес или ар-Рахмане?»
«О женщине…»
Почему он не назвал ее по имени? На этот нюанс Паттерсон обратил внимание во время «живого» разговора с Патриком. И он тогда уточнил:
«Руби Уоллес?»
«Да. Я видел ее несколько часов тому назад».
«Вы не смогли позвонить нам сразу? Почему? Догадались, что это Руби Уоллес только по истечении нескольких часов?»...
Вот здесь Натан Паттерсон надавил на собеседника, и сделал это тонко. Ведь он должен понимать, что информация имеет свойство сита – она утекает в прямом смысле этого слова. Это как цены для спортивных телеканалов на право трансляции того или иного спортивного состязания: прямой эфир – очень дорого; спустя час – очень дешево; на следующий день она уже ничего не стоит.
...«Я обдумывал».
«Что, простите, вы обдумывали?»
«Непростое положение, в котором я оказался. А вот Руби Уоллес...»
«Что?»
«Она и сейчас там, где я ее оставил».
«Что это значит? Алло, Патрик, вы меня слушаете?»
В этом месте в голову Паттерсону влезли тревожные мысли. Он живо представил себе связанную по рукам и ногам Руби; и в этот раз она не сможет дотянуться до телефона... потому что его рядом нет. Другая картина – еще мрачнее: свидетель номер один мертв, он там, где его оставил незнакомый пока что Патрик. Он что, нашел ее мертвой? Или перестарался? Но почему перестарался?.. Мысли Паттерсона плавно перетекли в другое русло, и на него вдруг обрушился простой вопрос: «А как звучит голос Андрея Рахманова?» Вдруг это он сейчас на связи и буквально пудрит Паттерсону мозги?
«Алло, Патрик! Мне нужны доказательства, что Руби Уоллес жива. Вы можете мне их предоставить?»
«Она жива».
«И вы знаете, где она сейчас?»
«Да».
Слава богу.
«Наша беседа затягивается, хотя и становится более предметной, только потому, я думаю, что у вас есть какие-то условия, которые вы не решаетесь озвучить. Хотите обговорить тему вознаграждения?»
«Именно о деньгах я и думаю последнее время».
А где же твоя гражданская, она же бескорыстная, позиция?
«Отлично! Мы обязательно обговорим эту тему при встрече. А пока...»
«Вы неверно истолковали мои слова. ВАШИ деньги меня не интересуют».
«Патрик, вы можете назвать адрес, по которому находится Руби Уоллес?»
«Да. При одном непременном условии».
«Я слушаю вас».
«Условие такое: мое имя не должно быть обнародовано ни при каких обстоятельствах».
Кретин! Мог бы и не называть себя. Ты жаждешь славы Зорро? Да ты псих!
«Обещаю!»
«Как я уже сказал, меня зовут Патрик, фамилия – Херринг. Мою жену зовут Лора. Она дочь Стивена Макгрегора, а я – его зять».
И в это мгновение Паттерсон понял все посулы, позывы, все чаяния и надежды, сомнения и недомолвки этого человека, как если бы вколол ему лошадиную дозу пентотала натрия, и даже зажмурился от непереносимого свечения чистой правды, обрушившейся на него. «Зять Макгрегора» из уст Патрика прозвучало как фраза «собака на сене». Восемь десятков миллионов долларов кружили голову дочери Стивена, Лоре, а зятя они сводили с ума.
Отличный ход!
А эта похвала прозвучала в адрес Андрея Рахманова. Удивительный, неординарный человек. Он нашел поддержку и убежище там, где Паттерсон и не помышлял искать. По сути, он спрятал письмо в почтовом ящике, где его труднее всего найти.
«Патрик, ар-Рахмана, как я понял, в доме Стивена нет?»
«Но он вернется. Сегодня или завтра – не знаю».
«Не вешайте трубку. Вы помогаете нам, мы не останемся в долгу перед вами. Спасибо за сотрудничество!»
Конечно, только что трубку положил зять Стивена, а картинку с Рахмановым в будке таксофона можно забыть.
– Ну, что скажете, парни?
Кто-то из парней проговорил: «Отличная работа». Паттерсон не разобрал кто – мысленно он перенесся в Шотландию. Его грели финальные слова Патрика Херринга: «Ар-Рахман вернется за Руби Уоллес. Сегодня или завтра...»
Он обязательно вернется за ней. Он уверен в надежности этого шотландского канала, этой связи, протянувшейся до сердца самой Ливии.
* * *Натан Паттерсон сидел на чемоданах. Так он ощущал себя в эти минуты перед сборами в дорогу. Он – главное действующее лицо, буквально отправляемая в путь фигура, остальные – провожающие, самые суетливые на земле люди. Они обхаживают его, а он не смеет противиться. И вот что удивительно: в любой другой ситуации эта мышиная возня довела бы его до нервного срыва.
Это взять?
Возьми. Почему бы и нет?
А это?
Ну, не знаю.
Паттерсон, мысленно находившийся на юге Шотландии, не заметил, как в офис вошел капитан Нэш-Вильямс. Тот был в гражданской одежде, из которой выделялась неоднотонная (в управлении приветствовался однотонный стиль) клетчатая рубашка. Паттерсон уловил во взгляде капитана капельку иронии, однако она не переполняла его глаза, поэтому он оставил это без внимания.
