Вторая любовь - Джудит Гулд

Может быть, удача снова повернулась к нему лицом. И как вовремя!

Но обжегшись на молоке, дуют и на воду. После Марифе Кристос перестал оценивать людей по внешнему виду. Вот почему он отправился в городскую ратушу, где все как следует разузнал.

Раздобыть адрес труда не составило. Его, как и фамилию Глории, он узнал из ее водительских прав, пока она была в туалете.

Кристос выяснил, что собственность принадлежит не Глории, а какой-то Алтее Магдалене Неверленд Уинслоу, но это его не смутило. Во всяком случае, денежки в семье Уинслоу.

И все-таки, в его интересах было выяснить, каковы запасы самой Глории.

Кристос продолжал идти. Франклин, Гоуг, Октавия… Уэбстер, Филлмор, Стейнер.

«Черт побери!» — выругался он про себя. Парень знал, что тихоокеанские высоты кичливы, но чем дальше на запад он шел, тем больше становились великолепные дома! Кристос и представить себе не мог размеры этих дворцов!

Дивизадеро, Бродерик, Бейкер. Он свернул направо, думая о том, что лучше было бы отправиться на разведку на машине. Куда легче оставаться невидимкой на колесах, чем идя пешком.

«Вовремя я остался без тачки», — с горькой иронией подумал он.

Кристос напомнил себе, что это всего лишь временное неудобство. Пока он правильно разыгрывает свои карты, у него на руках выигрыш, он чувствует его запах, и очень скоро он будет сидеть за рулем новехонького «мерседеса». Спортивный серебристый «500 SL». Или уж на самый крайний случай, стильный красный «мустанг» с откидным верхом. «GT» с отличными колесами и мягкими сиденьями из рыжевато-коричневой кожи.

А пока ему остается только ездить на автобусе и ходить пешком. Да ладно, немного упражнений еще никому вреда не приносили. Это поможет ему оставаться подтянутым и бодрым. Ведь его тело — это его состояние, верно?

Чертовски верно. В его же интересах оставаться в отличной форме.

Пэсифик. Бродвей. Так вот это где…

— Ну, черт побери! — во весь голос выдохнул Кристос, резко остановившись.

Гигантский особняк поднимался в середине аккуратно выстриженных лужаек размером с половину городского квартала. Величественный белый дворец с мягкими архитектурными деталями — пилястры рубежа веков, карнизы, три этажа и высокие стеклянные двери. Настоящий Версаль!

«Так вот что Глория Уинслоу называет домом, — подумал Кристос. — Вот здесь, может быть, в эту самую минуту, она принимает ванну или считает деньги, и ее обслуживают со всех сторон. И с надеждой вспоминает о свидании с твоей особой попозже днем…»

Не желая привлекать к себе ненужное внимание, Кристос быстро повернулся и отправился назад той же дорогой, которой пришел сюда. Его мозг гудел.

Одно он знал точно. У этих Уинслоу зеленые просто лезут из ушей.

И еще одно. Глория Уинслоу не та женщина, которую он может упустить. Нет уж, сэр. Она его будущее. Его билет в Рай в один конец.

И всю дорогу первым классом!

Кристос! В позолоченной клетке — своей половине особняка — Глория повторяла про себя его имя с утра и до второй половины дня. Он стал ее навязчивой идеей. Только о нем она и могла думать.

Неужели это возможно, что они встретились лишь вчера, разделили всего несколько украденных часов? И эта мимолетная встреча превратилась в главное событие ее жизни.

Кристос, Кристос. Его имя, повторяемое про себя словно мантра, стало солнечным лучом, принесшим свет и тепло в безрадостный роскошный мавзолей, в котором она жила, оживило ледяную, безжизненную роскошь, к которой она прикована, — миллиарды Уинслоу, эта безжалостная, бесчувственная гора золотых, весомых наличных.

Кристос. Каким-то образом его появление в жизни Глории изменило ее восприятие этого состояния, превратив его из внушающей страх, невообразимо могущественной, но невидимой силы в нечто куда менее мощное и вполне приемлемое.

А с пониманием этого ей открылись и другие истины. Как будто она прозрела и смогла видеть, по-настоящему видеть.

Впервые за многие годы Глория заметила, на самом деле заметила, прекрасный вид, открывающийся из гостиной через высокие стеклянные двери. Она стояла у одной из них и медлила, ее очарованный взор путешествовал вниз по холму, мимо завидной роскоши резко уходящей вниз подстриженной лужайки, зубчатых крыш особняков, карабкающихся по подножию холма мимо белых домов на плоской линии побережья, к маленькой гавани, где взволнованно поднимались и опускались парусники и яхты, подталкиваемые ветрами приближающейся бури.

