Говорят сталинские наркомы - Георгий Куманёв

Итак, все отрасли промышленности в той или иной степени имели план производства продукции, которая будет необходима в случае войны. И, конечно, если бы такого плана у нас не было, то так быстро мы не смогли бы справиться с выпуском в военных условиях столь громадного количества вооружения, боеприпасов, военной техники. Только благодаря мобилизации всей нашей промышленности, причем заранее продуманной мобилизации, удалось все это быстро организовать. Правда, в первый период войны, как известно, мы временно лишились большой территории Западно- Европейской части СССР, где размещалась мощная индустриальная база.

Хочу еще раз подчеркнуть: мобилизационный план сыграл огромную роль в перестройке на военный лад не только промышленности, но и всей экономики страны. Плановое военное хозяйство СССР в конечном итоге обеспечило Красную Армию всем необходимым, чтобы остановить врага, а затем и разгромить его.

Г. А. Куманев: Благодарю Вас, Михаил Георгиевич, за такой подробный и обстоятельный ответ. Вы упомянули о Государственном мобилизационном резерве, создание которого тоже убедительно подтверждает нашу активную подготовку к защите социалистического Отечества. Нельзя ли об этом чуть подробнее?

М. Г. Первухин: В довоенные годы в Советском Союзе была заблаговременно выработана и осуществлена система накопления запасов материальных средств, или государственных мобилизационных резервов. Они предназначались для удовлетворения материальных потребностей Вооруженных Сил и народного хозяйства в мирное и особенно в военное время. В течение последних полутора лет до фашистского нападения государственные мобилизационные резервы СССР почти удвоились. Речь шла в первую очередь о накоплении запасов цветных и специальных черных металлов, топлива, продовольствия, сырья. Другими словами, еще в мирных условиях какая–то доля стратегических материалов, получаемая для гражданских целей, откладывалась на предприятиях в качестве мобилизационного запаса. Создавались и мобилизационные резервы горючего для самолетов, для танков, автомобильного транспорта. Надо сказать, что за этим видом стратегических запасов очень строго следило Политбюро ЦК и лично Сталин.

Мне вспоминается такой случай. Это было в начале 41‑го или в конце 40‑го года. Было поручено Анастасу Ивановичу Микояну и мне подготовить план закладки горючего, необходимого для военных целей, в государственный запас, чтобы его не распределять. Мы такой план составили, представили его. На заседании Политбюро наш план Сталин и ряд его членов резко раскритиковали. Почему? Потому что мы большую часть запаса отвели под мазут, т. е. под топливо, которое нужно для промышленности. А задание давалось заложить резерв для авиации, для танков и автомобилей.

Нам пришлось этот план переделать и емкости, которые мы думали занимать мазутом, теперь отвели для светлого горючего, необходимого для военной техники. Соответственно требовалось перестроить работу нефтеперерабатывающих заводов, чтобы они больше выпускали светлых продуктов горючего.

Расскажу еще об одном очень важном правительственном решении, принятом по инициативе Сталина. Как известно, до войны было развернуто строительство Куйбышевской ГЭС. На ее сооружении работало примерно 100 тыс. человек. И вот где–то в середине

1940 г. Сталин вызвал Андрея Андреевича Андреева — секретаря ЦК ВКП(б) по кадрам, наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берия и меня. (Я тогда уже был заместителем Председателя Совнаркома СССР.) Сталин неожиданно для нас предложил: «Давайте, мы пока свернем строительство Куйбышевской гидроэлектростанции и всю эту мощнейшую организацию направим на создание авиационных заводов в районе Куйбышева». Это решение впоследствии, в начале войны, сыграло громадную роль в обеспечении производства боевых самолетов. В октябре 1941 г. по поручению Государственного Комитета Обороны я летал в Куйбышев для того, чтобы проверить, как подготовлены там необходимые здания для дипломатического корпуса, который был туда эвакуирован из Москвы, а также здания для размещения правительственных органов. Побывал и на строительстве одного Куйбышевского авиационного завода. И что я обнаружил: большая часть корпусов уже готова и там устанавливается оборудование, станки, агрегаты прибывших с западной части страны авиационных заводов. Трудно поверить, но факт остается фактом: в конце 1941 г. куйбышевские авиазаводы уже наладили массовый выпуск самолетов. Так что названное мною решение, принятое за полгода до начала войны, оказалось весьма своевременным и дальновидным.

