Хранитель Виртуальности - Владимир Гусев

Совершенно инстинктивно я начинаю трансформу, и чувство дискомфорта уменьшается. Первое, что мне необходимо, это орган зрения. Ощутив всеми поверхностными клетками раздражающие факторы, я приспосабливаюсь к наиболее интенсивному излучению и скоро начинаю видеть, а самое главное, вспоминать и узнавать окружающее. Деревья, отчетливо наблюдаемые в лучах яркого источника… нет, двух, трех источников… кажется, эти солнца называются фонарями… Деревья поменьше, окружающие со всех сторон мое усеченное, лишенное конечностей туловище, инстинктивно превратившееся в вязкую лужу… Странное существо, приблизившееся ко мне и чего-то от меня хотящее…

Рывком собрав тело в студенистый шар, я чуть не до смерти пугаю дворнягу, искавшую себе пропитание, и, не затрудняя себя дальнейшими размышлениями, принимаю форму немецкой овчарки. Умная морда с двумя органами зрения, двумя слуха и одним обоняния… Чувство вкуса мне пока без надобности, поэтому пасть овчарки безъязыка. А вот сильные лапы и тонкий нюх мне просто необходимы. Так же как глаза, способные видеть в темноте, и уши, не упускающие ни единого звука опасности. Кинолог, конечно, ужасно удивился бы, увидев сотворенную мною овчарку: формы взрослые, а размерами с бультерьера. Что делать, овчарка единственная собачья форма, которую я освоил.

Низко пригнув голову вначале к траве, потом к грязному асфальту, уворачиваясь от ног редких прохожих и за несколько метров обегая изредка встречающихся собак, я нахожу первый мусорный контейнер со своим фрагментом.

Меня опередили: другая бездомная собака, прижимая пластик лапами, пытается зубами прогрызть в нем дырку. Увидев меня, она угрожающе рычит и скалит зубы.

Ясно, что без боя дворняга добычу не отдаст.

Приблизившись к контейнеру, я выбираю самый простой путь: заставляю свою морду светиться, как у собаки Баскервилей – и даже еще ярче. Параллельно я увеличиваю длину клыков. А потом, запрыгнув на контейнер, широко распахиваю безъязыкую пасть.

Дворняга, поджав хвост и жалобно скуля, спрыгивает с контейнера и убегает.

Довершив начатое ею, я забираюсь в пластиковый пакет с головой. Через несколько минут из пакета выползает другая собака – уже полноценная овчарка, недавно потерявшая хозяев; Однажды я видел такую собаку, мечущуюся между людьми. Но моя героиня точно знает, где искать хозяина. Она бежит, низко пригнув голову к асфальту, вначале назад по моему следу, потом, в точке, где убийцы разошлись, резко сворачивает и вынюхивает теперь уже другой след. Найдя мусорный контейнер и спугнув недовольно зашипевшую кошку, собака разрывает зубами очередной пластиковый пакет и затихает. Выпрыгивает из контейнера крупная овчарка, почти одновременно на краю контейнера появляется филин. Бесшумно взмахнув крыльями, птица поднимается в ночное небо.

Несколько минут уходят на адаптацию органа зрения филина. Огни большого города слепят. Но то, что мне нужно разглядеть внизу, среди сотен и даже тысяч огней, мерцает невидимым для обычного филина светом. И если правильно настроить орган зрения…

Адаптация завершена. На светло-зеленом фоне города, прочерчиваемом, словно многочисленными метеоритами, искрами авто, я вижу три ярких малиновых созвездия.

Это светятся капли моей крови, упавшие на убийц.

Видимо, они, разбросав фрагменты моего трупа по разным мусорникам, собрались вместе, проехали несколько остановок на метро и вновь вышли на поверхность Очень кстати вышли. Но нужно спешить: в любую минуту они могут сесть в авто или троллейбусы и станут на время невидимыми для меня. А откладывать месть на потом не хотелось бы.

Овчарка ныряет в кусты. Через пять минут из зарослей взмывают в темное небо еще два филина, огромных, словно орлы. Быстро набрав высоту, они мчатся в сторону трех малиновых светящихся точек. Однако к тому времени, когда малиновые огоньки оказываются под могучими бесшумными крыльями, светящиеся точки успевают разделиться. Две из них направляются в одну сторону, третья в другую.

Что ж, тем хуже для третьей.

Две птицы, канув в переулок, заваленный картонными коробками, какими-то ящиками, пустыми бочками и прочим мусором, вновь превращаются в овчарку. Третий филин бесшумно кружит над будущей жертвой.

Это парень с поврежденной рукой.

Дождавшись, пока он свернет на безлюдную улочку, я камнем падаю вниз и, впившись когтями в плечи своего убийцы, наношу сильный удар в темя, а потом, захватив кривым клювом клок волос, тяну его на себя.

Парень кричит, изгибается, словно натягиваемый лук, вскидывает вверх руки, пытаясь сбросить филина с плеч. Его горло беззащитно, как одинокая девственница в ночном лесу.

Я прыгаю, ударяю ему лапами в грудь, отпускаю плечи валящегося наземь парня, бесшумно взлетаю, смыкаю клыки на его горле.

Услышав хруст позвонков, я для верности перекусываю горло в другом месте и бегу в темноту.

Филин уже кружит над сообщниками убийцы. Пес, чуть слышно постукивая когтями по асфальту, бежит следом.

«Предок! Предок!» – взываю я.

«Я слышу тебя, потомок».

«В интересах Функции мне нужно разыграть религиозную карту. Локально, краткосрочно, с последующей ликвидацией реципиентов».

«Ты уверен, что для этого есть основания?»

«Уверен».

«Я отвечаю за тебя, потомок».

«Я не подведу тебя, предок».

Глава 17

В вас есть много смешного и особенно ваш страх перед тем, что до сих пор называли «дьяволом»!

…Для того чтобы изменить законы, мальчику пришлось в совершенстве овладеть имитатором реальности, а также искусством создания игр. Но он так сильно хотел переиначить Игру, сделать ее необычной и непредсказуемой, что не заметил, как стал мастером имитации, кудесником грез, волшебником мечтаний…

Я решил не убивать сатанистов. Это нерационально. Правильнее заставить их служить мне. Но времени на оперативную разработку обывателей-убийц нет совершенно. Единственный выход – разыграть карту «религия». В обычных ситуациях это категорически запрещено. Только по решению Первого в Линии, только после просчета всех возможных последствий. Но локально, краткосрочно и с ликвидацией реципиентов карту разыграть может любой из нас – с разрешения предка, полностью разделяющего ответственность за последствия. Главное, чтобы не было случайных свидетелей, которые могут потом привлечь к инциденту ненужное внимание.

Конечно, я злоупотребляю чудесами. Но – победителей не судят, этот закон свят для Хранителей. Мой предок достиг высокого положения в иерархии именно благодаря тому, что не боялся рисковать. Это у нас наследственное.