Волшебное мгновение, и им необходимо поделиться, разделить его с кем-нибудь, но не просто с кем попало, нет. С человеком особенным, да, с Кристосом! Момент был настолько болезненно прекрасен, что увиденный в одиночестве пейзаж вызывал у Глории желание заплакать.

В дверь негромко постучали, потом раздалось вежливое покашливание.

— Миссис Уинслоу! — голос дворецкого ворвался в окружающую Глорию ауру благополучия, ее мысли разлетелись как искры.

Женщина раздраженно обернулась.

— Ну что еще случилось, Родди? — с досадой спросила она.

С непроницаемым видом дворецкий пересек комнату.

— Звонила рекламный агент мистера Уинслоу, мадам. — Если Родди и находил неловкой свою роль посредника между мужем и женой, то вел он себя крайне осторожно и никогда этого не показывал.

Глория вздохнула:

— Ну так скажите, что просила вас передать уважаемая мисс Бекетт?

— Что мистер Уинслоу вернется из Сакраменто самолетом сегодня во второй половине дня. Предполагаемое время прибытия пять часов. Мисс Бекетт просила напомнить вам, что визит в Центр старейших горожан в Берлингеме назначен на шесть тридцать.

«Черт, — подумала Глория, — об этом я забыла».

— И то, что политический ужин по сбору средств в Почетном Легионе состоится в девять. Учитывая напряженность расписания, меня особенно просили передать, что мистер Уинслоу… э-э… будет очень благодарен, если сможет выехать отсюда ровно в пять тридцать.

«Как это типично! — кисло подумала Глория. — Для того, чтобы передать приказ не только требуется два посредника, — ну им хотя бы за это платят, — но и ожидается, что я стану вертеться и дергаться как марионетка, подпрыгивая всякий раз, когда Хант дернет за ниточку».

— Что-нибудь еще? — холодно спросила она.

— Нет, мадам. — Лицо Родди оставалось непроницаемой маской.

— Вторая миссис Уинслоу не звонила? — удивленно спросила Глория. Чтобы сказать мне, как я должна выглядеть. Что мне следует говорить.

— Нет, мадам.

Ну что вы скажете? Чудо из чудес.

— Если она позвонит, скажите, что меня нет дома. Это ясно?

— Абсолютно, мадам.

— И еще, машина должна ждать меня у входа в три. Мне надо кое-что купить.

— Очень хорошо, мадам.

— Спасибо, Родди, — Глория отпустила дворецкого, неосознанно подражая своей свекрови, — это все.

— Благодарю вас, мадам. — Дворецкий вышел и прикрыл за собой двойную дверь.

Глория вздохнула про себя. Реальность. Надо было ей вмешаться. Теперь ее день сразу потускнеет.

Или нет?

Ведь не существует такого закона, который определял бы, что она должна резко прервать свое свидание с Кристосом, верно? И кроме того, Ханту пойдет на пользу, если его заставят подождать, пусть посидит как на иголках.

«Кроме того, — презрительно размышляла она, — к чему мне торопиться? Эти скучные старые жители никуда не денутся. Пусть подождут. Что им еще делать, как ни смотреть на часы?»

Приняв такое решение, Глория тут же воспряла духом.

Кристос! Она так отчаянно его хотела, что ощущала вкус желания на языке, так же как накануне ощущала его тело, когда сосала и облизывала, пожирала его горящую плоть, а он то же самое проделывал с нею.

Через несколько часов они сорвут друг с друга одежду, и она утонет в море наслаждения, унесется прочь на высоких волнах изумительного оргазма.

С этого момента можно было забыть о переданной через третье лицо просьбе Ханта. И этих ее так называемых обязанностях. Все принимают как должное, что она их послушно исполняет.

Что ж, их ожидает большой сюрприз!

Кристос танцевал перед ее мысленным взором, и Глория негромко напевала, вальсируя по комнате, спотыкаясь от выпитого алкоголя и не обращая на это внимания. Теперь многое, всякие мелочи, ранее воспринимаемые ею как само собой разумеющееся, привлекали ее внимание. Например, великолепный букет из розовых пушистых тюльпанов и распустившихся белых роз.

Остановившись, она проделала то, чего не делала годами. Молодая женщина опустила лицо к розе и глубоко вдохнула, закрыв глаза, ощущая сладкий, крепкий запах, понимая, впервые и навсегда, что так ищут пчелы внутри этих бесценных лепестков.