Хочу указать, наконец, и на такой факт, свидетельствовавший о подготовке страны к военным испытаниям. Это создание дублеров оборонных предприятий и научно–исследовательских институтов на Востоке страны. Решение об этом было принято незадолго до Великой Отечественной войны и нашло отражение в материалах XVIII съезда ВКП(б) и XVIII партийной конференции. На Урале и за Уралом стали создавать и развертывать новую угольно–металлургическую базу СССР. Закладывались заводы–дублеры тех предприятий, которые имелись в Западно — Европейской части СССР, а также соответствующие институты: и авиационные, и по вооружению, и по боеприпасам…

Таких примеров и фактов можно привести немало.

Г. А. Куманев: У меня еще один вопрос, связанный с государственной деятельностью Сталина. Проводились ли накануне Великой Отечественной войны и в военные годы официальные, с заранее объявленной повесткой дня заседания Совета Народных Комиссаров СССР и председательствовал ли на них новый глава Советского правительства?

М. Г. Первухин: Как известно, Иосиф Виссарионович Сталин был назначен председателем Совнаркома СССР незадолго до войны — 6 мая 1941 г. Насколько я помню, два или три раза до гитлеровского нападения на Советский Союз он вел заседания правительства. Особенно, когда рассматривались крупные государственные и политические вопросы.

Но в годы Великой Отечественной войны Сталин председательствовал преимущественно на заседаниях Государственного Комитета Обороны и Политбюро ЦК ВКП(б). Постановления и некоторые распоряжения частного характера иногда выпускались от имени Советского правительства, но они обязательно обсуждались на Государственном Комитете Обороны и Политбюро ЦК партии.

Что касается больших официальных заседаний Совета Народных Комиссаров Союза ССР во время войны с широкой повесткой дня, то таких я просто не помню.

Г. А. Куманев: Что изменилось в Вашей работе с началом войны? Какие новые поручения получили Вы от Сталина как Председателя Государственного Комитета Обороны и Совнаркома СССР? Мне также очень хотелось бы узнать Ваше мнение, Михаил Георгиевич, о том, какова была его роль в перестройке народного хозяйства СССР на военный лад, в создании военной экономики страны и насколько Сталин был компетентен в военно–экономических вопросах?

М. Г. Первухин: В первые же дни фашистской агрессии каждый из руководящих членов Советского правительства получил лично от Сталина конкретные указания и поручения, связанные с военномобилизационными делами, с перестройкой всей нашей работы на военный лад. Ну, например, Вячеслав Михайлович Молотов получил задание следить за выпуском танков, Николай Алексеевич Вознесенский — осуществлять контроль за производством вооружения и боеприпасов. Николай Александрович Булганин был назначен членом Военного совета Западного фронта и Западного направления. Вячеслав Александрович Малышев вскоре возглавил новый Наркомат танковой промышленности СССР, созданный на базе Наркомата среднего машиностроения СССР. Все они были заместителями Председателя СНК СССР.

Как я уже говорил, 24 июня 1941 г. меня назначили заместителем Председателя Совета по эвакуации при Совнаркоме СССР, а 2 августа состоялось мое назначение уполномоченным ГКО по Управлению военно–химической защиты Красной Армии. Стал вроде комиссара при начальнике этого управления. Вместе с ним (управление тогда возглавлял генерал–майор Мельников) мы разрабатывали мероприятия по оснащению наших Вооруженных Сил средствами химической защиты, занимались также формированием химических батальонов. Возможность использования врагом отравляющих средств, химического оружия была тогда велика. О всех мероприятиях мы периодически докладывали непосредственно Председателю ГКО и Верховному Главнокомандующему Сталину.

При этом вспоминается такой случай. По полученным Генеральным штабом сведениям, немцы начали подтягивать к фронтовым районам химические боеприпасы, авиационные химические бомбы. Учитывая своевременность подготовки к отражению возможного химического нападения, Управление военно–химической защиты Красной Армии подготовило план снаряжения химических боеприпасов. Естественно, предпочтение было отдано снарядам крупных калибров. Ну, это и понятно: чем больше калибр, тем больше отравляющих веществ.